Страница 14 из 15
Бедра разнесло, как тесто. Грудь налилась до четвертого размера и теперь вздымалась над лифом платья, которое не то чтобы трещало по всем швам, а натурально уже треснуло. Везде, где могло. И держалось на мне в данный момент исключительно на честном слове. Собственное лицо с пухлыми щеками напоминало то ли хомячка, то ли двусторонний флюс.
– Марай, – обратилась я к демону; бурление во мне достигло предела, но голос звучал ровно, – вы же сказали, что в печенье ничего нет.
Черная бровь демона равнодушно выгнулась дугой.
– Я сказал, что оно не представляет опасности для вашей жизни, – заметил он.
– То есть, вы знали, что в него что-то подложили? – из последних сил держа себя в руках, уточнила я.
– Вы спросили, нет ли там смертельной отравы. Я ответил, что нет. Об остальном вы не спрашивали.
В лице демона не было ни намека на чувство вины.
Я сделала глубокий вдох. Потом медленно выдохнула.
Знал, подлец. Может быть, даже знал, что со мной станет, если я это печенье съем. Знал, но промолчал. Ирод. Владыка демонов воистину. И я даже не удивлюсь, если с нетерпением и любопытством ждал, когда добавленная в печенье гадость подействует, чтобы посмотреть, во что я превращусь – вон как уголки рта подрагивают. Положение ему не позволяет хохотать в голос, но про себя-то он точно надо мной смеется.
Вдох-выдох-вдох-выдох.
«Молчи, Сусанка, – увещевала себя я. – Дыши глубже и молчи. Если ты его обматеришь, он все равно ни слова не поймёт, еще решит, что ты его заклятиями обложила».
Заполучила демона в охранники, называется. А этот черт, вместо того чтобы предупредить меня о женском коварстве, еще и наслаждается бесплатным шоу.
А чего я, собственно, ждала? Демон, он и в Африке демон.
Да чтоб я еще хоть что-нибудь съела в этом замке!
Отводя взгляд от втайне потешающегося надо мной демона, я посмотрела на стоящую тут же Лотти. Служанке, в отличие от демона, было не до веселья. Она рыдала. Буквально.
– Госпожа, как же так вышло-о-о-о! У вас же была самая тонкая талия во всем королевстве-е-е-е! На зависть все-е-е-ем! – И высморкавшись в платочек, добавила с досадой: – Вы уж не серчайте на меня, госпожа, но в вашем гардеробе нет ни одного платья, которое подошло бы к вашей новой… фигуре. А вам ведь сегодня вечером непременно нужно присутствовать на приветственном застолье его светлости – так соэнья Бертина сказала. Не вините бедную-несчастную Лотти, если она не сможет одеть вас к ужину.
Я закатила глаза. Это кто тут бедный-несчастный? Откровенно говоря, ничего не имею против пышных форм, а о такой груди я, можно сказать, вообще всю жизнь мечтала. Но проблему Лотти обозначила правильно. Ни одно платье из гардероба Сюзанны теперь на меня не налезет.
Покосившись на Марая, я поморщилась: а ведь виной всему этот чертов владыка демонов.
Ну… не то чтобы он в прямом смысле был в чем-то виноват, но… Определенно именно он стал причиной случившегося со мной.
А началось все этой ночью, когда погруженный в тишину замок разорвал душераздирающий, холодящий кровь крик…
* * *
Сначала я получила выговор от моей дуэньи – за то, что позволила себе оказаться в такой компрометирующей ситуации: «Ваши папенька и маменька с ума сошли бы, если бы узнали».
Я заставила себя промолчать о нравах местного дворянства. Значит, дочку отправить невестой-смертницей к герцогу – это можно. А оказаться скомпрометированной все с тем же герцогом до того, как помрешь: ай-ай-ай, соэлла, ваш долг – помереть непорочной.
Следом прибежал Саторин, чтобы нервным фламинго походить вокруг моей постели, выговаривая: «Соэлла Бизар, зачем вы так рано поднялись? Еще как минимум день вам нужно отдыхать, чтобы раны затянулись окончательно, и мы могли бы исключить воспаление. Вот так всегда: пациенты не соблюдают предписания, а хороший лекарь вынужден отправляться в дальнее пешее путешествие к соэнье Чертовой Бабушке за своими оторванными руками».
Осуждающе покачав головой, Саторин исчез. К слову, я впервые встретилась с лекарем замка лицом к лицу, прошлой ночью-то я общалась с ним затылком. Он и впрямь был похож на фламинго: длинные худые ноги (как он на них передвигается – это отдельная история), длинная шея, здоровенный загнутый клюв, то есть, конечно, нос, и маленькие кругленькие глазки, чуть-чуть выпученные, то ли от природы, то ли от страха за свои руки, которые я обещала оторвать. А вообще, очень милый дядька – уверена, мы с ним подружимся.
Раны от когтей Марая меня уже не беспокоили, но в итоге я все равно провела весь день в своей комнате – восстанавливала здоровье.
Этой же ночью мне снился волшебный сон: я принимала ванну, нежилась в горячей воде с ароматизированной пенкой – все цивилизованно, как в моем мире. После купания в какой-то неудобной бочке, своему сну я даже не удивилась.
И вот сижу я, значит, в своей просторной ванной, отмокаю, вдыхаю приятный аромат миндального ореха, лопаю шоколадные конфеты – тоже с кусочками миндального ореха; перед глазами стоит пар, исходящий от воды… Балдею, в общем. И тут вдруг…
Сквозь пар проступает чье-то лицо, вроде бы, женское: глаза выпученные, рот раскрыт – и верещит во всю глотку так, что я от неожиданности ухожу вся под воду и… просыпаюсь.
Подскочив на постели, я осмотрелась вокруг. Убедилась, что горячая ванна была лишь сном. Однако откуда в моем сне взялась верещащая девица?
Не успела я мысленно задать себе этот вопрос, как откуда-то из коридора раздался крик. Я нахмурилась. Кричала определенно женщина. Кроме того, сразу стало понятно, что орать так может только тот, кто до смерти напуган.
– Если кто-то здесь решил посмотреть фильм ужасов про живых мертвецов, то выключите телевизор, пожалуйста, мне бы хотелось еще поспать, – сонным голосом попросила я.
Моей просьбе никто не внял – визг не смолкал, и шел он откуда-то сверху.
– Кажется, кто-то потерял пульт от телевизора, – зевнула я; сон рассеивался, настроение портилось. – Видимо, придется вставать и выключать этот бездарный ужастик самой.
Откинув покрывало, я вышла из комнаты прямо в ночной рубашке. Лестницу в башне освещал свет от больших свечей в канделябрах. Я шла на женский крик, и он привел меня этажом выше.
Дверь здесь была только одна, и верещали явно за ней. Я толкнула ее без стука, и глазам моим предстала такая картина: над самым потолком, на люстре в окружении горящих свечей, сидела рыжая девица и верещала во всю глотку.
Собственно, сидела – сильно сказано. Люстра держалась на толстой цепи, свисающей с потолка – вот на этой цепи, обхватив её ногами в кружевных панталонах, и висела девица. Явно благородного происхождения. Видимо, одна из невест. А вокруг нее носились, как угорелые, другие девицы, тоже на вид благородные, только прозрачные. Совсем прозрачные – пока они летали туда-сюда, я видела сквозь них и люстру со свечами и верещащую невесту.
– ЙА-А-А-А-А-А-А!!!
– Ведьма! Рыжая ведьма!
– ЙА-А-А-А-А-А-А-А!!!
– Мы хозяйки этого замка! Тебе здесь не место!
– ЙА-А-А-А-А-А-А-А-А!!!
– Во сне задушим! С башни сбросим! Умри, рыжая ведьма!
– ЙА-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!
Примерно так звучал их диалог со стороны.
«Так, – подумала я. – Значит, все-таки призраки в замке тоже входят в программу устрашения. То есть развлечения».
От крика у меня звенело в ушах, и я не выдержала. Сделав глубокий вдох, я как могла громче похлопала в ладони. Вышло звонко – акустика здесь была хорошей.
Визжащая девица перестала визжать, прозрачные девицы перестали носиться угорелыми вениками – все повернулись ко мне.
Приятно чувствовать себя в центре внимания.
– Дамы, вы что за балаган здесь устроили? – строго спросила я, подражая учительскому тону подруги Лариски.
Вроде, подействовало – девицы расстерялись. И рыжая, и прозрачные.
Не зря же я с Лариской почти всю жизнь дружу. Чему-то у нее да научилась. А уж если Ларискин тон замораживал даже младшеклассиков, то благородные девицы тем более должны были проникнуться.