Алиби Алисы

Увы, не все, что бело, представляет собой свадебное платье — это всего лишь пена с вкраплениями пластмассовых стаканчиков. Но я не сдаюсь и продолжаю поиски. Я уверена, что в мешке было именно платье, и я знаю, что его кинули в море.

И тут я замечаю на выступе одной из скал особенно большую шапку пены и, подойдя поближе, вижу, что это не пена. Сердце мое начинает бешено стучать, но я пытаюсь рассуждать логически. Может быть, это парус с яхты, сорванный штормом. Или простыня.

Нет, это не простыня — в белой массе видны рукава. Это платье. То самое платье.

Не веря своим глазам, я бегу к нему, карабкаюсь на камни и, скользя по покрывающим их водорослям, стаскиваю его вниз. Спускаюсь на песок пляжа, волоча платье за собой. Оно все покрыто водорослями, мазутом, песком и чем-то черным, а в рукаве успела поселиться парочка крабов. Юбка разорвана в нескольких местах и лишилась почти всех перьев, но я точно знаю, что это именно то платье из каталога, которое показывала мне Кэти.

И тут я замечаю на его спине — там, где маленькие пуговички поднимаются до самой шеи, — выцветшие розовые пятна.

В квартире не было розовой краски для волос, и вообще никакой розовой краски. Но розовый цвет мог раньше быть красным.

Значит, это может быть кровь.

Всю дорогу до «Лалика» бегу, перекинув мокрое платье через руку. Когда добираюсь до номера Нила, я почти не могу дышать. Он открывает дверь и стоит с мокрыми волосами, обернутый полотенцем.

— Где вы были?

— Ох, — тяжело дышу я, врываясь в номер. — Я же оставила вам записку.

— Что это у вас? — спрашивает он, закрыв за мной дверь.

— Платье, — все еще задыхаюсь я. — Свадебное платье.

— Отдышитесь. Я пойду оденусь, а потом вы расскажете мне о нем. Между прочим, мне тоже нужно кое о чем с вами поговорить.

Я в полном смятении, и меня переполняют разнообразные эмоции. Я расстроена тем, что так много людей называли Алису странной и смотрели на меня с подозрением. Меня беспокоит то, что она каким-то образом продолжает жить в нашем детстве и выдает себя за женщин, на могилах которых мы с ней сидели столько лет назад. Но больше всего меня волнует тот факт, что в день своего исчезновения она купила свадебное платье, которое потом, покрытое пятнами крови, выбросили в море.

Не проходит и пары минут, как замок ванной комнаты щелкает, и появляется Нил, одетый в черные джинсы и синий джемпер. Его волосы все еще влажны, и от него пахнет в точности так, как пахло от Люка. Просто наваждение какое-то.

— Окей, — говорит он, садясь на край незаправленной кровати. — Что это за платье?

Я продолжаю стоять у стола, сжимая платье в руках.

— Господи, да вы вся дрожите. — Нил подходит и забирает его у меня. — Оно совершенно мокрое. И вы тоже промокли.

— Его выбросило на берег. Я нашла его на скалах.

— Вы нашли его на берегу?

— Это платье Алисы. Я говорила с ее начальницей из «Лалика», и она сказала, что вдень своего исчезновения Алиса купила свадебное платье и принесла его показать. Я пошла в единственный в городе салон для невест, где мне рассказали, какое платье она купила. Тогда я вспомнила, что вчера вечером видела что-то на берегу, и вот я нашла его.

— Но зачем ей понадобилось покупать свадебное платье?

— Может быть, просто хотела похвастаться. Некоторые из ее коллег выглядят сущими ведьмами, поэтому меня не удивит, если она купила его просто для того, чтобы утереть им нос. Оно стоит несколько тысяч.

— Она тратила почти все свои деньги на кошек и случайные вещи из интернета, но когда у нее что-то оставалось, откладывала.

— Так она откладывала их на это?

— Я не знаю. Мне известно только то, что она на что-то копила.

— Я говорила со здешним уборщиком Тревором. Он отсидел за кражу со взломом. Вы знали об этом? Знали, что она работала рядом с уголовником? — Нил качает головой. — Может быть, вам стоит его проверить? Там на платье — кровь.

Нил раскладывает платье на полу и расправляет рукава, потом переворачивает его и, прищурившись, разглядывает тусклые розовые пятна.

— Черт.

— Мне кажется, это оно было в мешке, который мы видели на видеозаписи. А вам?

— Может быть, вы и правы. Мне надо сообщить об этом.

— И тогда они станут серьезнее ко всему относиться?

— Они и так относятся к случившемуся очень серьезно. Они ведь разыскивают ее, разве не так?

— Но ведь это… это что-то совершенно другое, правда? — Я боюсь услышать его ответ, но мне необходимо его услышать, потому что только он скажет мне всю правду.

— Угу, — признается он, — гораздо серьезнее.

— Нил, вы знали, что на прошлой неделе в этом отеле убили женщину?

Он медленно кивает, ожидая продолжения, но я жду, что скажет он.

— Тесса Шарп. Ее задушили.

— Тот уборщик сказал мне, что Алиса очень интересовалась ее смертью. Думала, что убийца охотится за кем-то другим, может быть за ней.

— Она думала, что та женщина была очень на нее похожа. Опять эта ее паранойя. — Он встает и берет со стола свой телефон.

— Кому вы собираетесь звонить?

— В главный офис. Они отвечают за защиту свидетелей по всей стране и уже помогали мне с Алисой. Я сейчас вернусь.

Нил выходит в коридор. Я не иду к двери подслушивать — мне совершенно не хочется знать, о чем они будут говорить. Хожу взад-вперед рядом с разложенным на полу платьем. На улице снова начинается дождь, ветер поднимает в заливе волны. Сажусь на край кровати и гуглю Тессу Шарп. Во всех новостях мелькает одна и та же фотография: молодая женщина с огненно-рыжими волосами и голубыми глазами. Двадцать восемь лет, руки были связаны синими кабельными стяжками, ведется расследование, никто пока не арестован.

В моей голове снова начинают крутиться ужасные картины: какой-то мужчина проникает в квартиру Алисы и убивает ее в постели; кровь брызжет во все стороны и попадает на платье, висящее на двери гардероба; море выбрасывает на берег холодное обнаженное тело…

Я так больше не могу. Мне надо перевести дыхание, успокоиться и собраться с мыслями. Надо, чтобы Нил вернулся и взял обе мои руки в свои, как иногда это делает Пэдди.

Беру с кровати подушку и кричу в нее изо всех сил, но это ничего не дает, только подушка становится немного влажной. Нил не вбегает в номер, я вообще перестаю слышать за дверью его голос. Пробегаю список контактов на моем телефоне, нахожу Пэдди и звоню ему.

— Але, — раздается в трубке его радостный голос.

— Пэдди, это я.

— Привет! Как дела? Все в порядке? Ты нашла Алису?

— Пока нет. Но все в порядке, не беспокойтесь.

— Все в порядке или все «в порядке»? — спрашивает он.

— Нет, правда. — Мне совсем не хочется перекладывать на него ту боль, которая разрывает меня сейчас напополам. Пусть уж лучше продолжает в том же шутливом тоне. — Никаких новостей.

— Айзек сказал, что делом занимается какой-то горемычный сыщик. Это правда?

— Вообще-то он не сыщик. Он работает в программе защиты свидетелей, и он совсем не так плох. Как дела у вас?

— Хорошо. Правда, позавчера вечером дул сильный ветер и поломал несколько деревьев.

— Ого.

— Мы ждем службу, которая придет и спилит обломанные ветки. Зато теперь у нас будет достаточно дров для камина.

— Это хорошо.

— Еще мы позвали несколько студентов из местного колледжа, чтобы они выдрали всю крапиву и ядовитый плющ, растущие возле пруда. А еще муж подруги Лизетт придет завтра, чтобы посмотреть на старые свинцовые водопроводные трубы.

— Окей.

— Но самая большая новость заключается в том, что из пруда уходит вода. Да, и ты была права насчет штукатурки на лестнице. Ее всю придется ободрать.

— Замечательно, — говорю я, закрывая глаза.

— Что замечательно? Ты хотя бы слушала меня, Фой? Это все сплошная головная боль.

— Да нет, это нормально.

— Ты иногда скучаешь по нам?

Немного.

— Когда думаешь вернуться? Не знаю. Надеюсь, что скоро.