Первокурсник

Настроение от всего этого заметно поднялось, а когда через пару часиков оказалась в своей постельке под одеялом и принялась вспоминать сегодняшнее приключение, так и вообще до потолка подпрыгнуло! А всего-то вспомнила, как горячи и нежны были его губы! Забросила она руки под голову, зевнула и сладко потянулась.

Некоторое время лежала, глядя в подсвеченный уличными фонарями потолок и улыбалась. Напряжение дня постепенно выходило из неё. Вдруг снова напряглась. Кузнецов ушёл из приёмной грустным и недовольным. Наехала она на него сильно! Можно было бы какие-нибудь другие слова подобрать. Почему сразу сволочь?

Ну ладно, ничего. Завтра подойду и извинюсь…

Глава 29. Недоразумение

6 ноября 1971 г.

А назавтра ничего не получилось! Точнее, поймать его в коридоре очень даже получилось, но не получилось договориться. Увидела его издалека. Топчется возле факультетской стенгазеты, посвящённой предстоящему празднику. Отвела в сторонку и предложила прийти в деканат после пяти. Он оглянулся назад, убедился, что никто их не слышит, и тихо спрашивает:

— А зачем?

— Можем повторить вчерашнее. Я на тебя больше не сержусь.

А он качает головой и отвечает грустно:

— Нет, Лидочка, не приду. Знал бы, чем дело закончится, и вчера бы не пришёл. Так что давай останемся друзьями!

— А что вчера было не так? — даже опешила, настолько не ожидала услышать отказ. Она-то на сто процентов была уверена, что он сразу согласится. Вон как вчера жалел, что не успел её за сиськи как следует потаскать!

— Да всё было не так! — нахмурился, шепчет быстро, сердито, а в глаза не смотрит. — Не думал я, что ты такая эгоистка. Сама удовольствие получила, а потом вместо того чтобы мне помочь, взяла да и обругала меня. Я тебя по-другому себе представлял! Как настоящую подругу!

— Слушай, Кузнецов, ты вот это вот сейчас серьёзно? — у неё даже бровки под чёлку спрятались, настолько была удивлена. А он мрачно так кивнул и даже развернулся, чтобы уйти. Поймала его за рукав куртки, развернула к себе.

— Вот что ты за человек, Кузнецов? — а сама аж кипит от ярости. — Всё получил, чего хотел, а тебе всё мало! Я тебе разве хоть слово против сказала? Хочешь грудь потрогать — да пожалуйста, трогай! Хочешь целовать — да ради бога! Сам виноват, что презерватив не припас! Знал же, что не просто так я тебя позвала!

Он ещё сильнее нахмурился. Смотрит набычившись.

— Да, не припас! Думаешь, это просто, в шестнадцать лет презервативы доставать? Мне его в аптеке не продадут! А ты, как опытная женщина, могла бы мне и по-другому помочь. Брезгливая она! Нам и так хорошо!… — помолчал, поиграл своими красивыми бровями, вздохнул. — Ладно, Лидочка! Так можно бесконечно спорить! Останемся друзьями! Дружить с тобой весело, а трахаться не очень!

— Постой! Чего ты хочешь?

— Как это чего? — теперь уже он удивился. — Я тебе о чём только что толковал? Что удовольствие от интима должно быть обоюдным. Это жена может спокойно лежать, штукатурку на стенке колупать и позёвывать, пока муж её сзади долбит. Потому что обязана терпеть. Потому что супружеский долг. А когда люди встречаются, чтобы порадовать друг друга интимными радостями, то радости эти должны быть обоюдными! Обоюдными, слышишь? Иначе эти встречи никакого смысла не имеют. Если очень брезглива, держись подальше от таких, как я, мой тебе совет!

— Ладно, ладно! Не буду брезгливой! Доволен?

Пожал плечами, глядит недоверчиво. Вздохнула:

— Хочешь, чтобы доказала?

— Хочу, но не сегодня. Сегодня генеральная репетиция. Ты, кстати, завтра на концерт придёшь?

— Конечно! А есть что показать?

— Ну так… Я в двух номерах выступаю. Всё-таки готовился. Жалко будет, если не посмотришь…

Глянул на часы и заторопился. Она развернулась и побрела в противоположную сторону. С презервативами ей и самой возиться не хотелось. Ей ведь хоть восемнадцать и исполнилось, но столько ей никто не даёт. Запросто могут в аптеке паспорт спросить. Или вообще, спросит аптекарша на весь зал: «Презервативы? А вам зачем, девушка?» — стыда не оберёшься. Да и просто не нравится ей с ними. И запах от них какой-то противный и само чувство, что у тебя в теле что-то постороннее находится. Кого бы спросить, как грамотно сделать? Опыт ведь нулевой. Это только Кузнецов по незнанию мог её опытной женщиной назвать. Опять что-нибудь не так сделаешь, а он обидится.

Он ведь, в сущности, совершенно прав. Вспомни, каково тебе самой было, когда встречалась с этим… как его?… Николаем Васильевичем? Нет, кажется, наоборот. Василием Николаевичем. Да, правильно, с Василием Николаевичем. Единственное, на что его хватало, так это спросить якобы участливо: «Тебе не больно?» Зачем, спрашивается, так долго встречалась? Целых два месяца! Вот ведь дура! Удовольствия ноль! Ну почти ноль. Да ещё от всех скрываться приходилось. Трусил он жутко, что жена об этих встречах узнает…

Глава 30. Праздничный концерт

7 ноября 1971 г.

Тётя Зина заставила её пробежаться по рядам и отметить в списке тех, кто не явился на концерт. Пришлось попыхтеть. Оставила Люську — это её школьная подруга. — сидеть рядом с тётей Зиной — они давно знакомы — и побежала. Искала в первую очередь старост групп, а уже они говорили ей, кто пришёл, а кого нету. Да ну! Список почти на сто человек! Если каждого в этой толпе разыскивать, она только к завтрашнему вечеру закончит. Они же не в куче сидят. По всему залу разбрелись!

Потом сидели рядом с Люськой и тихонько переговаривались. В основном обсуждали платья и причёски выступавших на сцене студенток. Тема живая! Гораздо веселее, чем слушать выступление институтского хора. Тем более, что вся эта собравшаяся на сцене разноголосая, плохо спевшаяся банда не ограничилась пением одной песни, а сразу после неё затянула вторую! Да такую протяжную и заунывную, что всех сразу в сон потянуло.

Вяло похлопали, чтобы они, наконец, убрались со сцены. На смену им выскочили из-за кулис четверо мускулистых и ловких парней в трусах и майках. В принципе неплохо выступили. В цирке эти номера гимнасты исполняют легче и более непринуждённо, но для студентов и это очень даже ничего. Недаром им хлопали гораздо активнее, а какой-то энтузиаст с задних рядов даже крикнул «Браво!».

Люська хлопала с удовольствием и даже улыбалась. Похоже, кто-то из ребят ей понравился. Двое из этих же парней задёрнули занавес и снова убежали за кулисы. Вместо них на сцене появилась полненькая студентка с третьего курса. Кажется из педиатрии. Она звонко, на весь зал прочитала по бумажке:

— Лауреат всесоюзного конкурса классического танца Александр Кузнецов и Екатерина Карташова! Оба учатся на первом курсе лечебного факультета! Вальс Чайковского из балета «Щелкунчик»! Встречайте!

Лида повернула к Люське озадаченное лицо,

— Это он…

— Кто «он»?

— Ну, Сашка Кузнецов! Не знала, что он, оказывается, профессиональный танцор. Ни разу не заикался об этом. Ещё и лауреат какой-то…

Половинки занавеса медленно поползли в стороны. Из больших чёрных колонок справа и слева на сцене послышались приглушённые шумом множества голосов тихие звуки какой-то музыки. Сразу бросилась в глаза стоящая в глубине сцены группа из трёх человек.

Статный, высокий мужчина в длиннополом сюртуке, узковатых чёрных брюках и начищенных до блеска чёрных туфлях. Пышные усы и не менее пышные рыжеватые бакенбарды довершали его облик. Он стоял лицом к залу и время от времени кивал, слушая стоящую слева от него полноватую даму в белом бальном платье с блёстками. Прикрыв нижнюю часть лица веером, та рассказывала ему какую-то историю. Впрочем, внимание с этих двоих тут же переключалось на юную девушку, стоящую слева от мужчины в четверть оборота к залу и рассеянно скользящую глазами по пустой сцене. В руках у юной особы медленно двигался белый страусиный веер.

Кузнецова она не сразу заметила и сначала даже не узнала. Молоденький гусар с каким-то чудом держащейся на левом плече богато украшенной вышивкой и жёлтыми шнурами малиновой курточкой стоял у самых кулис. Он поглядывал на группу из тех троих и потягивал из узкого, высокого бокала что-то вроде газированного напитка «Буратино». В шаге от него расположилась молоденькая, черноволосая и кудрявая девушка, одетая служанкой. На пальцах левой руки она удерживала небольшой круглый подносик с такими же бокалами.