Страница 67 из 80
Глава двадцать первая. Смерть тиранам!
Глава двадцать первая
Смерть тиранам!
Париж. Парижский Божий приют.
14 июня 1889 года
Приют Отель-Дьё в Париже был открыт в 651 году святым Ландри Парижским. И это был приют для бедных и обездоленных, убежище для нищих. Чтобы облегчить участь бедняков Ландри продал всё свое имущество, мебель, даже священные сосуды из собора. Вроде бы святотатство, но нет, благодетель бедняков попал в святые. Уже в это время беднякам, приютившимся в этом месте, стали оказывать медицинскую помощь, конечно же, бесплатно. В 1160-м году епископ Парижа Морис де Сюлли расширил и реорганизовал этот приют, создав на его базе универсальное лечебное заведение, которое долго оставалось единственной больницей в Париже! Уже в пятнадцатом веке город стал оплачивать штатных врачей, которые трудились в Отель-Дьё, тут проходил практику знаменитый хирург Амбруаз Парре, тут были открыты первые специализированные на психических больных палаты, но репутация у больницы была не слишком-то и высокой. Эту лечебницу несколько раз уничтожали пожары, в 1877 году был построен главный корпус, расположенный на острове Сите, недалеко от Собора Парижской Богоматери.
Теплый июньский день ласково выгревал мостовую, по которой от Отель-Дьё к собору неспешно прогуливаясь шли два человека. Один из них был не то, чтобы стар, скорее всего болен: в глаза бросалась желтоватая кожа, высохшее лицо, тощая фигура, длинные седоватые усы спускались на бороду, которую человек аккуратно подстригал. Ему могло быть и сорок лет, и все шестьдесят. Он был одет в темно-серый костюм, при этом еще и ежился, как только попадал в тень от деревьев. Вторым был строго одетый человек среднего возраста, плотный, обладатель мясистого лица и носа с небольшой горбинкой, немного более упитанный, чем мог бы себе позволить обычный обыватель. Полный человек — это признак благосостояния, хорошую и дорогую еду позволить себе могли немногие. Но при этом мало кто знал, что полнота Умберто Бениньи была фальшивой. Он был мужчиной крепким, коренастым, плотным, но вот полным назвать его было сложно, зато накладной живот не только хорошо скрывал оружие, которое было при нём, но и серьезно менял внешность человека. Он не одел на встречу очки, которыми пользовался при чтении и носил почти постоянно, но для прогулки по городу сей предмет не был критичным, тем паче, что без оного лицо казалось совершенно другим. Умберто был человеком инициативным и неглупым. И руководствовался принципом: хочешь сделать хорошо, сделай сам. План епископа Сен-Дьё не годился ни к чёрту, ни к чёртовой матери! Именно так и проваливают важные дела! Подключают к их исполнению дилетантов! Но как прикрытие настоящего покушения, почему бы и нет? Времени оставалось в обрез, но у посланника папы был один козырь, который он сейчас и вытащил из рукава.
— Маттео, надеюсь, ты не забыл, кто подарил тебе спокойствие и несколько лет жизни?
— Девять лет, монсеньор, девять лет! Несмотря на то, что болезнь принесла мне адскую боль, возможность быть с моей Жанной эти годы стоят всего, я благодарен вам, монсеньор.
— И что говорят врачи?
— Они ничем не могут помочь. Дают мне пару месяцев. Максимум, половину года. В следующем году меня, монсеньор, на этом свете уже не будет. И единственное о чём я сожалею, так это о том, что не успел обеспечить дочери хорошее приданное. Нет, я ей кое-что оставил, но…
— Маттео, я могу выкупить у тебя эти полгода жизни. Жанне хватит на приданное. И еще… я прослежу, чтобы она вышла замуж за достойного человека.
— Вот как… и что вы хотите, монсеньор?
— Два метких выстрела, ничего более.
— На такое я пока еще способен. Рука не дрогнет. Насколько я понимаю, третью пулю надо тоже использовать?
— Да, ты не должен попасть в руки жандармов.
— Это честно, монсеньор. И какова цена этого полугодия, которые я мог бы еще провести вместе с моей малышкой Жанной?
— Твоей дочери уже шестнадцать, Маттео! Неужели ты считаешь, что она всё ещё ребёнок? Это молодая красивая женщина, получившая очень хорошее воспитание, ты не экономил на этом, Маттео.
Итальянец опять поежился, попав в тень от большого каштана, после чего произнёс:
— Глупо экономить на дочери. Жаль, что не смог дать ей всё самое лучшее. Придётся исправить это упущение. Но я не хочу, чтобы…
— Она получит все деньги авансом, Маттео, уедет в Лион, это будет условием нашей сделки, там я и займусь ее будущим. Если же ты не выполнишь контракт, то сам понимаешь….
— Страхуетесь, монсеньор?
— Скажем так: беспокоюсь о третьей пуле.
— Не стоит, монсеньор. Для меня это будет избавление от боли. Я бы ушёл сам ещё год назад, только Жанна держит меня на этом свете. Но если будет обеспечено её будущее, я уйду спокойно.
— Меня это устроит. Теперь о твоих целях. Они очень серьезные, поэтому и оплата более чем достойная. Взгляни, вот эта женщина и вот этот мужчина.
— Ничего себе, по поводу дамочки я не ошибаюсь? — присвистнул наемный убийца и шпион Маттео Гросси, которого молодой священник в своё время спас от полиции, не просто спас, еще и вытащил с того света, вылечив от тяжелого ранения.
— Ты не ошибаешься, Маттео.
— Хорошо. Место, время, оружие моё?
— Оружие твоё. А вот место и время…
* * *
Париж. Всемирная выставка
23 июня 1889 года