Ты – Моя Душа

— Арина…— вновь осторожно остановил ее Аверин.

— Ну, прости, не удержалась… — Арина затушила недокуренную сигарету. Едкая горечь с холодным ментоловым привкусом сигареты обожгла. Тринадцать лет брака коту под хвост! Спрашивается, ради чего она терпела обидные замечания свекрови столько времени?! Ради чего мирилась с Сашиным хроническим трудоголизмом? В этом браке Арина чувствовала себя слишком одинокой. Теперь, вдобавок ко всему, на нее будет намертво наклеен ярлык «брошенная жена».  — Лидия Георгиевна будет в восторге! Кстати, ты уже их познакомил? — съязвила она. — Что твоя мама думает о твоей новой пассии?

— Арина, на следующей неделе я подам на развод, — перевел тему ее без пяти минут бывший муж. — Квартира останется тебе. Это твое детище, ты ею занималась, и я не в праве на нее посягать. Машина все равно записана на твое имя, так что также останется тебе. Мне меньше бумаг для оформления. Пока ты не выйдешь замуж во второй раз, я буду продолжать тебя обеспечивать. На твой образ и уровень жизни наш развод не повлияет, — заключил Саша деловым тоном, который всегда так ранил Арину. Ничего не изменится… кроме одного: у нее больше не будет Аверина. Арина не подала ни одного намека, что расстроена, лишь вновь театрально закатила глаза. Поддавшись необъяснимому искушению хоть в последний раз задеть мужа, она хмыкнула:

— Ты же даже не даешь мне повода назвать тебя кобелиной чертовой, который испортил мне всю жизнь! Саша, ну кто так делает?! Ты убиваешь меня! — воскликнула она, жеманно пожимая плечами. 

— Всеми документами, я займусь сам. Не переживай. Я все оформлю, — не поддался на ее провокации муж и продолжил: — Как я уже сказал, каждый месяц буду переводить тебе определенную сумму на банковскую карточку как обычно. Тебе должно хватить. Если тебе когда-либо понадобится моя помощь, то смело обращайся.

Аверин, воспитанный одинокой матерью, всегда был таким. Несмотря на то, что в глубине души он не уважал ни одну женщину, кроме естественно собственной маман – в непорядочности или хамском отношении его обвинить было сложно. Наверное, стоит поблагодарить Лидию Георгиевну за джентльменское воспитание сына. Тем не менее, это задевало Арину больше всего: его абсолютная убежденность, что она не в состоянии позаботиться о себе. Сколько скандалов у них было по причине его претензий, что она не умеет справляться самостоятельно с жизненными трудностями! Не сказать, что Саша был не прав в своих обвинениях. Она действительно не смогла бы содержать себя на нищенскую театральную зарплату. Но зачем же вечно тыкать ей в лицо, что без него она бы давно пропала бы? Это было унизительно и жестоко.

— То есть ты отвезешь моё авто завтра в автомастерскую? Что? - спросила она, передергивая плечами, и манерно захлопала ресницами, глядя как он вопросительно приподнял бровь. - Там что-то барахлит.

— А сама ты это сделать не можешь? — хмыкнул Аверин.

— Я ничего в этом не понимаю. Да и зачем, если у меня есть ты, пусть и уже бывший, но все же муж? — Арина хитро улыбнулась на манер девочек папиков. Аверин обреченно вздохнул и рассмеялся.

— Ты никогда не изменишься. Ладно, завтра с утра я займусь твоей машиной, — согласился он. — За остальными вещами я приду позже.

Аверин взял сумку и направился к двери. Она последовала за ним.

— Ну что ж… прощай?

В этот момент, какой-то черт дернул Арину. Она прекрасно понимала, что закатывать скандал на манер разъяренной жены было бесполезно и даже бессмысленно. Если уж этот холодный циничный мозг вынес приговор их браку, то его решение окончательно и бесповоротно. Никакие ее ухищрения, мольбы и слезные просьбы не остановят такого решительного и безапелляционного мужчину. Как минимум сейчас. Однако она не была бы собой, если хотя бы не попыталась испортить безоговорочную победу тридцатисемилетней гадине над ней, Ариной Авериной!

— Что ты делаешь? — растерянно спросил Саша, когда Арина облизнула свои пухлые губы и медленно провела ладонью по своей шее.

— Да ладно тебе, Аверин, давай хоть попрощаемся по-человечески. Поблагодарим друг друга и отпустим на все четыре стороны. Поставим, так сказать финальную, жирную точку в тринадцатилетнем браке. — Она дьявольски улыбнулась, когда заметила, что муж неотрывно следит за ее чувственным движением.

— Пошлячка, — улыбнулся Саша, с одной стороны он открыто не поддавался на ее провокацию, с другой – как-то не сильно спешил покинуть их квартиру.

Быстрым движением Арина откинула с лица волосы и посмотрела на мужа. Она знала, что этот ее взгляд, немного исподлобья, томный и кокетливый, безотказно действовал на мужчин. Муж заводился мгновенно. Вот и сейчас в циничных зелёных глазах вспыхнули зловещие огоньки желания. Саша вскипел. Быстрым шагом приблизился, схватил ее и рывком распахнул полы халата. Арина вскрикнула и, опершись о небольшой стол в гостиной, тяжело задышала, вздымая свою большую для такой хрупкой женщины грудь. Чтобы быть более желанной для него, еще более вожделенной, Арина откинулась немного назад, позволяя мужу насладиться ее красотой и упругостью. Саша замер на несколько мгновений. Волшебство плавных линий, округлых манящих форм в очередной раз не оставило его равнодушным. Арина с наслаждением наблюдала, как он с явным восхищением впитывал в себя увиденное. Целый год без его голодного взгляда! Арина с удивлением обнаружила, что соскучилась по нему, и, кажется, не одна она. Ей труднее было сдерживать нарастающий зов плоти, ярость бурлящей крови, которая требовала действий, тех самых ритмичных, повторяющихся движений, когда их тела становятся единым целым. Рывком усадив Арину на столешницу, Саша стал мять, страстно гладить прекрасную грудь жены.

Сладость разлилась по телу Арины от сильных, требовательных объятий и ласк мужа, наполнила все существо, захлестнула, отодвигая на второй план месть другой женщине.

Почувствовав жадные губы на своей груди, язык, который прошёлся по мгновенно ставшим каменными соскам, Арина протяжно застонала. Она сама широко раздвинула ноги и обхватила ими Сашу. Выскользнув из широких рукавов халата, Арина обняла мужа за шею и подставила свои пухлые приоткрытые губы для поцелуя. Обхватывая то верхнюю, то нижнюю губу, цепляясь и борясь языками, они страстно впились друг в друга, не желая уступать первенство. Оторвавшись от губ, Арина стала покрывать поцелуями лицо мужа, его глаза, щеки, пока он сам не оторвал ее от себя и снова не набросился на грудь.

Погружение сосков в горячее кольцо Сашиных губ вызвало целую череду сладострастных стонов Арины. Она вцепилась острыми коготками в плечи мужа и, чувствуя, как увлажняются, набухают ее нижние губы, стала нетерпеливо ерзать на столе, призывая его приступить к самому главному.

Галстук, не пожелавший развязываться, так и остался на шее мужчины, когда пуговицы рубашки с треском разлетелись по комнате, обнажая широкую мускулистую грудь. Арина даже не почувствовала, когда Саша, схватившись с двух сторон за ее трусики, рванул в сторону, освобождая себе путь к заветному месту наслаждения. 

Разорванная ткань упала на пол, зазвенел пряжкой расстегнутый ремень и освобожденная, вздыбленная плоть одним торопливым, неумолимым движением проникла в нее. Никогда еще Арина не чувствовала себя такой наполненной, такой беззащитно нанизанной на мужской член. Если бы кто-нибудь сказал ей, что после нескольких лет замужества, находясь на грани развода, она будет с такой страстью отдаваться мужу, она никогда бы не поверила.

Член двигался то быстрее, то медленнее, девушка чувствовала, что Саша не хочет, чтобы все закончилось слишком быстро. Слишком острым, слишком страстным получился сейчас, казалось бы, обреченный на неудачу прощальный секс. Она и сама не хотела окончания, приподняв ноги, чтобы почувствовать мужа в самой-самой своей глубине, Арина растворилась в небывалом наслаждении единения.

Страстная истома превратилась в возвышенный полет. Арина летела, парила, содрогаясь в предчувствии неминуемого финала. Сильные крепкие руки подхватили ее хрупкое тело и, спустив на пол, развернули. Арина распласталась грудью на столе и сразу заложила руки за спину, такая наигранная беспомощность, покорность возбуждала их обоих. Саша схватился за пышные ягодицы жены, раздвинул их в стороны и, задержавшись на мгновение, вошел в горячую, ждущую тесноту.