Алиби Алисы

— Можно мне задать вам несколько вопросов о вашей коллеге Алисе?

— О ком?

— Алиса Кемп. Она здесь работает.

— Не знаю такой. Может, она новенькая? Тогда спросите у Ванды. Вы из полиции?

— Нет. Она могла пользоваться другим именем. Может быть, Мэри?

— Нет, Мэри я тоже не знаю.

— А кто такая Ванда?

— Она на втором этаже. Невысокая блондинка, очень серьезная, — она негодующе машет своим хвостиком.

— Ага. Я ее видела. Спасибо.

Спускаюсь на третий этаж и подхожу к номеру, возле которого стоит тележка горничной. Из него выходит слегка прихрамывающая негритянка с желтыми волосами, держащая в руках охапку грязного белья.

— Здравствуйте, — говорю я, — не могли бы вы сказать, где Ванда?

— Кажется, на четвертом этаже. А в чем дело?

— Я пытаюсь кое-что узнать об одной из ваших коллег, Алисе Кемп.

— Простите, но я такую не знаю, — хмурится она так же, как и та, с хвостиком.

— Она работала здесь последние несколько месяцев. Спокойная такая, рыжие волосы, голубые глаза.

— У нас таких нет, — хмурится она еще больше.

— Окей, спасибо. Я направляюсь к лифту и тут вспоминаю черную краску для волос и контактные линзы. Возвращаюсь к горничной с тележкой она зашла в номер и стелет свежую простыню. — Мне кажется, у нее могли быть черные волосы и карие глаза.

— Тогда это может быть Женевьева. Ее я знаю. Странная личность.

— Женевьева? — Боже, как давно я не слышала это имя. — Женевьева Сайсон?

— Ага. Это она. Что, у нее проблемы?

— Нет, я ее родственница. Мне хотелось ее найти. Извините за беспокойство.

— Ванда работала с ней гораздо дольше меня. Она на пятом этаже. Скорее всего, курит у крайнего окна.

Поднимаюсь на пятый этаж, смутно припоминая, что на могиле Женевьевы Сайсон стоял каменный ангел. Представляю себе имя Алиса на надгробии, и в мою душу закрадывается страх. Нет, она еще жива, я знаю это наверняка.

У окна, про которое говорила хромоногая горничная, сидит на подоконнике сурового вида блондинка и курит электронную сигарету. Увидев меня, она быстро прячет ее в карман фартука.

— Здравствуйте, вы Ванда? — спрашиваю я.

— Кому это понадобилось знать, а?

— Меня зовут Фой. Я ищу мою кузину, которая работает здесь, и мне посоветовали обратиться к вам.

— Кто же эта ваша кузина, а? — почти пролаи-вает она. Я не думаю, что ей не понравилось то, что я помешала ей курить. Просто она, видимо, всегда такая.

— Ну, вы должны знать ее как Женевьеву…

— Ха! — фыркает она и снова достает сигарету. — Проклятие на нашу голову. Мы держим для нее место, отказываем приличным девушкам, и знаете, как она меня отблагодарила, а? Она плюнула мне в лицо.

— Что?

— Плюнула мне в лицо, — кричит она. — Она почти не работает. Менеджер жалеет ее, потому что боится попасть под суд за дискриминацию матери-одиночки. А когда она таки приходит, она все время врет. О том, кто она и что она делает. Один день она Женевьева — бывшая медсестра, которая знает, как выглядят задушенные, а на следующий день она Джоан, потерявшая своих родителей. Люди говорят, что у нее есть и другие имена, и никто не знает, кто же она на самом деле. Она ходила в салон красоты, где работает моя сестра, и сказала, что ее зовут Мэри…

Она грозит мне поднятым пальцем.

— Мэри Брокеншайр?

— Да, какая-то там гребаная Мэри. Откуда она берет все эти имена? Она что, ворует паспорта? Это просто отвратительно.

— Да, у нее много проблем.

— Ха! — снова фыркает она. — Давайте поговорим о проблемах, когда у вас будет трое маленьких детей, вас бросит муж и вам будет нечем заплатить за квартиру.

— Она нуждается в помощи, Ванда, — говорю я, выдержав ее взгляд. — Мне нужно найти ее, прежде чем она… пока с ней ничего не случилось.

— Что? Она пропала? Так вот, значит, почему ее нет на работе! Ну, если вы найдете ее, передайте ей, что я отдала ее место Пенни. Все, точка. — Она проводит рукой по горлу и снова отворачивается кокну.

— Да, она пропала четыре дня назад. Мне надо восстановить картину последнего дня. Она приходила в тот день на работу? Вы с ней говорили?

— О да! Еще как говорили! Она пришла показать мне свое свадебное платье.

— Свадебное платье? Почему у нее было свадебное платье?

— Я увидела ее в окне салона для невест по дороге на работу. Я знаю, что она ходит туда примерять платья. Зачем? У нее даже парня нет, только кукла и куча кошек. Я стала смеяться, а она пришла сюда с платьем и сказала, что купила его.

— Она купила свадебное платье?

— Ага. Хотя, может, и украла. А потом сказала, что уходит и чтобы я убиралась в жопу.

— Алиса это сказала?

Ванда уверенно кивает, но я ни на секунду не верю ее словам.

— Она просто ненормальная. — Ванда идет к своей тележке. — Все, мне надо работать. У меня нет возможности отпроситься с работы, чтобы кормить куклу или пропасть. Если хотите, можете спросить Тревора. Он свое отсидел, уж он-то знает, какие они, ненормальные.

Она проходит мимо меня, берет с тележки две свежие простыни и стучится в дверь номера 53. Разговор закончен.

Минут десять я разыскиваю Тревора, слыша время от времени его голос, доносящийся из одного из лифтов, и в конце концов вижу его, направляющегося в сторону расположенной рядом с рестораном веранды, выходящей на набережную. День ветреный и холодный, но на нем только рубашка с коротким рукавом и шорты, на поясе которых позвякивает связка ключей. Он чинит расшатавшуюся ножку стула.

— Тревор?

— Угу. Подождите секунду.

— Я разыскиваю свою кузину, и ваша коллега Ванда сказала, что вы можете мне в этом помочь.

— И кто же эта ваша кузина, дорогуша?

— Вы, наверное, знаете ее как Женевьеву Сай-сон.

— Она умерла? — внезапно спрашивает он, перестав возиться со стулом.

Я стою в оцепенении от его слов и от запаха, исходящего от его тела, который не может разогнать даже завывающий в щелях ветер.

— Почему вы об этом спросили?

— Ее нетуже несколько дней, а в последний раз, когда я ее видел, она была в ужасном состоянии.

— Да? — спрашиваю я, опустившись на ближайший стул.

— О да! Обвинила одного из наших уважаемых клиентов в том, что он ее преследует. Кена Уиттла, знаете такого? Прямо при всех посреди ресторана.

— Но почему она это сделала?

— Так она же ненормальная, — говорит он, покрутив пальцем у виска.

— Нет, блин, она нормальная!!!

— Эй, красотка, успокойтесь. А как вы это тогда назовете?

В моей голове снова начинают крутиться Винкен, Блинкен и Нод. Глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю через нос.

— Она просто подавлена, и ей нужна помощь.

— Это правда. А еще у нее мания преследования. На прошлой неделе у нас в отеле убили женщину. Женевьева так переживала! Думала, что кого-то из нас тоже могут убить.

— Почему?

— Ванда сказала, что ее зовут не Женевьева, — отвечает он, театрально пожав плечами. — Она устраивалась на работу как Джоан. Вы знали ее как Джоан?

— Нет, я знала ее как Алису.

— Алису? — почти кричит Тревор. — Так кто же она на самом деле?

— Алиса.

— Как по мне, так она более чем странная. Она, например, знала, что эту женщину задушили, просто посмотрев на нее. Сказала, что раньше работала в больнице и видела подобное. Она, конечно, просто морочила нам голову, но как она могла знать все эти признаки?

— Она действительно видела задушенного человека. Это был ее отец.

— Что?

— Ее отца задушили у нее на глазах, когда ей было восемнадцать. А до этого те же самые люди избили ее до смерти и оставили умирать. Вот почему она это знала. И это правда, а когда правда слишком тяжела, человек начинает придумывать всякое, что она и делала. Может быть, если бы ей было кому рассказать, ей не пришлось бы громоздить такую кучу лжи.

— Она думала, что Кен Уиттл собирается ее убить. Она все время повторяла, что он один из каких-то «трех поросят». Нет, она точно ненормальная. Поверьте мне, дорогуша.