Страница 11 из 22
Сенька задохнулась, в возмущении поджимая губы и обиженно раздувая ноздри.
Демон молчал. Он, казалось, вовсе не слышал кота, всё время не сводя напряжённого взгляда с ведьмы. Ни один мускул не дрогнул на волевом лице.
Молчание затягивалось. Наконец-то рогатый поморщился и тихо заговорил:
– Мне нужно извиниться за то, что уехал?
Интенсивно качая головой, Сенька нервно улыбнулась.
Что бы демон ни посчитал проклятием, она не сможет его от этого избавить. Вне зависимости от того, принесёт ли ей низший извинения или нет. Хотя вариант с извинениями ей очень понравился. Демонскую рожу так перекосило, что без лишних объяснений было понятно, извиняться он не привык. От слова вообще!
– Это не так работает. – подумав, Еся решила придерживаться первоначального плана – тянуть время и выживать. – В проклятие вплетена психосоматическая нить. Оно спадёт само, когда вы исправите содеянное.
Кот замер, с удивлением взглянув на ведьму.
"Во даёт! Во заливает…" – горделиво подумал Митрофан, одобрительно муркнув.
– Я какое тебе зло сделал, ведьма? – прошипел ошарашенный демон. – Я тебя пальцем не тронул! Что мне исправлять? Мой отъезд?
Сенька несколько раз моргнула, подыскивая подходящий ответ. Замешкалась, глядя в голубые, прищуренные глаза с раздражением.
Нет, правда, она ещё здесь жить не начала, и дня не провела, а они уже её все бесят! Была бы здесь настоящая чёрная ведьма… Марта! Вот Марты на них всех нет! Уж она бы их мигом построила. Прокляла так, что до седьмого колена бы помнили, чем чревато неуважение к Чёрной.
И раз уж она притворяется этой самой чёрной, ответ пришёл сам собой:
– Не ждите от меня условий. – с вызовом отрезала ведьмочка. – Таким образом, мы упустим важный воспитательный момент. Вы сами должны осознать свои проступки и снять проклятие. Самовоспитаться, если хотите! Вот и идите! Идите и самовоспитывайтесь за пределами моей лавки!
Дэймиар замер, поражённый услышанным. Оглянулся, перебирая в памяти сегодняшний день, и зло процедил:
– Это ты меня перевоспитывать взялась?!
– Я! – уверенно ответила Еся.
– Да я тебя придушу!
– А я вас прокляну! – гордо вскинула подбородок ведьмочка, уперев руки в бока. – А предсмертное проклятие ведьмы оно похлеще всяких иных будет. Вы думаете, почему нас жечь на кострах перестали, а?! Идите!
– Ведьма! – зло выплюнул демон, резко развернувшись и направившись к двери.
– Демон! – не осталась в долгу Сенька.
Дверь захлопнулась, выпустив нагого демона на столичную площадь в вечерних сумерках, а Есения радостно захлопала в ладоши.
– А я? – жалобно мяукнул Митрофан, поскребя лапой закрывшиеся перед его носом двери.
– А ты иди на второй этаж! – приказала Еська. – Тебя лестница точно выдержит. Темнеет уже. Нужно искать, где спать будем. Или тебя выпустить? За демоном побежишь?
– Да ладно, ладно. – обиженно засопел кот. – Втор-р-рой этаж, так втор-р-рой этаж. Да и ушёл он уже, навер-р-рное, пор-р-рталом…
Глава 7
Добравшись до второго этажа вслед за Митрофаном, Еся удивлённо ахнула. Он был абсолютно жилой. Без малейшего намёка на коммерческую деятельность и ведьминские атрибуты. Роскошная спальня, с выходом на небольшую и пыльную лоджию, покорила ведьмочку с первого взгляда. Ванная комната, кухня и самая настоящая гардеробная, где притаились десятки платьев, плащей, обуви и головных уборов предыдущей хозяйки.
Сенька знала, с чего начнётся её завтра. Лавка лавкой, а для начала надо бы себе условия для жизни организовать. Перебрать всё, перемыть, перестирать, перестелить и десятки других, немаловажных дел. Она надеялась, что с самой ведьмовской деятельностью ей помогут присланные Верховным демоны, хоть и побаивалась этого. Вряд ли они станут стирать постельное бельё или намывать ей полы.
Возможно, прилавок починят? А то он что-то не выдержал нападок мэрского отродья.
Отыскав два больших покрывала, Еся вытрясла их, свесившись с лоджии, и душевно чихнула, поднеся к носу мягкую ткань. Запаха сырости или затхлости не было. Напротив, ей даже казалось, что они чем-то пахнут.
– А здесь ничего… – с важным видом изрёк Митрофан, осматривая новые владения. – Убр-р-раться бы хор-р-рошенько.
Еська закатила глаза, согнав кошачье недоразумение с кровати, и принялась стелить постель. Одно покрывало легло на перины вместо простыни, укрыв собой и две небольшие подушки, а второе девушка собиралась использовать как одеяло.
– Уберёмся завтра, Митрофан. Уберёмся. – вздохнув, пробормотала Еся. – А сейчас спать.
Сказано – сделано.
Есения поборолась какое-то время со своенравной шляпой, пытаясь избавиться от неё, и, потерпев поражение, махнула на неё рукой. С колпаком тоже разберётся завтра. Не было больше сил на военные действия.
Смежив веки, Сеня вскоре уснула. Уснул и Митрофан, помаявшись и повздыхавши о своей тяжкой судьбе.
Лавка, напротив, проснулась. Расправила затёкшие за многолетнюю спячку стены. Поскрипела полами и перилами, сбрасывая остатки сна, и прислушалась.
Тишина.
Хозяйка спала. Источник пульсировал, оповещая о её возвращении. Вкрапления инородной остаточной магии, налипшие на стенах, понемногу рассасывались.
Вздохнув, лавка хлопнула ставнями, закрывая окна, и снова прислушалась, оценивая своё нынешнее состояние.
…а состояние было незавидным.
Обидно было даже не то, что её на столько десятилетий бросили, оставили без хозяйки и без источника. Было обидно оттого, что о ней даже не пытались заботиться и даже не выказали уважения к ведьме, которая лавку создала.
Набежали, разнесли всё по углам, ящикам и кладовым с подвалом. Убрали, будто хотели стереть след самой могущественной ведьмы, что видел Малфой.
"Никакого пиетета к ведьмам!" – вынесла вердикт лавка, глубоко вздохнув и тем самым поправив разрушающиеся ступеньки.
Всё-таки хозяйка ещё слаба. Источник едва заполнился на четверть. Больше лавке помочь новой владелице было нечем. Возможно, завтра она сможет взять куда больше магии из источника и заделает прохудившуюся крышу с прилавком. У хозяйки ведь проблемы. Лавка знала и видела. Надо бы о ней позаботиться, чтоб и ей самой было чем обороняться, а она… она подсобит обязательно. Не страшно. Лавочка ещё блеснёт свеже отполированным красным деревом, подарит прохладу в жаркий день светлым мрамором, дыхнёт свежестью и чистотой на гостей. Всё будет.
Лавка была оптимисткой, хоть и переняла большую часть ведьмовского характера предыдущей хозяйки. Источник цел – сердце не разбито. Всё остальное поправимо.
Лавка внезапно вздрогнула. Уронила несколько деталей красной черепицы, проглядев незванного, взбирающегося по её стене гостя.
Приглядевшись, лавочка узнала в мужчине мэрского сына, которого помнила ещё маленьким мальчиком, постоянно бегающим к её хозяйке. Признала она и напавшего на себя сегодня. От его ударов лавка никак не могла очнуться, тратя силу источника на защиту себя и новой владелицы.
Покачав водосточной трубой, лавка нанесла решительный удар. Той самой трубой, сбив ползуна со стены и оставив ему на лбу шишку – напоминание, что неуважение к ведьмам наказуемо.
Лаксар рухнул вниз от неожиданной встречи с трубой, и едва успел сгруппироваться. Тёмные, широкие одежды, что мэр надел, желая остаться незамеченным, разлетелись и раздулись от порывов ветра, сквозившего из открывшегося окна.
Раздражённо топнув ногой, мэр погрозил пальцем зданию. Демон давно успокоился. Он всё обдумал и решил договориться с прибывшей в его город ведьмой по-хорошему. Только вот войти никак не мог, что и вынудило его лезть по стене к лоджии на втором этаже. А маскировка… маскировка для того, чтоб местные бездельники, шастающие по площади, не признали в нём ан Пайера. Достаточно с него позора для одного дня.
Лавку не проняло. Она обладала тем редким ведьмовским характером, что не позволял ей проявлять великодушие и быструю отходчивость. В общем, лавочка обиделась. Обиделась заслуженно, стоит отметить, и была не намерена пускать на порог того, кто выказал неуважение к ведьме и ей самой.