Страница 17 из 23
Собравшись в кружок, раки совещались. Можно было понять: они утащат троих на дно пруда и там съедят. Решался вопрос, кого тащить первым.
Зажигалка, втиснутая в трещину пня, не могла в ней шевельнуться. Чем беспомощно глядеть, как друзей поволокут на съедение, она предпочла бы разделить их участь. О, как она жалела, что несъедобна!.. Доносился мирный храп Выдры, спавшей на своей постели у озера. Зажигалка закричала, но голосок был слишком слаб, чтобы потревожить крепкий сон рыбачки. Один из раков пошел к пню, но на полпути сообразил – никакие призывы кричавшей не разбудят Выдру. И вернулся к собратьям.
ОБЪЯТИЯ СНА И ВОЗДУШНАЯ АРМИЯ
"От моего голоса нет толку, но у меня есть еще одно средство привлечь кого-нибудь", – сказала себе Зажигалка.
Раздался щелчок, над сырым пнем затрепетали отсветы огненного язычка. Огонь колдовски действует на ночных бабочек, они завороженно летят на него, опаляют крылышки и гибнут. И теперь над пламенем Зажигалки закружился Мотылек. Он не успел обжечься – пламя погасло.
– Ты одинок или у тебя есть друзья? – спросила Зажигалка.
Мотылек обрадованно заговорил о дружбе. Оказалось, он был недавно той самой личинкой, чью жизнь спасла Белка. От нее он узнал о Шампиньоне с его пуловером, о Рыбке, о Черепахе.
– И я тоже была там, – прошептала Зажигалка, – но сейчас не до того. Моих друзей вот-вот съедят раки!
Ее снедало отчаяние:
– Как разбудить Выдру? Ты не пошуршишь крылышками у ее носа?
Мотылек прислушался к храпу рыбачки.
– Шороха она не почует. Поможет другое. – И улетел.
Раки между тем ощупывали связанных Котлетку и Булочку и не могли договориться, кого отправить в пруд первой. А несколько раков вообще полагали: прежде всего, на дно должен быть уложен Шашлык. Он такой горячий, что требуется время, пока он остынет.
В конце концов с этим согласились остальные.
Занятым ракам не было дела до того, что воздух наполнился тонким гудением. Вернулся Мотылек, за которым плыла туча комаров. Он просил их помочь, и они отозвались. Мотылек закружился над храпящей Выдрой – полчище комаров зароилось над ее головой. Облепив нос, губы, они безжалостно вонзали в них свои хоботки. Рыбачка заворочалась, продолжая всхрапывать. Комары яростно кусали и кусали ее, забирались к ней в ноздри. И она, чихнув, села на своей постели, замахала лапами:
– Вас тут тьма и все такие злющие!
Выдра фыркала, крутила головой и вдруг заметила: раки волокут что-то. Старушка надела очки и ахнула:
– Уж не Шашлык ли это?
– Да, Шашлык! – закричала с пня Зажигалка. – Раки напали на нас!
Рыбачка схватила удилище, пребольно ткнула одного, второго, третьего рака. Те, забыв о поживе, кинулись к пруду. Через несколько минут и остальных не было на берегу. Комары, которых Мотылек попросил больше не досаждать Выдре, улетели, и она развязала Котлетку и Булочку, вытащила Зажигалку из трещины пня. А уже тогда взялась за освобождение Шашлыка, перегрызая путы с осторожностью, чтобы не получить ожог.
КАКОЕ ОБЩЕСТВО В ГОСТИНИЦЕ!
Котлетка и Булочка жаловались на смертельное утомление. Они сетовали, что не знают ни дупла, ни какого-нибудь глухого местечка поблизости, где можно было бы надежно спрятаться и поспать вволю.
– Чем думать, где спрятаться, не лучше ли пойти в гостиницу? – сказала Выдра. – Она тут рядом.
– Вправду недалеко? – оживился Шашлык. То, что раки упаковали его в три лопуха, оскорбило и невыразимо омрачало его.
– Я провожу вас. Надо обогнуть пруд и отойти немного, – пояснила рыбачка.
Гостиница уместилась меж деревьями, обвитыми плющом, и если бы не светящееся окошко, ее нельзя было бы заметить. Хозяин, немолодой Лис, в свое время, не в пример другим лисам Тиргартена, перестал охотиться.
Произошло это с ним из-за бесед с госпожой Розенблюм о добре и дружбе. Бывало, она останавливалась у душистого кипариса или у заматерелого вяза, чьи корни выступают из почвы. Лис усаживался на них и слушал, что говорила ему госпожа Розенблюм, угощая его вареными яйцами с майонезом. Разве же они, особенно если к ним добавить свежие листья салата, не заменят несчастных мышей и кроликов?
Лису все более и более хотелось вести достойную жизнь, и он решил открыть гостиницу, о которой пойдет добрая слава.
Котлетке с Булочкой, Шашлыку и Зажигалке он показался необычайно симпатичным. Они похвалили отведенный им номер и попросили не беспокоить их до позднего утра.
– Видны истые странники, которые понимают, что такое сон в отличной гостинице! – Лис обворожительно улыбнулся.
Сам он вставал спозаранок, чтобы начать день основательной пробежкой. Он давно не раскапывал мышиных нор, а лапы-то требовали упражнений. И потому бег иногда прерывался – Лис рыл ямку, точил когти.
Сегодня взгляд бегущего упал на кружок рыхлой почвы. "О, тут кто-то что-то зарыл!" – мысль задала лапам работу. В земле попадались травинки, сухие листья – то, что обычно оказывается в засыпанной яме. "Какая глубокая понадобилась!" – подгоняло любопытство. Когти скребнули металл. Лис добавил усилий и извлек на поверхность облепленный сырой почвой Нож.
– Стукни мною оземь да посильнее – иначе мне не убедиться, что я не брежу, – проскрежетал какой-то неживой голос, будто говорил не Нож, а какая-нибудь никуда не годная сломанная подкова.
Лис ударил им плашмя о землю.
– Будь добр, стукни еще разок, и тогда я решусь спросить тебя, не солнце ли это всходит над деревьями, – голос стал потверже.
Просьба была энергично исполнена и к тому же прозвучало подтверждение: над деревьями сияет именно солнце!
Нож так и вскинулся вверх острием. Подскакивая, он принялся вращаться в воздухе, а затем долго танцевал неведомый, должно быть, и ему самому танец. Лис сидел и помалкивал. Он достаточно слышал о том, кого ему довелось выкопать. Спасенный распростерся перед ним:
– У моей благодарности тебе нет границ. Но как можно это представить? Ты не вообразишь, что значит – лежать зарытым в землю! Я каждый миг помнил, что больше никогда не увижу небо и траву. Никогда! Разве же это не самая черная мука из мук? И потому теперь я прошу прощения у всех, кого обидел, и клянусь, что отныне не поврежу лепестка!
– Если бы ты исполнял это по моему примеру! – сказал со вздохом Лис. – Я решил никому не причинять зла и в самом деле не причиняю.
Тут его глаза странно блеснули, он облизнулся, мотнул головой. Из травы показалась большая мышь, она осторожно приближалась.
– Ого! Лучше бы ты с меня брал пример – я не смотрю на нее алчным взглядом, – заметил Нож не без насмешки.
Он и его спаситель услышали возглас отчаяния:
– Я убежала от моего хозяина!
Оказалось, мышь была та самая, с чьей помощью вчера Съем Все поймал Ежа. Минул лишь день, а наглый браконьер уже опять пришел в Тиргартен охотиться. "В Берлине хватает зоомагазинов, и, попадись мне лиса, я найду, где ее обменять на кролика и фазана или на пару зайцев", – бормотал ненасытный чревоугодник.
Мышь, увидевшая свет, чтобы радовать детей, не хотела служить жестокому владельцу-лгуну. Он и с ней обращался по-хамски. Заметив, как она любит порезвиться, он дома клал ее в ящик стола на спину, вынув батарейку. Бедняжка, не имея сил двинуться, долгие часы лежала в одном и том же положении, спину разламывала боль.
Надо было спасаться при первой же возможности.
Сегодня, когда Съем Все прицеплял к суку сеть, Мышь помчалась туда, где кусты казались гуще. Под ними, как она и думала, попалась мышиная норка, беглянка нырнула в нее.
– Хозяин спохватился, что не видит меня, и стал действовать прибором, который издали управляет моими движениями. Меня неудержимо потянуло наружу. И тогда я позвала на помощь мышей. Нора под землей соединялась с другими норами – быстро собралась толпа друзей. Одни крепко обхватили меня, вокруг них стеснились остальные. И сколько электричества ни изводил хозяин, меня не выпустили к нему в руки. Он не выдержал и, наконец, ушел, – окончила рассказ Мышь.