Дорогой, Я – Чудовище

Нет… Всё не так… Это не может быть так! Я не Демет! Стойте!

С громким криком я проснулась…

***

Порой бывает так, что просыпаешься засветло и раньше всех. Настолько рано, что даже прислуга ещё спокойно спит, видя сладкие сны. Более того, за окном шёл снег. Из книг я узнала, что особняк герцога Блэр находится на границе Снежных Земель, которые граничат с другими королевствами.

Самые дальние земли, самые холодные и самые малолюдные. В основном особняк герцога располагался здесь из политических соображений. Обладая военной мощью, семья Блэр поддерживала безопасность, чтобы история, а именно самая тёмная её часть, не повторилась. Прошло не так уж много времени с последней войны. Последствия до сих пор всплывают наружу.

Но, помимо этого, Снежные Земли славятся горами, в которых имеются многочисленные шахты по добыче руды и камней маны.

Удивительно! Хоть магия и запрещена, а волшебники являются приспешниками тьмы, это не значит, что от магических инструментов отказались вовсе. Камни маны используются в быту. Тепло в зданиях, оружие, медицина, освещение — перечислять можно долго. Конечно, это очень дорого и мало кто способен позволить себе подобную роскошь, особенно когда чистая магия под запретом, но камни маны разрешены.

Считается, что это не магия, а энергия природы или божественная энергия… Что само себе противоречит, ведь, по идее, человек, рождённый с магическими способностями, — так же часть природы. Но, нет, таковы правила.

В любом случае, через шахты империя добывает камни маны, после они отправляются либо в церковь для обряда очищения от скверны, либо прямиком во дворец императора — и только потом на общий рынок. В особняке герцога я видела камни маны, но в небольших количествах. Хоть это и та территория, на которой их добывают, похоже, Кайл предпочитает минимизировать использование магии у себя дома. В любом виде.

Я понимала, что уже не засну. Мысли крутились и вертелись, словно рой одержимых пчёл. Сон никак не выходил у меня из головы, и я понимала, что мне нужно на что-то отвлечься. Лучшее решение, которое я нашла, — съесть что-нибудь. И обязательно сладкое, чтобы поднять себе настроение.

Служанок будить не хотелось. Видеть их вечно перекошенные от ужаса лица мне не нравится. Если так подумать, то было бы проще вообще ни с кем из дома не сталкиваться. Это было бы выгодно как мне, так и другим.

Хоть я и не успела обойти весь особняк герцога, основные помещения успела запомнить. Да, около кухни всегда пахло пряностями, что отличало её от других комнат. Хотя я не знала наверняка, какая обстановка на самой кухне, почему-то у меня была слепая уверенность в том, что я и так во всём разберусь.

И кухню я действительно быстро нашла. Даже с ночной стражей не столкнулась, считая это небольшой победой. Но перед самыми дверьми замерла. Перед моими глазами — ближе к потолку — танцевали разноцветные огоньки, напоминающие светлячков. Здравый смысл заверял, что это всё обман. Иллюзия. Фокус или последствие травмы. Иного объяснения у меня нет. Огоньки, хоть и сияли разными цветами, всё же были полупрозрачными.

Я несколько минут завороженно смотрела на их танец, не в состоянии оторвать взгляда. Они просто кружили, и до меня доносился отдалённый звон, напоминающий колокольчики. Возможно, я стояла бы так ещё долго, если бы в какой-то момент сами огоньки не исчезли, прячась за дверью кухни. Просто проскочили сквозь преграду, словно призраки.

Неосознанно поспешила за ними, сама не зная, чего именно желала увидеть. Может быть, ответы на сотни вопросов, которые до сих пор одолевают моё сознание. Это не важно… В любом случае, я ничего не получила. Огоньки исчезли вовсе, словно их и не было, но вместо них я обнаружила совершенно иного гостя кухни.

Стоя на двух стульях, которые были поставлены друг на друга в виде пирамидки, и ковыряясь при этом в верхних шкафчиках буфета, предо мной предстал Леонард. Мальчик также не спал. Более того, он был одет в ночную пижаму и в данный момент таскал печенье из стеклянной банки. Вся его грудь, лицо и ладошки уже были в крошках от лакомства, но, кажется, он считал, что этого недостаточно.

По идее, мне бы лучше уйти и даже не пересекаться с ним. Сомневаюсь, что он захочет увидеть ту, которая совсем недавно желала ему смерти. Но проблема в том, что, почувствовав лёгкий запах выпечки, я ещё сильнее захотела есть. Так сильно, что даже желудок немного заурчал, требуя своё и, естественно, выдавая моё местоположение.

Леонард, услышав непонятные звуки, резко повернулся в мою сторону, слегка вздрогнув.

— А?.. — удивился мальчик. Его ярко-зелёные глаза широко расширились, тело вновь вздрогнуло, а банка с печеньем предательски выскользнула из рук.

Прозвучал оглушающий треск, после того как банка упала на пол и разбилась в дребезги. Мне казалось, что звон стекла был настолько громкий, что всё поместье стало на уши. Печенье было уничтожено. Казалось бы, что может быть хуже? Но предела несчастью нет.

Следом за банкой на пол полетел Леонард, неуверенно закачавшись на стульях. Конечно, я рванула к мальчику, но всё равно не успела его, как следует, подхватить. Он приземлился на пол и даже звука не издал. Казалось, словно он, в принципе, разучился говорить. Просто смотрел на моё лицо, хлопал ресницами и молчал.

— Леонард, — обратилась к мальчику, — с тобой всё хорошо? Падать с такой высоты опасно… Ты нигде не ранен? Может, позвать кого-нибудь? Леонард!

Мальчик вообще дышит? Он продолжает смотреть в мою сторону и молчать. Но я и сама заметила рану. Его ладонь… Он приземлился ладонью в осколок, и теперь на ней имелся глубокий порез, откуда текла кровь. И крови было так много… Так много!..

— О, Господи! — взмолилась я, хватая ладонь ребёнка. — О, нет! Я… Я сейчас! Ох, что же делать? — теперь паниковала именно я.

Стала смотреть по сторонам, в надежде увидеть хоть что-то, напоминающее аптечку: бинты, спирт, перекись… Что там должно быть вообще? В любом случае, я должна сделать хоть что-то, чтобы остановить кровь. Её так много, что, кажется, у малыша может начаться анемия. Уже и на мне были пятна крови. Мои руки в крови. В прямом смысле. И, как назло, рядом нет абсолютно ничего подходящего. Даже обыкновенного полотенца.

Пока я была в ужасе и не знала, как быть и куда себя деть, запаниковав и лишившись всех остатков здравого смысла, Леонард вообще никак не реагировал. Даже не плакал. Просто смотрел на меня и молчал.

Я хотела позвать на помощь, но кого? И мне было страшно, что всё может стать только хуже. И тут… что-то произошло. Смотря на рану, я заметила рядом с ней своего рода небольшие прозрачные усики. И так много, словно вокруг раны образовались мелкие ниточки, которые можно видеть, чувствовать и использовать. Но стоило мне хоть раз заметить их, как весь мир приобрёл новый смысл.

Со мной что-то произошло. Пальцем прикасаясь к полупрозрачным ниточкам, я заставляла их сплетаться вместе и быть единым целым. Я не сшивала их, как это принято понимать. Всё происходило согласно моей воле. Секунды шли, а раны становились всё меньше, меньше и меньше… В итоге, порез и вовсе исчез, не оставив после себя даже синяка. Только яркие пятна крови напоминали о том, что же на самом деле произошло и что всё реально.

Я медленно отпустила руку Леонарда, пытаясь собраться с мыслями. Это точно я сделала? Но как? Ответ узнать так и не удалось. Мальчишка, перенеся столь сильное потрясение, наконец-то немного расслабился, после чего громко и протяжно заплакал. Все скопленные за последние минуты, а может и дни, эмоции вырывались наружу в виде потока слёз.

Это нормально. Плакать в таком возрасте вполне естественно. Особенно когда ребёнку страшно, больно или если он пережил травму. Вот только на этот плачь отозвались горничные… И следующими, кто закричал во всё горло, были горничные, которые ворвались на кухню.

— А-а-а!!! Кровь!!! Скорее! Спасите молодого господина!!! Скорее! Кто-нибудь! Она же его убьёт!