Первокурсник

Маша вздохнула:

— Нет, мам, поехали к ним… Я просто молчать буду, правда же? Если увижу, что он сердится, то даже смотреть в его сторону не буду или уйду в другую комнату.

— А почему он должен сердиться?

— Я же тебе рассказывала… Он на следующий день, после того как вылечил меня, сказал, чтобы я не путалась у него под ногами… А я, получается, путаюсь…

— Но вы же потом встречались. Не забыла? В тот день, когда его ранили. Мне показалось, что он был настроен к тебе очень дружелюбно. И папа так считает. Мне кажется, ты просто себе накручиваешь. Ты же сама хотела с ним увидеться!

— Хотела… И сейчас очень-очень хочу… Просто страшно почему-то стало…

— Возьми себя в руки! Ты у нас девочка сильная! Вон какое испытание вынесла и не сломалась!

* * *

Открыл калитку сам Саша. Сказал «Здрасьте!», кивнул маме как старой знакомой, подмигнул Маше и посторонился, пропуская их во двор. Забрал из рук мамы чемодан и повёл их в дом. Там помог им снять верхнюю одежду, выдал гостевые тапочки и лишь после этого поздоровался с нею лично. Обнял за плечи, прижал к себе и сказал:

— Здравствуй, Машка! Соскучился я по тебе! Ты подросла, как я погляжу!

Она тоже обняла его за талию, прижалась виском к его щеке и затаила дыхание. А на кухне, куда он их привёл попить чаю и перекусить с дороги, стало ещё лучше. Он оживлённо разговаривал с мамой. Спрашивал обычные в таких случаях пустяки — как долетели, как погода в Магадане и прочее, а сам поглядывал на неё и улыбался. Это даже хорошо, что не задавал ей никаких вопросов. Слишком зажато было у неё горло.

Она просто смотрела на него во все глаза, время от времени вытирая со щёк слёзы. Нет, она не плакала. Они сами текли! Ничего такого она не чувствовала. Никакого горя и даже никакой радости. Просто они почему-то текли. Мама бросала на неё озабоченные взгляды, но Саша каждый раз мотал ей головой. Мол, не лезьте! Пусть сидит, оттаивает.

А ей и в самом деле нужно было немножко согреться и свыкнуться с мыслью, что он — вот он! Рядом! И никуда он не пропал! И улыбка у него ничуть не изменилась! И сам он совсем не изменился!… Нет, всё же немножко изменился. Два года назад у него была аккуратная, «школьная» причёска, а сейчас волосы даже уши закрывают!

Обратился он к ней напрямую лишь после того, как мама попила чаю. Сказал:

— Маш, может тебе немного поспать нужно? Я тебя в своей спальне уложу и рядом посижу, пока не уснёшь. И мама рядом посидит. Ты выглядишь немного усталой…

Она кивнула. Да, нужно полежать! Отвернуться к стене и подумать. Пора прекращать этот потоп! Достала из кармана платья носовой платок и громко высморкалась…

Подушка пахла им! Это было чудесно! Оказывается, она совсем не забыла этот запах. Мама сидела на стуле, поставленном в изголовье кровати. Когда они втроём пришли в его небольшую спальню, он снял с этого стула целую стопу каких-то медицинских книг и перенёс их на стоящий под окном письменный стол. Мама хотела было сесть на кровать рядом с нею, но Саша покачал головой и глазами показал ей на стул. С нею рядом сел он сам. Укрыл её пушистым, мягким пледом по самое горло и сел так близко, что она попкой чувствовала его бедро.

Они с мамой вполголоса разговаривали, а она лежала и смотрела в стену. Считала цветочки на обоях. Сказала себе, что ни в коем случае нельзя засыпать и тут же позорно уснула! Вот ведь дура! И спала так сладко и без этих мучительных сновидений! А когда проснулась, в спальне было уже совсем темно. Дверь была прикрыта, и из-за неё доносились приглушённые голоса. Это были незнакомые женские голоса. Всё проспала!

Спустила ноги с просторной кушетки, прошла к двери, отворила и вышла в коридор. Мелькнула мысль, что нужно бы сбегать в туалет, но пересилила себя. Сначала сходить поздороваться. Кажется, хозяйка вернулась домой. Вышла в зал и сощурилась от яркого света люстры над большим, круглым столом. Сразу определила, кто здесь хозяйка. Как её? Марина Михайловна?

— Здравствуйте, Марина Михайловна! — чуть хрипло поздоровалась она и откашлялась. Это были её первые слова в этом доме.

Марина Михайловна повернула голову в её сторону и улыбнулась:

— Здравствуй, Машенька! Выспалась?

Красивая у неё улыбка. И очень доброжелательная. Саша выскочил из-за стола, подскочил к ней, обнял за плечи и подвёл к столу.

— Познакомься, Маш… Это Наташа! — кивнул он головой в сторону очень красивой девушки с роскошными тёмно-русыми волосами до плеч, которая серьёзно смотрела на неё. — А эту девушку звать Иванка! Она ангел-хранитель этого дома!

Почему-то после этих слов рассмеялись все обитатели этого дома, включая самого «ангела-хранителя». Черноволосая, кудрявая девушка, которую Саша назвал Иванкой, подхватилась со своего места:

— Пошли, покажу твоё полотенце! Тебе, наверное, нужно себя в порядок привести?

Обняла за плечи, так же, как до того Саша обнимал, повела в сторону коридора и спросила:

— Может, ты в домашнее переоденешься? Если хочешь, я халатик быстренько подглажу…

— А где наши вещи? — Маша признала разумность предложения. Она улеглась спать в Сашиной спальне в том, в чём была в дороге. Даже рейтузы не сняла.

Зашли в комнату, которую им выделили. Мама уже разобрала чемодан. Её халатик висел на стуле.

— Он не помялся… — ответила она на немой вопрос Иванки, которая ждала её, стоя в дверном проёме. Та улыбнулась:

— Хватай его и пошли!

Потом она сидела на диване в зале рядом с Сашей и ела. Оказывается, она жутко проголодалась! Саша уже поел и уступил ей своё место за столом рядом с мамой. Сам отсел в угол дивана и слушал разговоры мамы с Мариной Михайловной. Впрочем, в основном спрашивала мама. Как они все устроились на новом месте, что за город Иркутск, как здесь снабжение и о прочих бытовых темах. Отвечала ей не только Марина Михайловна, но и её дочери. Например, о снабжении и о магазинах больше рассказывала Иванка. Как Маша поняла, всё хозяйство в доме ведут младшие члены семьи. У Марины Михайловны для этого совершенно нет времени. А командует Сашей и Наташей Иванка. Получается, что фактически она в этом доме является хозяйкой.

И ещё она узнала, что Иванка, оказывается, живёт с ними чуть больше года. Она для Марины Михайловны не родная, а приёмная дочь. До этого жила в детском доме. Судя по тому, какими глазами она смотрит на Сашу и Марину Михайловну, она очень любит их обоих, а с Наташей у неё просто дружеские отношения.

Немного насытившись, она разговорилась. Даже спросила Сашу:

— Мама сказала, ты в институт поступил? Экстерном школу заканчивал?

Он вскочил с дивана, куда-то убежал, а когда вернулся, в руках у него была тёмно-синяя прямоугольная книжечка. Он протянул её ей:

— Мой студенческий билет! Ещё и зачётку выдали! Это, между прочим, настоящий документ! Там и фотография имеется! Посмотри!

На это его заявление Иванка с Наташей рассмеялись, а Наташа обронила:

— Жулик!

— Ничего подобного! — живо возразил Саша. — Все тесты я сдавал честно! Сколько можно повторять?

— А как приобрёл знания? — ехидно спросила она.

— Какая разница? Если бы ты нашла на улице кошелёк, то стала бы богаче на энное количество рублей! Так и я подобрал то, что валялось и никому, кроме меня, не было нужно! Только в моём кошельке были не деньги, а знания! Я, кстати, тебе сто раз предлагал поделиться! Мне не жалко! Просто ты упрямая!

— Не упрямая, а принципиальная! Мне чужого не нужно!

— А если это не чужое, что тогда? Если этот кошелёк кто-то милосердный специально подбросил на дорогу, в надежде, что я его увижу и подниму? Из жалости подбросил. Сидел в кустах, увидел, что я иду, и подбросил.

Марина Михайловна быстро положила конец этому спору. Видно было, что он возникал не в первый раз.

— Малыш! И ты, Натка! Прекращайте говорить на темы, которые не всем присутствующим понятны! Либо говорите обо всём в деталях, или же меняйте тему!