Страница 53 из 80
— Хорошо пивко! — удовлетворенно крякнул Афанасий, заметил на столе высушенную до каменной крепости воблу, взглядом попросил разрешения, получил его и стал быстро чистить шелуху.
— Мне, Афонька, плохого не нальют. Пей пока да слушай. Дело есть к тебе.
— Так мы завсегда-с, со всем усердием, только прикажите-с.
Закивал головой юноша, уверенный, что дело пойдет об изготовлении очередной бумаги. Только на сей раз Маркеев его сумел удивить.
— Нет, Афанасий, на сей раз так просто не получится. На сей раз ты мне понадобишься в Кронштадте. Завтра поутру приедешь, найдешь там вот по этому адресу госпожу Корж, Анну Ядвиговну. И у неё будешь меня ждать. Значится так, одежонку возьми теплую и темную, порши на ноги, так, чтобы ступали без скрипа. Нам тихонько прослизнуть надо будет. И о том, куда и к кому — молчок. Я появлюсь ближе к полуночи. До моего приходу выспись. Понял?
— Как же, сделаем, Иван Митрофанович, не извольте беспокоиться, ни одна живая душа.
— Вот и молодец. Тут три рубля. Это тебе на завтра, на проезд, за работу завтра рассчитаюсь. Не обижу.
— Да как можно, Иван Митрофанович, что я не понимаю, всё сделаем в лучшем виде.
— Не брал бы я тебя, Афонька, да один боюсь не справлюсь. Так что смотри, не подведи меня.
— Не извольте беспокоиться. Вы же знаете, я коли работа так тверезый, как стеклышко.
— Знаю, потому и дело с тобой имею. Ну, бывай…
Маркеев в два глотка осушил остатки пива и покинул заведение, оставив на столе денежку. Афанасия начала давить жаба, половому тут на чай оставалось ух как, тут и копейки хватило бы, но ополовинить оставленное не рискнул, рука у морячка тяжелая, от всякой глупости его отучили в самом начале знакомства. Да и за двоих рассчитался, чего уж тут. Юноша допил хмельной напиток, еще какое-то время раздумывал, как бы ему с Михеичем тоже наладить отношения, чтобы ему тут такое же наливали, впрочем, не с его счастьем. Тот типчик ушлый, господ за версту чует.
Что за авантюра ждет его, Афанасий и не подозревал. Госпожа Корж оказалась дамой весьма почтенного возраста. Узнав, что посетитель ее от Ивана Митрофановича, только кивнула головой и провела парня в бедно обставленную, но чистую комнату. Там была небольшая тахта из мебели еще круглый стол и несколько стульев. Сразу же юноша воспользовался советом Маркеева и заснул, благо, молодому организму сон был нужен всегда. Под вечер он был разбужен и накормлен. А в одиннадцать за ним зашел морячок. О чём они говорили с хозяйкой дома, Афонька не слышал.
— Ну что, парень, в уборную сходил? Молодец, тогда двинули.
Ну, они и двинули в сторону порта. Там, у складов, их на причале ждал паровой катер, причём уже готовый к поездке. Морячки быстро подняли сходни и катерок резво зачапал в сторону Санкт-Петербурха. Маркеев был одет под рабочего, в темную и теплую одежку, так и правильно — на море ночью было свежо. Но вот никак не признал бы Афонька в нём господина, да еще и флотского, он даже папироску курил дешевую, смердящую, шо аж дух захватывало.
В нужное время катерок стал подходить к точке назначения. И тут сердечко у Афоньки сжалось, да еще как сжалось! А приближались они к Заячьему острову, точнее, к Петропавловской крепости, точно, к ней, ибо корыто их взяло курс на Комендантскую пристань. Там они и закинули концы. Афонька вслед за Макеевым сиганул на пирс, им передали небольшой саквояж, который потащил сам Иван Митрофанович. И что там? А вдруг боньба? Да ну не может такого быть! А что ежели их сейчас возьмут прямо тут, на пристани? Обошлось. Их тут ждали. Невские ворота были чуть-чуть приоткрыты. Так, чтобы протиснуться смогли в узкую щелочку у караульного помещения. Слава тебе, Господи, идти, точнее, красться, им пришлось недалеко. Меж комендантским домом и памятником Петру, а вот и цель их посещения — Петропавловский собор. В соборе никого не было. Казалось, что и тут их ждали — во всяком случае, в собор они зашли через вход для священнослужителей. Понимая, какое святотатство они совершают, Афонька весь сжался, стал одним комком нервов, но Маркеев точно вел его к нужной ему цели. Он смотрел на хронометр, удовлетворенно хмыкнул, махнул рукой. Они прошли мимо иконостаса, Афонька быстро перекрестился, но бить поклоны ему спутник не дал — легкий подзатыльник напомнил юноше, что они сюда не за тем пришли, чтобы Богу молиться. Третьи ряд колонн, это если считать от иконостаса, с правой стороны. Белый саркофаг. Дак это же могила покойного императора Михаила Николаевича! Что они делать тут будут? Свят, свят, свят! Неужто что-то злое задумал Иван Митрофанович?
— Помогай! — Тихо буркнул тот. Он достал из саквояжа небольшой фонарь, который и зажег. Потом небольшой ломик.
— Давай!
Тяжелая крышка с массивным крестом поддавалась с большим трудом. Но сдвинуть её смогли так, что предстало бледное лицо государя. От увиденного Афонька рухнул на землю без чувств. Очнулся от дурного запаху, что под нос ему сунул Маркеев.
— Дура! Тихо будь. Это маска такая. Свети мне.
Что хотел рассмотреть Иван Митрофанович, Афонька так и не понял, но вскоре крышка стала на место, а они тем же самым путем покинули Петропавловский собор и одноименную крепость. В Кронштадте у госпожи Корж молодой человек получил за труды Катеньку (ассигнацию в сто рублей) и был совершенно счастлив. Теперь он был уверен, что на приданное Степаниды вскорости сможет насобирать средства.