Красный волк

– Мозаичные горы. – Тут же откликнулся Рокел. – Они самые высокие.… Хотя Великие Равнины по части простора любое другое место на Корте за пояс заткнут.

Шен заглянул к Аэла, проведать Ива. У него были вопросы к мероканцу по поводу странной смерти лорда Рэна, но Аэла охраняла мероканца, как пустынная кошка котёнка, утверждая, что он на волосок от гибели, и любое усилие может его прикончить. Только сегодня ей пришлось Шена к своему подопечному подпустить; но казалось, что шансов добиться от него связных ответов пока действительно маловато. Цвет кожи мероканца был зеленоватый, как у гуманоида, под глазами пролегли глубокие страховидные тени, разбитые в кровь и высохшие губы неприятно потрескались и покрылись белым налётом.

– Как он? – Спросил Шен у Аэла.

– Лучше. – Ответила она тихо. – Возможности офта кажутся мне неисчерпаемыми.… Эта доза убила бы любого, не только мероканца. Он выживет, теперь я уверена. Кровь очищена; дальше всё пойдёт хорошо, и с каждым днём лучше.

– Что он сказал про Рэна?

– Он ещё не знает, что тот мёртв. – Перешла Аэла на шёпот. – Спрашивал, что с ним… Я не рискнула сказать истину. Боюсь, что он совсем потеряет волю к жизни, у него и так с нею проблемы.

– Ты выяснила, от чего умер кип?

– Да. От… от внутреннего кровотечения. В его тканях столько пска, что очень трудно исследовать их…

– Это могло произойти само?

– О, да. Он, возможно, пытался не принимать соль, и в его организме возник её дефицит. Он уже делал это прежде. А ты знаешь, чем это чревато для наркомана. Просто порвались ткани.

– Проклятье. – Чертыхнулся Шен. – Я знал, что с наркоманом будут проблемы, но он был классным навигатором, и человеком не плохим. И всё равно, выглядит это подозрительно: кип умирает от внутреннего кровотечения, а мероканец валяется в коридоре у его двери с наркотическим отравлением и весь в синяках.… Весьма подозрительно. Но я верю тебе, Аэла. Раз ты говоришь, что соль свалила его сразу же, я верю. Может, он набил себе эти синяки, падая. Может, успел войти, и Рэн сам вышвырнул его прочь, немного не рассчитав силу. Скорее всего, это так. Да, – сказал он уже самому себе. – Нет смысла настаивать на другой версии. В конце концов, он сам всё расскажет, когда очухается; мероканцы не лгут.

Ив не хотел жить. Он принял видение за воспоминание, и теперь был уверен, что убил женщину, которую любил, по приказу Л:вара. Думать о том, что он убивал мероканцев, было ужасно; думать о том, что он убил любимую женщину, поцелуи и прикосновения которой помнил каждую секунду, вообще было невыносимо. Даже мысли о мести не приносили больше облегчения. Никакая месть не могла вытеснить из его памяти её глаза, в которых гасла жизнь. И он по-прежнему не видел её лица! Но теперь ему казалось, что он знает причину: он убил её. Не смотря на самую нежную опёку Аэла и тщетные страдания Ста и Моанны, Ив не чувствовал себя лучше и на третий день, хотя у Аэла были все основания ожидать значительного улучшения. Он не хотел пить, не хотел есть, не отвечал на вопросы и не хотел даже посмотреть на неё. Лежал и смотрел вверх, и глаза его казались совсем погасшими. А против этого недуга бессильны были все лекарства и всё оборудование Ариги.

Он не знал, сколько пролежал так. Может, он дремал; может, был без сознания. Аэла не было. В лаборатории стояла полная тишина. Ив несколько секунд смотрел на потолок, потом, почувствовав чьё-то присутствие, повернул голову, и вздрогнул: возле него сидела… она? Он плохо видел её лицо; но волосы, линия плеч и спины, и особенное ощущение, ощущение её присутствия, были знакомыми. Заметив, что он открыл глаза и смотрит на неё, она нагнулась, прошептала:

– Всё хорошо. – И осторожно прикоснулась губами к его щеке. Он почувствовал запах корицы и мяты, сердце забилось сильно – сильно.

– Ты – мой бред? – Спросил он.

– Конечно. – Ответила она. – Как и то, что так мучает тебя. Всё было бредом. Всё – ложь.

– Но это могло быть. – Сказал он.

– Поэтому ты и увидел это. – Прошептала она, почти касаясь губами его уха. – Это твой страх. Ты боишься этого больше всего на свете; разве нет?

– Но ты есть?

– Есть. – Ответила она. – Ты меня найдёшь.

– На Корте?

– Где-нибудь уж точно. Спи. – Горячая рука легла на лоб, он послушно закрыл глаза.… И вдруг, вздрогнув, широко раскрыл их, даже попытался приподняться. Ощущения были слишком реальны, он знал разницу между бредом и явью! Но никого не было. Лаборатория была пуста.

Видно, сработали какие-то датчики, потому, что почти сразу же вернулась Аэла. Сказала, войдя:

– Пахнет корицей. Что с тобой, Волк?

– Ничего. – Медленно ответил он, опускаясь назад. Что-то было не так. – Я хочу пить.

Безумно обрадовавшись, Аэла захлопотала вокруг него; он молча лежал и размышлял, пытаясь собраться и решить, бред это, или нет? Запах корицы оставила его гостья, или призрака гостьи по какой-то неведомой ассоциации породило его воображение из-за запаха корицы? Могло быть и так, и эдак, и поручиться за себя в таком состоянии он не мог.

Но с этого момента он начал поправляться. Призрак, даже если он был плодом его воображения, был прав: пока он не узнал наверняка, реальное ему вспомнилось событие, или же это был его страх, незачем было сходить с ума из-за этого. Ему так хотелось верить, что найти её – реально!.. Мероканцы не имели ничего против внебрачных связей, и смены спутников жизни, но его Каста гордилась своей верностью. У Волка была только одна подруга, и это было не законом, но более того – обычаем Касты, которым они гордились безмерно. Ив умер, не успев найти такую подругу. Может, виной тому было время, проводимое им в космосе – больше половины своей жизни он проводил там. У него была тайная симпатия, Таи Руэл; но она не обращала на него никакого внимания, и в любом случае у них ничего не было. Они даже были едва знакомы. Но женщины Старой Крови ему нравились. У него не было идеала, скорее, смутное его ощущение – он чувствовал, что узнает свою женщину, как только встретит её. И ещё он знал, что она будет принадлежать к одному из Домероканских Высоких Домов – он сходил с ума от их холодной нежности, строгой красоты, особого, холодного, академического шарма. Даже у самых юных из них в глазах была бездна тысячелетий, из которой на Мерак пришли их предки, и его это повергало в трепет.

Она – и Ив это знал, хоть не помнил её лица, – была такой женщиной. Он видел внутренним взором её глаза, в которых были искры, были бесенята, дразнившие его, была бездна. Они были, как порыв ветра, как прыжок из тьмы, в них были все печали и все радости Вселенной. Они могли смеяться и могли обжигать; могли приласкать и могли убить. Он не мог это выдумать – она не была плодом его воображения. Она была реальна, она существовала где-то, если только его кошмар не был правдой; и он не мог забыть о том, что чувствовал, прикасаясь к ней. Это было…

И это будет! – Нашёптывала ему соль. – Это так легко! Не надо искать, отчаиваться, напрягаться. Всего-навсего раздобыть пол грана соли, и все мечты станут реальностью. Мутация происходит не сразу; один – два раза наркоманом его не сделают! И даже если сделают – какая разница? Сон лучше реальности, и какая разница ему ВО СНЕ, как выглядит его спящее тело? Он не нужен никому; он – офт, копия себя самого, бывший киборг – убийца, ожившая реликвия. Шен боится его; вся остальная Вселенная ненавидит. Зато соль даст ему всё: забвение, Мерак, любовь. Даже смерть – и её он хотел. Этот соблазн почти лишал его воли. Были моменты, когда он принял бы соль, если бы знал, где её взять. Теоретически, соль была у лорда Рэна, но о его смерти Ив уже знал. Значит, соль была у Шена. Часть его знала, что соль искушает и лжёт; но ему было так тяжело, что даже тень облегчения казалась желанной. Он думал о соли всё время, пока Аэла лечила его. Едва он смог подняться, как решил, что украдёт немного соли у Шена. Раз его не убила даже такая большая доза, то совсем маленькая не убьёт и подавно; разве нет? Он – офт, не человек.