Свет твоих глаз

Скворцов, отпустив вымытого Найджела, пошел наверх и спустился ровно к восьми – с влажными волосами, снова в джинсах и в пуловере

– Накрывать на стол? Завтрак готов! – поприветствовала его я.

– Да, давай поедим. Ты накладывай, а я пока Найджелу сухариков насыплю.

Я принялась раскладывать по тарелкам гренки, омлет и сосиски. Эд достал из кухонной тумбы огромный пакет сухого собачьего корма, зачерпнул оттуда пластмассовым стаканом, и тут домофон издал громкую трель. Я вздрогнула. Вопросительно уставилась на Эдуарда. Он что – ждал гостей? Тогда почему не предупредил? Я ведь не рассчитывала на третьего едока! Готовила на двоих…

Эд выглядел не менее озадаченным, чем я. Быстро высыпал сухарики в миску Найджела. Двинулся к двери, возле которой уже приплясывал, поскуливая и время от времени негромко гавкая, его пес. Спросил в микрофон коротко и не слишком приветливо:

– Кто?

– Дед Пихто в старом пальто, – хрипло засмеялся домофон мужским голосом. – Пустишь?

– А у меня есть выбор? – Эд нажал кнопку, впуская гостя, и клацнул замком, после чего спокойно пошел наливать воду в собачью миску.

Гость поднялся на пятый этаж быстро и ничуть не запыхался. Вошел без стука – просто толкнул дверь. Найджел оторвался от миски с кормом, помчался здороваться. Похоже, пес хорошо знал этого молодого мужчину с каштановыми волосами и серо-зелеными глазами.

– Привет, парень! – высокий, ростом под метр девяносто, незнакомец присел перед лабрадором, потрепал его по холке и за ушами. – Ты, как всегда, приветливее своего хозяина. Кстати, чем у тебя так вкусно пахнет, брат?

Эдуард подошел, поздоровался с гостем за руку и даже слегка приобнял за плечи.

– Какими судьбами, Тим? – спросил ровно.

– Мама Вика велела приглядывать за тобой, пока сама в отъезде. Так что вот – освободился с дежурства и решил заскочить к тебе, выполнить братский долг.

Тут я поняла, отчего Тим показался мне похожим на Эда. Похоже, это его младший брат. Не зря же он Викторию мамой Викой называет!

– Проходи. Позавтракаешь с нами. – Тут Эдуард вспомнил обо мне, развернулся в сторону кухонного уголка. – Кстати, знакомься: Вероника.

– Та самая домработница, которую нашла для тебя наша мать? – Тим перестал улыбаться, воззрился на меня изучающе.

Мне захотелось съежиться под его цепким прохладным взглядом, но я стиснула зубы и, наоборот, еще больше выпрямила спину. Пусть я в этом доме всего лишь прислуга, но относиться к себе пренебрежительно никому не позволю. Хватит, натерпелась унижений!

– Сладкая малышка, – протянул Тим, облизывая плотоядным взглядом мою фигуру и посылая в мой адрес скользкую улыбку, словно намекая на что-то.

– Тим, прекрати! – тут же потребовал Эдуард. – Ника не подружка на ночь, которых ты цепляешь в клубах. Она – мой наемный работник.

– Так, может, девушка будет не прочь совместить приятное с полезным. – Тим продолжал раздевать меня взглядом и усмехаться. – А, Вероника? Что скажешь? Закатимся как-нибудь вечерком в Зажигалку? Оторвемся…

Эдуард продолжал держать брата чуть выше локтя, словно не желая подпускать ко мне, но ответа на прозвучавший вопрос ждал, похоже, не меньше, чем Тим. И вид у него был при этом… мягко говоря, нерадостный.

Что до меня – я была в бешенстве. Тихом таком. Нехорошем. И, кажется, уже придумала, как ответить на грязный намек.

12. Вероника. Железный аргумент

Схватила за ручку пустую сковороду. Она была легкой, но еще горячей.

– Зачем далеко ходить? – усмехнулась притворно-ласково. – Можем прямо сейчас зажечь.

– Воу-воу! Стопе! Только без насилия! – Тим, смеясь, сделал полшага назад, поднял перед собой руки ладонями вперед. Нарочито похотливый блеск исчез из его глаз. Теперь они смотрели весело и почти восторженно. – Какая грозная крошка!

– Что происходит? – Эд задрал голову, пытаясь разглядеть меня боковым зрением. Я видела тревогу на его лице, но не знала, за кого он беспокоится.

– Твоя домработница угрожает мне сковородой! – наябедничал Тим. – Кажется, она всерьез собралась покалечить лучшего хирурга Яснодара!

– И поделом. Я бы еще и добавил, – выпуская локоть брата, выдохнул Эд. Его напряженные плечи расслабились, лицо прояснилось. – Ника, не обращай внимания на дурацкие шуточки моего младшего. Он, видишь ли, считает своим долгом устраивать проверки каждой девушке, которая появляется рядом со мной.

– Я – не твоя девушка! – мне все еще не верилось, что все обошлось, и отбиваться не придется.

– Да, разумеется. – Эд подошел, вынул сковородку из моих побелевших пальцев, вернул на плиту. – Тимофей не посмеет прикоснуться к тебе против твоего желания! Клянусь! Он не так воспитан.

– Ты с ней говоришь, как с жертвой насилия, – насторожился Тим. Улыбка сползла с его лица, взгляд стал внимательным, но уже не холодным. – Ника, прости, если я напугал тебя, – попросил он мягко. Я и подумать не мог…

Эдуард со вздохом обернулся к брату.

– Ты и меня услышать не захотел. Увлекся представлением.

– Виноват…

– Вот именно. Иди мой руки, Тим. Мы уже минут двадцать, как завтракать должны. Нам с Найджелом к десяти в школу поводырей.

– Так вас отвезти? – Тимофей по-прежнему не отводил от меня покаянного взгляда. Теперь в нем появилось еще что-то. Такое, врачебное. Будто он искал на моем лице следы болезни.

– Ника отвезет. Она хорошо водит.

– Ценный кадр – твоя Ника. И приготовить, и убрать, и отвезти куда надо. – В словах Скворцова-младшего мне почудились ревность и недоверие. Впрочем, он тут же снова заулыбался, спрятав за беспечной усмешкой свои истинные чувства. – Ладно, посмотрим, куда кривая вывезет.

– За собой смотри, – проворчал ему в спину Эд. – Ник, хватит у нас еды, чтобы накормить еще один прожорливый рот?

– Если поджарить еще пару гренок и сварить сосисок…

– Это быстро?

– Да, пять минут.

– Тогда сделай, будь добра, а то этот обормот приедет домой и завалится спать, так и не позавтракав. Знаю я его… он только у хирургического стола стоять умеет, а из всех видов ножей владеет одним скальпелем.

Если после этих слов, по мнению Эдуарда, я должна была проникнуться сочувствием к Тимофею, то Эд просчитался. Я слишком хорошо помнила, как мне прилетало дома от мужа после «выходов в свет», где разновозрастные дядьки с сальными глазками развлекались, пытаясь флиртовать со мной. Я не смела ответить им резко: свекровь твердила, что все они – нужные люди, и я обязана им улыбаться.

Ее сыночку на это было начхать… Каждый светский раут заканчивался для меня безобразной сценой ревности, и далеко не всегда под рукой оказывалась швабра или сковорода, чтобы отмахнуться от резкого тычка в плечо или в грудь.

– Ника? – Эд заметил, что я зависла, и легонько тронул за локоть.

– Да, уже делаю, – захотелось даже поблагодарить Скворцова за то, что он вернул меня в реальность.

Я быстро включила конфорку, выложила на сухую сковородку пару кусков хлеба. Пока они подсушивались и подрумянивались, поставила вариться сосиски.

Из ванной вернулся Тимофей.

– Что тут у вас? – поинтересовался спокойно и дружелюбно.

– Судя по запаху, омлет, – непринужденно отозвался Эдуард, усаживаясь за стол. – Я угадал, Ника?

– Да. С овощами и сыром. – Я придвинула своему хозяину одну тарелку, вторую, которую готовила для себя, поставила перед Тимофеем.

И нечаянно заметила, как он смотрит на старшего брата, который как раз пытался нащупать вилку и нож. Стиснутые до белизны губы. Скорбно опущенные уголки рта. Горестная складка между бровей. Все выдавало его боль – настоящую, неподдельную. Он даже дернул было рукой, будто собирался помочь Эду, но тут же остановился. Схватился голой рукой за гренок, сунул его в рот.

«Да-да. Помолчи хоть немного!» – я мысленно одобрила его решение жевать, а не говорить. Слила кипяток из кастрюльки с сосисками. Выложила себе на тарелку и дополнила парой свежих помидоров.