Страница 22 из 23
– С невинностью это вы, конечно, знатно так пошутили! – зло засмеялась я. – По-моему, самая невинная в нашем трио – это я. Не забыли? – прошипела я с ядом в голосе. – Это я – ваша законная супруга, все еще храню эту самую невинность, в то время, как каждую ночь ваша «невинная овца» ночует в ВАШЕЙ постели и даже не таится! – выкрикнула я с отчаянным желанием съездить супругу по наглой роже. – Вы хоть за своими романтическими грезами, слышите, что происходит вокруг?! Я стала просто придворным шутом, посмешищем! Вашу Мариссу, – служанку! – уважают втрое больше, чем законную королеву! Каждый день придворные шутят про размер моих рогов, и о том, как я должна завидовать графине, порой сплетничая буквально за моей спиной. Но куда там! Какое вам дело до того, что королеву травят в вашем негостеприимном доме! Вам же важно лишь то, что ваша драгоценность устает и терпит мои капризы! Вам куда сподручнее приказать мне набрать в штат тех самых сплетниц, чтобы они еще и мне в лицо плевали на правах приближенных! Вашими с графиней стараниями, я оказалась в таком положении, – с ненавистью процедила я сквозь зубы, тыча в мужчину пальцем. – Именно вы стали тому виной, а теперь имеете наглость что-то требовать от меня?
Под конец моей пламенной речи вся спесь и злость с лица короля спала, но меня это внезапно только больше разозлило. Я уже порадовалась, что хоть проораться дадут, но и тут обломали!
– Если Ванессе так тягостно в роли моей фрейлины – я никого насильно не держу, – холодным и спокойным тоном подвела я итог, выпрямляя спину. – Если вы недовольны моим к ней отношением, могу посоветовать лишь смириться или забрать вашу любовницу, спасая ее от ужасной меня, – предложила я с язвительной усмешкой, испытующе вглядываясь в лицо мужчины. – Мне плевать, как вы будете выкручиваться: хоть объявляйте ее своей официальной фавориткой, хоть создавайте свой первый собственный штат фрейлин – мне все равно. С этого момента мне надоело быть посмешищем и терпеть то, что меня день за днем смешивают с грязью. Я надеялась, что вы понимаете то, на что я иду, согласившись помогать вам двоим, и хотя бы оцените мое терпение, но ошиблась. Вы такой же подонок, как и все в этом дворце, сударь. Вы с графиней оба мне противны, ваше величество, – выплюнула я, а после, ощущая, как глаза застилают слезы то ли облегчения, то ли обиды, ударила пятками по бокам коня, отправляя его в галоп и надеясь, что хоть теперь меня оставят в покое. Хотя бы ненадолго.
Понимая, что, на самом деле я злюсь и ругаюсь на своих хозяев, тем не менее не могла заставить себя остановиться и выслушать Костаса, который отправился за мной в погоню. Непонятно откуда напал страх того, что он меня догонит. Отчаянно желая скрыться, я все подгоняла и подгоняла коня, привстав в седле, чтобы ускорить животное.
Я не слушала просьб остановиться, игнорировала то, как король звал меня по имени, которое так ненавидела. Мир вдруг сузился, словно взор мне зашорили, как у моего коня, и я видела лишь дорогу впереди себя, не разбирая более ничего вокруг.
Быть может, будь я немного внимательнее, возможно, если бы мне не мешали слезы, я смогла бы вовремя заметить и среагировать на появление огромной собаки на моем пути. Толком даже не поняв, откуда она взялась перед моим конем, успела лишь встретиться со звериными глазами, увидеть страшный оскал и с недоумением подумать, откуда здесь мог взяться настоящий волк… или что за тварь эта была…
Вскоре меня это вообще перестало волновать, так как конь от вида страшной твари встал на дыбы, отправляя меня в захватывающий, но короткий полет из седла. Приземление было относительно мягким, но от того не стало удачным: упала я на ногу, которую пронзила резкая боль, заставившая меня взвыть, а после еще несколько раз по инерции кубарем прокатилась по земле, чтобы затормозить… ну, да, лицом!
Подняла голову, чтобы сквозь слезы боли и шока, увидеть, что тварь исчезла, но это не помешало моему коню трусливо бежать на всех парах, стремительно удаляясь в неизвестном направлении.
Не успела я обругать предательскую скотину, как ощутила сильные руки на плечах, которые дернули меня вверх, заставив перевернуться на спину. Передо мной, стоя на коленях, с неподдельной тревогой и испугом обнаружился Костас, который без спроса ощупывал мое тело на предмет повреждений.
– Не трогайте! – взвыла я, но не успела, и король сильно сжал мою лодыжку, которая отозвалась новой, ослепляющей вспышкой боли, от которой у меня в глазах потемнело. – А-а-а! – завыла я, откидывая от себя грубые руки и бережно обхватывая пострадавшую конечность, лелея и гладя ее, надеясь унять пульсирующую боль.
Выругавшись, король не оставил меня в покое. Вместо этого он грубо подхватил меня на руки, несмотря на мое сопротивление, а после куда-то понес, терпеливо выслушивая все нелицеприятное, что я думала о нем, его королевстве и даже скотине, что проживала на этой территории.
Нес недалеко, до ближайшего стога сваленного сена, что заставило меня немного с руганью поиздержаться и осмотреться, с удивлением отметив, что парковая зона осталась далеко позади, и мы с королем находились на открытой степной местности. Это куда же меня занесло???
Воспользовавшись моим замешательством, Костас взял мое лицо в руки и придирчиво осмотрел его. Увиденное ему не понравилось и объяснение этому нашлось довольно быстро: король дотронулся до моего подбородка, отчего я зашипела и дернулась, а когда отнял ладонь, на его пальцах обнаружилась кровь из ссадины, которую я заработала, поцеловавшись с землей.
Растерянно моргнула, заглянув в лицо мужчины, который, оказывается, уже некоторое время не сдерживает собственных ругательств:
– Глупая девчонка! – отчитывал он меня сквозь зубы, не отвлекаясь от того, как удивительно осторожно, но сноровисто доставал мою ногу из сапога, а после стягивал чулок с моей конечности, которую я безрезультатно пыталась отобрать. – Ты чем думала, идиотка??? – орал он на меня, осматривая с тихим бешенством мою щиколотку, которая выразительно отекла и покраснела. Но я к такому уже была печально приучена, потому не испугалась, моментально распознав вывих и растяжение. – Ты убиться могла, понимаешь ты это?! – не унимался он и удивительно нежно ощупывал воспаленное место, что все равно вызывало боль и новые слезы, смешанные с горечью моей собственной злости.
В бешенстве оттолкнула от себя мужчину… ну, точнее попыталась, так как он не сдвинулся и с места, зато недобро посмотрел на меня с искаженными от ярости чертами лица, которая, кажется, не уступала по силе моей.
– Да пропадите вы пропадом! – заорала я в бешенстве, не обращая внимания на то, что слезы по моим щекам бегут непрерывным потоком. – Не нужно делать вид, словно вас действительно заботит моя жизнь! Я в это не поверю, слышите? Лишь очередное лицемерие, которое я уже насмотрелась вдоволь! Меня тошнит от вас! Понимаете?! Пойдите прочь к своей любовнице и учите ее жизни, а меня не смейте! – шипела я сквозь зубы, наблюдая, как все сильнее искажаются красивые черты лица. – Вас не должно волновать, даже если я подохну! Ничего этого не было бы, оставь вы меня сегодня в покое! Я устала от вас, вашей рыжеволосой невинности и всей аристократической своры, которая презирает меня! Я просто хотела побыть одна! Хоть немного ощутить себя живой, не думать, не сцеплять зубы до боли от бессильной злости, ненависти и обиды. Думаете, вы злитесь?! Как бы не так! – рычала я сквозь слезы боли и отчаяния, ощущая, как меня захлестывает истерика от перенесенных нервов и потрясения после погони и падения. – Просто оставьте меня в покое! Я не желаю видеть ни вас, ни вашу Ванессу, ни кого бы то еще! – Била я его кулаками в грудь, в бессмысленном желании оттолкнуть, показать, как мне больно и как устала от всех, этой жизни и, даже от себя самой… от той, кем я стала… или призрака того, кем была.
Как же я желала оттолкнуть его, заставить возненавидеть меня и уйти, оставив, наконец, в одиночестве с моим отчаянием и болью, которую все равно никто не сможет понять. С той болью и страданием, о которых я запрещаю думать даже самой себе, чтобы оставить силы бороться. Но сил становится все меньше, как и нервов, которые с каждым днем выгорают с геометрической прогрессией. Я ощущаю себя выгоревшей спичкой, которая может сломаться всего от одного прикосновения. И где брать новые силы – я без малейшего понятия, ведь одной ненависти уже становится недостаточно.