Первокурсник

Он снова расстегнул свою папку, достал оттуда злополучный конверт и плёнку, подошёл к столу и небрежно швырнул всё это на стол перед Мишей.

— На! Сам этим распоряжайся! Я пас! Будущие врачи… — недовольно ворчал он. — Чего ж вы к стульям прилипли, будущие врачи? Идите вон, лечите своего пациента. У него, чтобы вы знали, кроме пары синяков, шишек и ссадин всё в порядке. Немножко мозги взболтнуты, но это к завтрашнему утру уже пройдёт!

— Чего ты разворчался? — спросил Наиль. — Снежка права! Ты будущий врач и должен проявлять милосердие. Бить тебя мы бы не позволили. Нельзя же так остро реагировать, если тебя всего лишь за шиворот взяли. Тем более, ты сам виноват. Зачем злил их?

Саша застегнул свою сильно похудевшую папку, взглянул на Наиля исподлобья и ответил:

— Зачем злил, спрашиваешь?… Счёт у меня к их конторе имеется. Я их нескоро прощу, если вообще когда-нибудь простить смогу. — он отошёл к стульям, бросил на них папку и стал натягивать на плечи свою курточку. Одевшись, подхватил папку под мышку и уже от дверей бросил. — Я не напрасно сказал этому хмырю об отсутствии совести. У них её и в самом деле мало, а даже если у кого и осталось немножко, тот всё равно ею не пользуется. Экономит. Так что будьте настороже, когда с ними разговаривать станете. Не те это люди, перед кем можно душу раскрывать…

Он уже взялся за ручку двери, когда его окликнул Миша:

— Подожди, Саша!

Он быстро подошёл и протянул ему руку:

— Рад был познакомиться с тобой! Ты заходи к нам просто так, ладно? Не пропадай! Мы с ребятами будем тебе рады! Ты правильный пацан, хоть мозги у тебя и немного набекрень.

Саша улыбнулся, пожимая его руку. Потом выглянул из-за его плеча и попрощался с остальными.

Глава 6. Разговор в буфете

— Какая у нас следующая пара? — спросил Саша.

— История медицины. Лекция. Как вчера прошло? Сильно ругали?

— Ты про заседание факультетского бюро?

— Угу…

— Не, всё нормально. Было весело. А ты как вечер провела?

Они снова стояли в очереди в буфет. На сей раз Катя стояла впереди. Перерыв всего полчаса, а очередь двигалась что-то очень уж медленно. Так можно и не успеть перекусить.

— В кино с девчонками бегали.

— Что-то интересное?

— Угу… Классный фильм. Мы даже поплакали.

— Что-то индийское? — усмехнулся Саша.

— Нет. «Белорусский вокзал». Наш фильм.

— На нашем фильме плакали? — удивился мальчишка. — Про что хоть? Тоже про несчастную любовь?

— Нет, не про любовь. Про войну. Точнее, не про войну, а… Там, короче, фронтовые друзья встречаются. Уже в наше время. Песня там одна. Прямо за сердце хватает…

— Привет, Саш! — поздоровалась Снежанна, подходя к ним. — Пустите к себе?

— Стой… — пожал плечами Саша. — Долго вчера сидели?

— В половине первого разошлись. Потом ещё полночи изжогой мучилась. Это, наверное, из-за колбасы с «Буратино». Пришлось соду принимать…

— Нет, не из-за колбасы и не из-за газировки. — вздохнул Саша. — У тебя, по-моему, кислотность повышенная. Понервничала, вот и получила изжогу.

— Кислотность у меня и правда повышенная. А ты откуда знаешь?

— Я не знаю. Просто предположил. Ну-ка, сдвинь нижнее веко. Любое…

Снежанна хмыкнула, но тем не менее послушно опустила пальчиком левое веко. Саша мельком глянул на обнажившееся глазное яблоко и кивнул.

— Точно. Кислотность. Наверняка сильные антибиотики принимала и повредила микрофлору желудка. Тебе нужно пару недель пивные дрожжи попить. И омулем с душком не брезговать…

Девушки рассмеялись. В очереди засмеялись и другие, кто слышал их разговор.

— Чего вы? — возмутился Саша, не обращаясь ни к кому конкретно. — Это, между прочим, установленный факт. Сильные антибиотики, принимаемые перорально, губят или искажают рабочую микрофлору желудка. А это в свою очередь может приводить к самым неожиданным последствиям. Я с таким случаем в позапрошлом году в магаданской городской больнице столкнулся. У той девчонки из-за повышенной кислотности уже появились очаги эрозии на стенках желудка и в нижней четверти пищевода. И вызвано это было тем, что она примерно за полтора года до этого перенесла воспаление лёгких. Её не госпитализировали, поэтому антибиотики ей назначали перорально…

— А что ты в больнице делал? — спросила незнакомая девушка сзади.

— Помощником медсестры на каникулах подрабатывал. В педиатрии. Закончил седьмой класс, месяц отдохнул и пошёл устраиваться в больницу.

— Погоди! Ты в позапрошлом году седьмой закончил? Как это? — оторопела Снежанна. — Когда же ты успел школу закончить? Ты сколько классов-то закончил? Что-то я вообще ничего не понимаю…

— Десять, как и ты. Пошёл в восьмой и начал параллельно тесты сдавать. К весне закончил десятый. Что здесь такого? — недовольно буркнул мальчишка. — Аттестат показать? У меня там, между прочим, всего две тройки! По пению и по поведению.

В очереди вспыхнул смех. Саша тоже усмехнулся. Обернувшись назад, он громко сказал:

— Чего смеётесь? Просто у меня голос не очень красивый. Если я сейчас запою, у вас кровь из ушей пойдёт или черви полезут. Хотите послушать?

— Эй-эй! Не вздумай! Мы здесь всё-таки пищу принимаем! — раздался весёлый мужской басок. — Иди на улицу петь, артист! Там много бродячих собак бегает, которым это только на пользу пойдёт!

Саша рассмеялся и помахал говорившему:

— Не бойся. Что ж я не понимаю, что ли?

— А по поведению почему тройка? — смеясь спросила Катя. — Ты и в школе такой же задиристый был, как сейчас?

— Никакой я не задиристый… — Саша нахмурился и понизил голос. — С чего ты взяла? С нормальными людьми я и сам нормальный. Давай двигайся!

Катя продвинулась вперёд, и на освободившееся место тут же шагнула Снежанна. Через её плечо Саша продолжил разговаривать с Катей. Так же негромко он сказал:

— Тебе, кстати, тоже не помешало бы научиться давать отпор. Этот барбос на поле наехал на тебя, а ты тут же лапки кверху! Такие, как он, только силу понимают. Ты в своём праве! Чего тушуешься?

Катя пожала плечами:

— Не знаю… Ты, наверное, прав. Привыкла я к этому. Дома родители командовали, в школе учителя, пионервожатые, комсорги.

— Отвыкай. Ты начала самостоятельную жизнь и все решения принимаешь сама. И хорошие, и плохие, но они твои. Это же твоя жизнь, тебе и решать, как её прожить.

— А ты сам совершенно самостоятелен в своих решениях?

— Почти. У меня немного другой случай. Я очень доверяю тёте Марине, поэтому стараюсь в сложных случаях сначала с ней посоветоваться. Ну, чтобы ей потом исправлять не пришлось, понимаешь? Она же мне не мама. Это маме можно было при необходимости мне по шее дать, а тётя Марина стесняется…

— Ну вот видишь? Ты тоже не очень-то самостоятелен.

— Ты не сравнивай! Тётя Марина у меня под боком, а твои родители далеко. Ты, кстати, откуда?

— Из Хабаровска.

— А чего тебя так далеко занесло? У вас же, по-моему, в городе тоже медицинский имеется.

— Именно по этой причине! — усмехнулась Катя. — Захотелось самостоятельно пожить. Надоело, что дома меня все ребёнком считают…

В разговор вмешалась Снежанна:

— А кто такая тётя Марина?

— Это Сашкина опекунша. — влезла Катя.

— Ты сирота, что ли? — удивилась Снежанна.

— Почему сразу сирота? — насупился Саша. — Отец давно умер, но мама-то жива. Просто она в Москве живёт. Второй раз замуж вышла. А я не захотел в Москву ехать, вот тётя Марина и оформила надо мной опекунство. Она мамина давняя подруга.

— А-а-а, понятно… А я уж и сама подумала, что ты на детдомовского похож. Там, по-моему, все такие самостоятельные и шустрые.

— Не все… — Саша подтолкнул её животом. — Это ты так говоришь, потому что в детдоме ни разу не бывала. Далеко не все. Тем, у кого характер послабее, там очень тяжело живётся.

— А ты бывал в детдомах?

— Угу, бывал. Как-то раз подругу из детдома вытаскивал. Пришлось познакомиться с тамошними порядками.