Это я удачно попала!

Рассудив так, я повнимательнее обследовала гостиную, а затем и кухню, и в кухне обнаружила записку. Грас Бонизу срочно вызвали в родной город по делу о наследстве. Как я слышала из разговора Эни с грас Бонизой, когда та только приехала, увольнялась она, чтобы сидеть с больной матерью. Да только мать умерла через пару месяцев, вот грас Бониза и смогла приехать к нам снова. А теперь, видимо, что-то случилось, что её так срочно вызвали. Что ж, теперь понятно, куда она пропала, но это никак не объясняет дедушкиного состояния. Придётся как-то самой приводить его в чувство, или хотя бы уговорить, чтобы он лёг в кровать и поспал. А завтра уже поговорим.

– Дедушка! – тихонько позвала я деда, вернувшись к нему в комнату. Не выдержав запаха перегара и паров алкоголя, раскрыла в комнате окно – ненадолго, всё-таки уже зима, и на улице было в районе плюс десяти примерно.

Дедушка Яков поднял на меня мутные глаза и произнёс:

– Эли! Эли, малышка… Ты меня простишь? Простишь ли ты меня когда-нибудь?

– О чем ты дедушка? – присела я возле него на корточки, гладя его по руке. – Мне не за что тебя прощать. Давай ты сейчас поднимешься и ляжешь спать, ладно?

– Есть за что, Эли. Это я виноват… Я виноват… Я виноват… Это я вас всех убил. Эли, ты простишь меня за то, что я убил тебя?

Дед поднял на меня глаза, полные слёз, и у меня защемило сердце. Он винит себя в гибели сына, его жены и ребёнка? Дедушка, между тем, обнаружив во мне внимательного слушателя, начал говорить, иногда сбиваясь на несвязные восклицания:

– Они мне угрожали, понимаешь? Говорили, что пострадает моя семья… Но то, что они предлагали… Сделка с совестью! Я не мог… не мог. Эли, ты так выросла! Почему ты так выросла, когда ты мертва?.. Если бы я сделал так, как они хотели, погибли бы люди, много людей. В другом мире… Там тоже есть семьи и дети – я знаю, я видел… Но как же тяжек был выбор… Твоя семья – или сотни ни в чем не повинных людей. Я думал, что защитил их: поместье надёжно охранялось… Ну зачем они уехали? Почему? Нет, это только моя вина, Эли! Прости, прости!…

От вырисовывавшейся картины у меня кровь стыла в жилах. Если я правильно поняла, кто-то угрожал дедушке Якову, что убьёт его семью, если тот не выполнит нечто, что могло привести к гибели многих людей в моём мире. И это всё явно связано с теми исследователями, ведь дед, как выяснилось, был одним из них. Видимо, дедушка как-то пытался защитить родных, но того, что у них заболеет младшая дочь и родители решат отвезти её к морю в плохо защищенный домик, он не предвидел. И теперь винит себя в гибели семьи, в том, что сделал такой выбор – не в пользу них, а в пользу множества жизней совершенно посторонних ему людей. Какой же груз он всё это время нёс на себе? Господи, какой же это тяжелый, ужасный выбор, с которым не должен сталкиваться ни один человек. Это слишком жестоко, ведь в такой ситуации нет правильного выбора. Любой выбор будет нести боль и разрушение личности. Теперь мне понятны причины болезни деда. Он столько времени носил всё это в себе и даже ни с кем поговорить об этом не мог, ведь Эни была совсем ребёнком. Но в последнее время у него появилось много собеседников, он стал оживать, и всё, что столько копилось в душе, стало просить выхода.

– Дедушка! – позвала я его, и он поднял на меня заплаканные глаза. – Ты всё сделал правильно, ты не виноват. Виноваты те люди, что тебе угрожали, а потом убили твоих родных. Это их вина, не твоя! Ты сделал всё, что мог.

– Всё, что мог… – эхом повторил дед. – Всё, что мог. Да, я сделал, всё, что мог. Но вдруг я мог сделать больше, а, Эли?..

Я покачала головой, вспоминая свои терзания – сначала по поводу смерти мужа, а затем и мамы. Могла ли я что-то сделать? Муж разбился на новой машине, которой он радовался, как дитя. Возможно, если бы я настояла, чтобы мы отложили эти деньги на покупку квартиры, то муж остался бы жив. Или, если бы я больше внимания уделяла маме, то заметила бы раньше проявления её болезни. Возможно – а возможно, и нет. Вот потому и не имеет история сослагательного наклонения, что нам не известны все факторы, которые могут повлиять на ситуацию в будущем. Это постфактум нам кажется, что всё очевидно, и мы легко замечаем свои ошибки, но заранее их увидеть не всегда получается. Задним-то умом все сильны.

– Нет, дедушка. Ты не мог сделать больше. Никто бы не смог.

Кое-как, мне удалось успокоить деда и уговорить его лечь в постель. Завтра я решила с ним поговорить ещё раз, но уже на трезвую голову. Как бы там ни было, а его сегодняшнее поведение я расценила, как хороший знак: он приходит в себя.

И у меня теперь остался только один вопрос: куда пропала Фиола?

Глава 14.

Утром я встала раньше обычного: ведь грас Бонизы нет, а значит, мне самой предстоит готовить нам завтрак. Благо местной бытовой техникой я научилась пользоваться еще в первые дни своего здесь пребывания: у Эни не всегда была возможность готовить самой. Первым делом поставила на плиту чайник – здесь не было электричества в привычном нам понимании, вся техника работала на магических артефактах, а иная и сама целиком являлась артефактом. Рядом на сковороду вылила смесь из яиц и молока, и задумалась, что приготовить по-быстрому на обед, ведь занятия в школе никто не отменял. Хотя, сегодня, возможно, мне стоит пропустить день, чтобы побыть с дедушкой. Не хотелось бы оставлять его сегодня совсем одного. Ладно, решено: один день погоды не сделает, я всё равно опережаю программу.

За тем, ходим мы в школу или нет, никто специально не следил, но моё отсутствие, наверное, заметят – как минимум, ребята в группах. Может, даже Эван ко мне забежит и поделится конспектами. Вообще, это удивительно, что дети здесь не нуждались в дополнительных стимулах, чтобы ходить в школу: для них учеба была не тяжкой обязанностью, а интересным занятием, которое поможет стать в будущем тем, кем захочешь. И я очень сомневаюсь, что здесь какие-то особенные дети – скорее уж, дело в том, какое формируется в них представление об образовании. Каждый из ребят – даже самые маленькие – сами несли ответственность за своё обучение и успеваемость, и это подстёгивало куда больше ремня или уговоров. Этой ответственностью гордились. Пропуск занятий без уважительной причины был равен безответственному поведению и словно бы говорил окружающим: этот ребёнок еще слишком мал для школы, он не готов. Понятное дело, никому не хотелось выглядеть маленькими и безответственными. Все дети, включая самых младших, понимали, зачем они учатся, ценили не оценки, которых тут не было, а сами знания. Вдобавок, нас не просто обучали, нас еще и учили применять на практике полученные знания – а это немаловажно. К тому же каждый ученик любого возраста мог узнать, какие предметы ему нужны, чтобы получить диплом по выбранной специальности, а это давало детям дополнительный стимул к обучению. Некоторые создавали проекты по выбранным предметам еще в школе, и уже с ними поступали в академию.

Впрочем, я отвлеклась. Так, вопрос обеда по-прежнему актуален, хотя… Зная грас Бонизу – а за эти месяцы я уже достаточно успела её изучить – я предполагала, что еды она наготовила больше, чем на день. И оказалась права: в холодильном шкафу стояла кастрюля с супом, а на столе – блюдо с пирожками, накрытое салфеткой. Вчера-то вечером мне было не до еды со всеми этими заботами, да и в городе успела подкрепиться, а деду, видимо, не до еды было тем более. Ну что же, уже легче. Но готовить всё равно придётся, ибо неизвестно, как надолго задержится грас Бониза по своим делам, а в школу мне ходить надо. Значит, наготовлю еды впрок.