Ведьма без ковена

Рядом кружился Кирилл с женщиной много старше его, но очень похожей на начальника внешне, а рядом, в откровенном платье на грани дозволенных приличий, скользила на высоченных шпильках в объятиях мужественного красавчика, та самая шикарная блонди, и мне не сложно было сложить два плюс два, что бы понять, вот она, Ева. Её хищный рот снова венчала алая помада, она была того оттенка венозной крови, которая бьет из смертельно разорванной артерии, бронзовое платье, открывающее много больше, чем закрывающее, а высокая, тщательно уложенная прическа, с легкомысленными завитушками, компенсировала агрессивность её наряда и манер. Глаза ведьмы полыхали алым в тон губ, и она было собралась что-то мне сказать, но ей не удалось.

Ни с того, ни с сего, Еву и её пару, закружило в вихре сизого пепла. Ошметки сгоревшего стали увеличиваться в размере наливаясь чернильной темнотой, расширяясь до размеров крупных клякс, они соединялись и вплетались друг друга, словно пятна разлитой нефти на поверхности ни в чем не повинной воды. Затем противные крики похожие на чаячьи перешли в громогласное «каррррр» и десятки, нет сотни, обсидиановых воронов, ощерившихся в бешеном припадке, кружась и образуя смертоносную воронку, стремительно рванули, сметая на своем пути преграду в виде поставленных энергетических щитов, в сторону сестры светлого и её партнера.

Ах да, кажется она тоже была в том списке.

*Анекдот времен застоя. Уезжает еврей на ПМЖ в Израиль, везет с собой попугая. А ему на таможне — " вывозить можно только чучело или тушку".

"Ну как же так, ведь ему уже три сотни лет, он живет в нашей семье уже столько поколений", но таможенник неумолим. Попугай говорит: "Моня, хоть тушкой, хоть чучелом, но валить отсюда надо!!!"

Глава 17.

Если вы не отражаетесь в зеркале знайте, вы — неотразимы

В разряженном воздухе плыл горьковатый аромат озона, всё вокруг стало предельно чистым и ясным, будто проливным дождем прибило к земле пыль, загрязняющую картинку.

В одно мгновение мы танцуем, а в другое я стою прикрытая щитом рядом с Виторро и его супругой, а Илья в самом центре смертоносной воронки, как и Кирилл. Девушка в бронзовом платье живописно разметалась по светлому паркету, волосы её словно взбитая мыльная пена окружали стройную фигуру, замершую с испуганным выражением лица.

Ева выглядела такой ранимой и уязвимой, что сейчас мне с трудом верилось в её вероломство, но как говорил Антон Палыч: посмотришь на иное создание — миллион восторгов, а заглянешь в душу — обыкновенный крокодил. Её партнер по танцам, не знаю его имени, лежал сломанной куклой в полуметре от осыпающегося пеплом центра воронки. Ослепляющая вспышка и черный снег тлена остался лишь на полу, как пожухлые осенние листья, плавно опускались остатки обсидиановых хлопьев.

Иссохшее тело, скрюченные костлявые пальцы обтянутой тонкой словно пергамент темно-серой кожей, порванный смокинг и абсолютно седые волосы, картина невозвратного тлена еще долго будет стоять пред моими глазами.

Мужчина был мертв.

Франческа, так представилась жена Виторо, крепко прижала меня к себе, еще немного ближе, и мы перейдем в ту фазу отношений, когда нужно будет знакомить родителей, затем уменьшила диаметр пузыря, увеличивая толщину защиты, но это уже было ни к чему.

Всё закончилось.

Ева безутешно рыдала на плече у Ильи, стискивая пиджачную ткань наманикюренными пальчиками, ха-ха, я только сейчас поняла, почему не обратила внимание на её имя в списке, полное имя ведьмы было Евдокия. Дуня. Дуся. Дуняшка. Мне стало так смешно, вот же подсиропили родители!

Я хмыкнула, видимо в слух, потому как Франни улыбнулась мне в ответ и пробормотав что-то вроде «а ты крепкий орешек», схлопнула защиту, и, оставляя меня одну, подошла к супругу, что-то негромко ему сказав. Виторо часто закивал, а я вновь посмотрела на тело.

Вокруг фигуры бедняги стелился белесый туман, пробуя толстыми щупальцами неподвижного мертвеца. И если бы я что-то понимала в эмоциях дыма, то сказала бы что ему не нравится то, что приходится обволакивать, туман презрительно сжимался и недовольно морщился.

— Нам придется поехать в отделение, — шепнул мне, незаметно подошедший Илья. Сестра Кирилла теперь орошала лацкан пиджака брата, но вот чудо, косметика её держалась на совесть, не размазалась, не потекла, да только ради того, чтобы забетонировать так макияж можно было стать ведьмой.

— Я под подозрением? — спросила я.

— Не говори глупостей, — поцеловал меня в ладонь инквизитор, — просто мне сейчас нужно поработать, записать показания свидетелей, сопроводить тело в морг…остаточные эманации я зафиксировал. Боюсь оставить тебя одну, поедешь?

— Конечно, а тот туман, что клубится вокруг тела, что это? — полюбопытствовала я.

— Какой еще туман? — нахмурился Илья.

Возможно он бы сконцентрировал свое внимание на моём замечании и по крайней мере со мной могло не случиться того, что случилось немного позже, но в это время в залу быстрым шагом вошел высокий мужчина в кожаном дуплете и камуфляжных штанах. Его окованные металлом высокие ботинки на толстой, рифлёной подошве, тихо постукивали, а присутствие явного военного в зале полном разодетой знати смотрелось как кощунство, но не один из роптавших до сели гостей не сказал ни слова.

Казалось, гости балы сжались и уменьшились, человек явно обладал властью и имел не простую репутацию. — Я сейчас, — сказал тёмный и подошел, судя по всему, к своему начальнику. Тот же в свою очередь подошел к телу, махнул Илье и затем окружил место преступления непрозрачным куполом.

Дальше все происходило, быстро, по-военному четко без лишней суеты и паники. Зал окружили, очистили от ненужных свидетелей, взяли все возможные показания у очевидцев и разогнали по домам. Я отправилась в управление инквизиции вместе с Виторо и Франческой. Супруги многозначительно переглядывались и иногда выдавали что-то на итальянском, кося на меня заинтересованными взглядами, ощущение, что я обезьянка в цирке, только усилилось

В здании инквизиции толпилась масса народа, мы прошли холл и углубились по коридору, минуя кабинеты Илаи и Виторо. В большой комнате, куда мы пришли нас уже ждали, и это было удивительно, потому что наша машина ни разу не остановилась, а порой превышала допустимую норму скорости в несколько раз. Скорее всего они прошли порталом, мелькнула на задворках сознания мысль и тут же улетучилась, отвлекаясь на продолжающую театрально всхлипывать девушку.

— Мои туфли просто убивают меня, Даша, — подошла ко мне Франческа и протянула мне стакан с водой. — У тебя какой размер?

— Тридцать восемь, — ответила я. — Моя обувь вообще, как испанский сапожок. Новые, шикарные занотти* в точности соответствуют своему названию, а я чувствую себя русалочкой, которая обрела вместо привычного хвоста — ноги.

Франческа рассмеялась низким гортанным смехом кинодивы сороковых и словно волшебница Гингема** достала из-за спины серебряные башмачки — слава небу, на плоской подошве.

— Они на размер больше, но не думаю, что это критично.

— Боги, нет, если ты не сняла их с какого-нибудь трупа я согласна, — Франни рассмеялась еще громче привлекая к нам внимание, а потом продемонстрировала свои ступни в таких же слипонах, соблазнительно выдвинув стройную ножку из разреза.

— Я взяла их на складе, не переживай.

«Блаженство» — подумалось мне, когда невероятно красивые туфли были сняты

— Что сказал герцог? — спросила супруга Виторо у мужа. Мне налили вторую кружку кофе, и мне казалось, что я пью душу грешника, растворенного в смоле преисподней, такой он был густой, крепкий и горький.

— Какой герцог? — удивилась я. — У вас тут что, был настоящий герцог, а я его пропустила?

— Мужчины рассмеялись, а Ева, не пойми, как, затесавшаяся в нашу компанию, презрительно сморщила аристократический нос.