Страница 11 из 21
А под смерчем, на полу, остался лежать тот самый цилиндр, который они держали в руках. Я инстинктивно сделал шаг вперёд, чтобы рассмотреть его, а затем…
— Нет, только не!… — услышал свой голос словно в замедленной съёмке.
Когда цилиндр через две секунды после исчезновения киллеров начал превращаться в белый огненный шар с острыми шипами вылетающих поражающих частей, я понял, что не добегу. Что взрывная волна быстрее живого существа на земле, даже усиленного магией. И что мой автощит уже иссяк.
Вернее, я подумал уже в воздухе — в ту же секунду меня потащило наверх.
Пламя расширялось под ногами, обнимая всё, что было в гостиной. Я не успел сообразить, что пролетаю сквозь крышу — в уже пробитую заранее дыру, торчащую наружу обломками брусков, утеплителя и металлочерепицы. На миг я подумал, что меня так вынесла взрывная волна, но тут же понял, что это не так. Затем я услышал голос на незнакомом языке:
— Kaua i runga i toku whenua!
Голос слился с грохотом добежавшей до меня взрывной волны. Огонь вырвался из окон, дыры в крыше, из дымоходов и вентиляционных шахт. Меня швырнуло по параболе над козырьком дома на высоту в сорок метров и приземлило в сугроб. Хотел бы сказать — удачно, но нет. Гудело в ушах, все тело болело от переломов и ран, но через боль я смог приподняться и посмотрел на то, что осталось от особняка. Дом устоял, но в нём были выбиты все окна, а одну из стен гостиной вынесло вместе с дверным проёмом.
— Кто ты⁈ Где? — крикнул я в пустоту, надеясь найти своего спасителя, но услышал молчание.
Ко мне уже спешили соседи, где-то гудела сирена милиции. Я откинулся в сугроб и отрубился.
Я очнулся в светлой палате, в кресле сидел Аккордеон Патефонович. Признаться, меньше всего я ожидал увидеть своего начальника.
— Сколько… — хотел спросить я.
— О! Стоило мне прийти — как ты оклемался! Сколько лежал-то, спросишь хочешь? Часа четыре, подлатали тебя, почитай. Вот и лежишь.
В голове было шумно, я был обколот обезболкой, на руках и на ноге были шины. Как давно я не просыпался в таком состоянии! Когда владеешь лекарским навыком, когда вокруг достаточное количество людей с аналогичными способностями, и когда положение позволяет — забываешь о том, что где-то до сих пор травмы лечатся по-старинке.
Старик продолжил:
— Да уж, не повезло тебе, то ограбили, то взорвать хотели. Чего ж ты такой невезучий?
С последним утверждением я бы поспорил. Я мог бы десять раз погибнуть за прошлую ночь, но иначе как божественным провидением я объяснить случившееся не мог. Хотя, конечно, на Антарктиде всё что-то не заладилось. Как будто местные полярные боги были против моего присутствия на материке.
Может, судьба показывает мне, что я свернул не туда? Что я должен вернуться домой?
И тут я вспомнил голос. Чей мог быть этот голос? С трудом я вспомнил слова.
— Кауа и… кауа и ринга, чёрт, это тонмаорский же?
— Болит голова, да? Тут тебе не Москва, милок, — словно подтвердил мои мысли начальник. — С лекарским навыком человека два на город, жди теперь дня два-три.
— Так я же сам!
— С лекарским? Ну да, ты что-то говорил. Получится самому подлататься — хорошо. Дел невпроворот. Ну, в общем, я чего пришёл-то. Телефон твой нашли, на тумбочке. Спальня у тебя уцелела, попросил рабочих достать.
Я оглянулся — и действительно, на тумбочке лежал телефон.
— А ещё пришёл сказать, что у тебя на понедельник и вторник отгулы. А потом — на костылях, не на костылях — приходи. Сейчас медсестру позову — и пойду, дела ждут. Да, с квартирой я попросил помочь Зинаиду, пока у себя приютит, а затем поищем чего.
Я позвонил отцу — трубку он взял со второго раза. Сказал, что уже в пути, будет вечером. Остаток дня я занимался самолечением, выдувая литры жидкости и поглощая еду из местного буфета. Несколько раз после проведённых сеансов отрубался. В первую очередь подлатал себе ноги. Затем взялся за рёбра и брюшную полость. В вечеру дня я с гипсом на руке под расписку покинул клинику и отправился в дом к Зинаиде и её мужу Антонио, принявших меня достаточно тепло и выделившие тёплые вещи и спальню. На следующий день, в воскресенье, закончил с рукой и отправился разгребать завалы.
По счастью, у меня скопилось не так много вещей, и главное — рихнер и оставшиеся документы сохранились.
Не буду описывать дела с понедельника по среду. Бюрократия, бумажки, банки, покупки, переезд в крохотные трёхкомнатные апартаменты в отеле — решил не шиковать и перевести вещи, поездки в участок по поводу ограбления, пропажи Аллы и взрыва.
Тем более, что всё ещё зиждилась надежда, что мне осталось здесь куковать от силы месяц. Хотя, конечно, полностью уверенным я в этом быть не мог.
Были и переговоры с хозяином дома о неустойках — в итоге неделю спустя я выплатил пятьдесят тысяч имперскими, согласовав, что половину компенсирует Курьерская Служба из особого фонда.
Отец мне изрядно помогал. О делах и об Ануке пообщаться успели только вскользь. Сказал, что данные о колебаниях силы почти все собраны, но телепортация моих киллеров может изрядно испортить общую картину.
В вечер перед его отъездом, в среду, в гостинице мы смотрели фотографии драконов из открытых источников, он рассказывал несколько историй.
— Что это было? Фраза на тонмаорском? — спросил я, рассказав подробнее про моё чудесное спасение.
— «Только не на моей…» — вероятно, земле, или стране, — сказал отец. — Со мной общался этот голос. Пару раз. Ты же слышал гипотезу о «погонщиках драконов»? Неизвестном клане или племени местных, которое с максимально-возможным процентом сечения и может, как и русские, говорить с драконами.
— Слышал что-то, но мало.
— Я веду их поиски уже четыре года. Драконы ничего не сказали, но я общался только с шестью из них, а между собой они почти не говорят.
— С кем ты общался?
— Акамант… Муних… Климена…
Рассказывал он о себе и о молодости, встрече с матерью и моём детстве. Пожалуй, последних знаний больше всего не хватало, поэтому это многое мне объяснило.
— Японскую анимацию я тебе разрешил смотреть в лет двенадцать. И музыку зарубежную слушать. До этого — ни-ни. Сейчас понимаю, что надо было раньше, а то ты — ну, вернее, мой настоящий сын… не обижайся… слишком поздно стал взрослеть.
— Я и есть твой настоящий сын, — кивнул я. — Не важно, из какого измерения. В остальных мирах ты тоже мой отец, так что…