Омский горячий твой

Эпилог

Алена

Я поверила Глебу. Снова.

Глупо, безответственно, учитывая мое положение, и с трудом.

Сил уже никаких не было. Я не мазохистка какая-то, в конце концов.

На развод мы не поехали. Ни в первый раз, ни во второй.

Пиком сумасшествия Глеба оказался медведь, которого он откуда-то притащил. Где он вообще его взял меня волновало меньше всего. Больше всего меня интересовало, когда он вернет его обратно, но Малиновский только ржал в ответ.

Он не спешил расставаться с нашим "питомцем", построил ему огромный вольер во дворе, а медведь все рос и рос. Глеб нанял для своего зверя специального работника, который кормил его, чистил клетку и следил за мишкиным самочувствием.

Петя – так он назвал медведя, жил у нас уже больше года.   Странноватое имя, конечно. Почему не Миша или Степа?

Мне было пофиг, как зовут это мохнатое чудовище. Главное, что он разрешил мне самой выбрать имя для нашего сына. Антон Глебович Малиновский родился здоровеньким и точно в срок.

Глеб чуть не лопнул от гордости, когда узнал на УЗИ, что будет сын. У Валеры и Юли снова родилась дочка, поэтому Глеб предлагал их семейству держаться от нашего подальше, когда дети подрастут. В шутку, конечно.

– Я уже купил ружьё! – предупредил Валера моего мужа-шутника.

Не скажу, что Глеб изменился. Разве люди меняются? Просто стал спокойнее, сдержаннее и мягче в своих порывах. Мы так же ссорились и спорили, но уже не до развода. Меня это вполне устраивало.

Если я полюбила того придурка, каким он был раньше, то любить адекватного Глеба было гораздо проще. Наш сын сглаживал наши углы.

У нас не было няни. Мы сидели с ребенком по очереди, а это уже о многом говорит.

Глеб был таким мужем, который ходит с женой на фитнес для беременных, застегивает ей сапоги и приносит водички в три ночи, знает режим ребенка и водит его в поликлинику без подсказок. Конечно же не без своих "пяти копеек".

– Может быть мы будем заниматься на индивидуальных занятиях? – предложил мне после очередной тренировки Глеб. – Ты видела эти жирные задницы? Они все толще и толще с каждым днем. Нахуя они сюда ходят? Я думал у этой, в леопардовых лосинах, они сейчас лопнут, когда она нагнулась. 

– Ты тут занимаешься, или жопы разглядываешь? – усмехнулась я.

– Я не могу заниматься с закрытыми глазами, – парировал Глеб. – Ладно, буду смотреть только на твою. Она просто шикарна!

Не знаю, правда ли он так считал, я тоже набрала немного веса, но в постели у нас было все супер, как и раньше. А как смотрели на моего мужа остальные будущие мамочки – это отдельная тема. Иногда мне казалось, что он ходит туда покрасоваться и похвастать своим шикарным телом. Больше было негде.

Софу Глебу пришлось снова уволить и взять к себе парня секретаря. Я перестала его ревновать к секретарше, настала очередь Глеба. Ведь секретарь Захар был и моим тоже.

Сегодня был мой третий рабочий день. Я  перестала кормить грудью сына и вышла на работу. Глеб не возражал, зная, как мне не терпелось снова окунуться в мое любимое дело.

– Что сегодня так долго? – Встретил меня Глеб с шестимесячным Антохой на руках. – Как там Захар? Не подох еще?

– Ты нарочно ему столько работы подкидываешь? Глеб, ты знаешь, что он из офиса уходит в десять вечера? 

– Да пофиг вообще! – ржет Глеб.

Я поцеловала сына, затем мужа, который сразу вручил мне малыша.

– Там проблемы! – ткнул он двумя пальцами в подгузник. Менять подгузники – не самая сильная сторона Глеба. – Разберись, а мне нужно набраться мужества и сил. У нас завтра с Антоном важное мероприятие.

– Это какое? – смутно понимаю о чем он говорит.

– Прививка! – делает Глеб огромные глаза.

– Хочешь я сама его свожу?

– Это мужские дела! Ясно тебе?

Глеб быстро сваливает куда-то внутрь дома, а я иду спасать Антона.

После ужина малыш быстро засыпает. Так всегда, когда с ним сидит Глеб. Не знаю, во что можно играть с полугодовалым ребенком, но выматывается он по полной программе.

Глеб

Я знаю, что Антон сейчас вырубится после наших "игр". Оу! Ничего особенного. Нужно просто привязать к стулу на резинку цветастый носок и посадить ребенка рядом. Восторженные писки обеспечены. А попробуй поймай! Можно хоть весь день так веселиться, просматривая смешные ролики на Ютюбе. Я еще ему маркером на спине татуху заебенил... Хоть бы Алена не увидела. Завтра сам его помою, чтобы не спалиться. Наверное не увидела, иначе визгу бы уже было на весь дом.

Мужем и отцом быть непросто, но я стараюсь. Мелкая бесится иногда, но в суд уже не бежит. Все ее сраные прихоти выполняю. Вот хотя бы этот ебаный фитнес для беременных. Толку от него, если они все равно там все, как бегемоты, ну кроме моей девочки, конечно. Сборище целлюлита, мать его!

На работу вышла. Да пусть работает. Я лучше дома на диване поваляюсь с мелким. Я тоже в декрете, между прочим. Я еще от беременности не отошел

– Скажи честно, у меня в этом платье толстая жопа? Живот сильно видно? – спрашивает жена.

– Ну, что ты, любимая! Конечно нет!

Конечно толстая! Конечно видно живот! Отдуплись, ёб твою мать! Ты на восьмом месяце!

Или, как вам такое?

– Не могу выбрать, Глеб. Какие лучше шторы в детскую: синенькие, как море или желтенькие, как солнышко?

– Синенькие, как твои глаза, малышка!

– Кого я спрашиваю? Ты совсем ничего не понимаешь. Синие к обоям совсем не подойдут!

И фыркает еще! Нахуя тогда ты спрашиваешь, если сама все знаешь?

А эти загоны по питанию? Хочу селедки с мороженным или мела с кетчупом погрызть. Рядом есть вообще невозможно. Блевать охота. И сгущенку всю мою "Любинскую" сожрала, даже Пете не оставила. Я спрятал банку. Успел.

Бесит ее медведь. Врет же, что бесит. Полюбила косолапого не меньше моего. Шугалась по началу, да я и сам шугался. А щас вообще вымахал! Надо весной ему вольер расширить. Алена все уговаривает его вернуть, но возвращать некуда. Киданули мохнатого хозяева. Я просил на недельку, а те с концами пропали. Да и куда его еще? В зоопарк? У меня ему лучше будет. Надо бабу ему найти. Медведицу. Только вот где? Ладно, до весны далеко...

– Глеб! – залетает в спальню зареванная и испуганная Алена. – Там Петя...

– Что? – подрываюсь я с кровати. – УБЕЖАЛ?

– Нет, Глеб! Я хотела его маминой малиной покормить, – тараторит Алена. – А он... А он не выходит! Он умер! Глеб!

И ревет в три ручья. Я набрасываю куртку и иду во двор. Мелкая плетется следом, причитая на ходу.

– Ты какого хера тут одна лазишь? – взволнованно ругаюсь я. Мне совсем не хочется, чтобы Петя сдох. Я люблю Петю. – Хочешь, чтобы он тебя сожрал? Или руку оттяпал?

– А я тебе, говорила, Малиновский, чтобы ты его отпустил! – ругается на меня жена в свою очередь. – Но ты же самый умный! Все! Замучил животинку!

Стучу по клетке. Зову медведя. Ноль реакции! Можно подумать, что Пети там и нет, но из вороха соломы в углу я вижу его толстую задницу. Надо зайти в клетку, вдруг он живой еще!

– Эй! Ты чё сбрендил? – пищит Алена, видя, что я отпираю здоровенный засов.

– Вызови ветеринара! У тебя телефон с собой? – говорю я жене, а у самого все трясется.

– Давай я твой пистолет принесу? – предлагает она. – На всякий случай. – Я мотаю головой и тихо открываю дверь. – Ну, иди, иди, Малиновский! – шипит Алена мне в спину. – Будет Антон потом в школе рассказывать, что его папку медведь сожрал, потому что он дибил!