Страница 12 из 15
Флореаль коротко кашлянул и вместо ответа повернулся ко мне спиной, чтобы перейти к соседнему кустарнику. Мой взгляд невольно остановился на его затылке, а внимание привлекла ленточка, которой были собраны в хвост волосы.
Шелковая ленточка.
– Я просто работаю в саду, госпожа. Дела господ в замке проходят мимо меня.
– Угу, – машинально отозвалась я; шелковая ленточка в волосах садовника меня почему-то беспокоила. – Значит, любите свою работу.
– Так и есть, госпожа.
Что-то разговор не вяжется, подумала я. Вопросы я свои задавала не просто так, а с подоплекой. Во-первых, надеялась узнать от садовника хоть что-нибудь о невестах и женах герцога.
Например, он мог возразить мне, мол, ну что вы, невесты все возвращались домой, а жены герцога умирали естественной смертью, одна от болезни, другая со скалы упала, на камешке поскользнувшись, третья куриным ребрышком подавилась. Насмерть. Сколько там у него жен было, у этого герцога?
Это означало бы, что смерть невест и жен герцога от проклятия можно поставить под сомнение. Вдруг жены и впрямь помирали от чего-то другого. А вот от чего? Над этим уже можно было бы поразмыслить.
Или, к примеру, садовник мог бы покивать угрюмо, мол, так и есть, тяжко и больно смотреть, как юные девицы в расцвете лет отправляются на тот свет прямо на моих глазах. Печально все это.
Такой ответ тоже был бы полезен. Но в итоге, садовник как-то ненавязчиво ушел от разговора о проклятии, роком нависшем над невестами, отделавшись общим «Моя хата с краю, я тут просто примус починяю».
А еще, стоило мне осознать, что к привлекательному садовнику я прониклась сугубо женской симпатией, как возникло желание сбежать вместе с ним от герцога, как в рыцарских любовных романах дамы сбегали со своими кавалерами – под покровом ночи, тайны и чего-то там еще.
И вот я пыталась прощупать почву. Но похоже, жизнь в замке Флореаля полностью устраивала. Желания покинуть это место он совсем не проявлял.
«Мужчина, конечно, интересный, – снова оглядывая его с ног до головы, подумала я. – Но, похоже, инициативы от него не дождешься».
Впрочем, что я удивляюсь. В этом мире, наверное, садовникам не положено заглядываться на благородных девиц. А кроме того, передо мной явно зрелый мужик, а я в теле едва созревшей девицы. Ай, была бы я в своем! Сюзанна, конечно, милашка, но уж обаяния женского во мне побольше было.
Ладно, попробуем разговорить его иначе.
– А скажите, Флореаль, вы женаты?
Рука с садовыми ножницами снова застыла в воздухе. Неожиданный вопрос, я понимаю.
– Вы не подумайте, я не просто так спрашиваю, – самым естественным тоном пустилась в объяснения я. – Просто пытаюсь понять. Вдруг, к примеру, проклят вовсе не герцог, а этот замок? И каждый, кто в нем живет, обречен на одиночество. – И нетерпеливо повторила: – Так женаты?
Флореаль снова остановил на мне взгляд дольше, чем на секунду, и уже во второй раз в его взгляде промелькнул интерес.
– Нет, госпожа, не женат, – ответил он. – Но в замке есть супружеские пары. Несколько слуг и дворецкий с кухаркой.
– Угу, – ответила я, вполне удовлетворенная.
Не женат – это уже хорошо.
– Есть супружеские пары – это уже хорошо, – произнесла вслух и тут же невинно захлопала глазами, как сделала бы на моем месте Сюзанна: – Только отчего же вы до сих пор не женаты, Флореаль? Вам, наверное, лет тридцать-тридцать пять? Неужели не нашлось в замке хорошенькой служанки, чтобы составить вам пару?
На лице садовника снова появилась улыбка, и снова как будто против его воли – вроде как ему и не хотелось веселиться, но он не мог удержаться.
Кстати, чем это я его так развеселила? Но реакция есть, значит, движусь в правильном направлении.
– А даже если никто не приглянулся из слуг, сюда же раз в пять лет приезжают благородные девицы, все умницы и красавицы, есть из кого выбрать, – добавила я.
– Вы такая выдумщица, госпожа, – скромным тоном сказал Флореаль, а в глазах тем временем все сильнее разгоралось веселье. – Разве простой садовник может помышлять о благородных соэллах?
– Отчего же нет? – не сдавалась я. – Вы мужчина видный, и для невест герцога явно куда предпочтительнее, чем ваш хозяин.
Флореаль продолжал улыбаться, но его улыбка вдруг стала чуть натянутой. Как будто мои вопросы ставили его в неловкое положение. У него даже испарина на лбу выступила. Видимо, от моего натиска. И, похоже, он это тоже почувствовал, потому что снял большую садовую перчатку и тыльной стороной ладони вытер лоб.
И вот тут я ощутила себя приблизительно так же, как в тот момент, когда вместо привычной и такой родной Сусанны Бузининой увидела в зеркале постороннюю белобрысую девицу.
На руке Флореаля блеснул золотом крупный перстень.
Задержав на нем взгляд лишь на мгновение, я тут же отвернулась, сделав вид, что любуюсь розами.
«Ай-ай-ай, нехорошо как вышло, – подумала я. – Как же ты так опростоволосилась-то, Сусанка? Досадно-то как, а. Так досадно, что хочется срочно сделать что-то полезное: настрогать салатик, соорудить прическу или устроить скандал».
Значит, волосы собраны шелковой ленточкой. Перстень золотой на руке, значит. И розы… любимые розы первой герцогини, за которыми садовник так любовно ухаживает.
Садовник.
А был ли мальчик?
«Дурочку изволишь из меня делать, твоя светлость? Ну, хорошо. Будет тебе дурочка в лучшем виде. В топку сценарий, я тебе сейчас такую импровизацию покажу – надолго запомнишь».
– Ах, Флореаль, – изобразила я лицом вселенскую печаль. – Меня привезли на этот остров, чтобы сделать женой герцога, в случае, если я пройду отбор. Но теперь это невозможно. Возникло одно затруднение.
– Затруднение? – озадачился этот псевдосадовник.
– Да! – подтвердила я, посмотрев на него «горящим взором». – И вы должны мне помочь с моим затруднением, Флореаль.
Глаза глядящего на меня мужчины поморгали растерянно.
– Й-я?
– Видите ли, Флореаль, – продолжала я с самым серьезным лицом, – есть причина, по которой я не могу стать женой герцога.
– Причина?
Садовые ножницы и розы были забыты. Лжефлореаль – а я была уверена, что слуга не соврал мне насчет имени настоящего садовника – теперь уже не скрывал интереса. Он даже повернулся ко мне всем корпусом наконец – до сих пор старался скромно держаться бочком, как бы демонстрируя, что он мне не ровня, чтобы разговаривать лицом к лицу.
– И что же за причина?
«Ты забыл добавить «госпожа», твоя светлость», – мысленно поддела я обманщика, чувствуя, что, удивленный разыгранным мною представлением, псевдосадовник начинает выходить из роли.
Потупив глаза, как и полагается благородной девице, я ответила:
– Я не могу стать женой герцога, Флореаль, потому что… потому что… – И выпалила с нарочитой экспрессией: – Я влюблена в другого!
– Хм, – во взгляде Лжефлореаля появилась скука, но я догадывалась, что ничего нового он не увидел – наверняка среди многочисленных невест герцога были девицы, уже в кого-нибудь да влюбленные, не могло не быть. И все же праздное любопытство заставило его спросить: – И кто же этот счастливчик?
Я набрала полную грудь воздуха и заявила:
– Вы!
После чего театрально бросилась ему на шею.
– Ах, Флореаль! Верите ли вы в любовь с первого взгляда?! Я ваша навеки! Не благодарите!
– С-соэлла! – пытаясь отстранить меня, в панике начал заикаться псевдосадовник, и голос его звучал преиспуганно, я вам скажу. – Опомнитесь, что вы де…
– Не тревожьтесь, Флореаль! Разница в нашем положении меня нисколько не беспокоит! Как только я вас увидела, я сразу поняла – вы моя судьба!
Хватаясь за мои руки, мужчина попытался оторвать меня от себя.
– Соэлла, вы забываетесь!..
Ой, прям «опомнитесь», «вы забываетесь»… Грозный-то какой. А сам весь растерялся, не знает, что делать с ополоумевшей от любви невестой.
«И не снимай ты меня со своей шеи, твоя светлость. Это ты в переполненном вагоне метро не ездил в час-пик. Там, чтобы не вынесло не на той остановке, за поручни приходилось держаться, как за последний оплот веры. Так что, если уж я повисла, то повисла – проще оторвать меня от моих рук, чем мои руки от тебя».