Страница 8 из 15
Ближе к вечеру в гостиницу заселились еще двое постояльцев Мартин и Оливия Рутенберги. Мужчина лет пятидесяти с бородкой и девушка лет двадцати – стройная и белокурая. Я напряглась, гадая, кем они друг другу приходятся.
К счастью, девушка сняла все вопросы.
– Папа, здесь так мило! – вскричала она, лучезарно улыбаясь. Прямо цветочек цветочком. Нераспустившийся до конца бутон.
Но стоило в холле появиться секретарю Ровениров Тимати, как этот цветочек озорно стрельнул в его сторону глазками, воспользовавшись тем, что отец занят обсуждением со мной оплаты за два номера.
– Кстати, я доктор, – оповестил господин Рутенберг под конец. – Если кому-то в гостинице понадобится помощь, обращайтесь.
Я выдавила благодарную улыбку, но в душе понадеялась, что это не потребуется. Необходимость в докторе будет означать проблемы. А нам проблемы без надобности.
В целом же, семейство произвело не худшее впечатление. Особенно после Ровениров. Однако я быстро изменила мнение. Через полчаса Оливия, оглядываясь, сбежала по лестнице и сунула мне в руки письмо.
– Передайте это молодому человеку, который был здесь, когда мы регистрировались, – шепнула она и умчалась назад.
А я застыла с письмом в руках. И что прикажете делать? Я обязана исполнять пожелания постояльцев. Но если Оливия Рутенберг будет иметь притязания на Тимати, может и до рукопашной с леди Ровенир дойти.
– Чего приуныла? – ко мне подошла Герти, которая бродила где-то большую часть дня.
Я поведала о затруднениях, сама дивясь тому факту, что советуюсь с козой.
Герти только фыркнула.
– Отдай письмо. Ну подерутся две постоялицы, и ладно. Тебе-то какая печаль? Это их личная катастрофа. И разве не приятно сделать гадость этой нахалке Ровенир?
– Но кто-нибудь может уехать.
– Если Ровениры, то скатертью дорожка. Все только обрадуются.
– Аргумент, – протянула я задумчиво. – Веский аргумент.
Так и быть, передам Тимати записку. А дамы дальше пусть сами его делят.
****
Ужин прошел… без катастроф. Леди Эверет, узнав, что господин Рутенберг – врач, принялась жаловаться на здоровье и советоваться по поводу лечения. Ровенир косился на них неодобрительно, считая тему неприемлемой для трапезы. Однако помалкивал, опасаясь пожилой дамы и ее прямых высказываний. Две молодые леди невзлюбили друг друга с первого взгляда. Леди Ровенир словно почуяла опасность и не сводила с соперницы хмурого взгляда.
– Айрин дорогая, ты ничего не ешь, – заметил супруг ее поведение. – Ты здорова?
– Всё в порядке, котик, – отозвалась она. – Я просто не голодна.
Оливия Рутенберг аж поперхнулась, услышав обращение. Меня, признаться, оно тоже коробило, но пусть лучше называют друг друга котиками и птичками, нежели говорят гадости окружающим. Кстати, я была единственная из сотрудников гостиницы, кто садился с постояльцами за стол. Остальные трапезничали в столовой для слуг. Рядом находился еще и Бернар. Но он прислуживал за столом, а не трапезничал с нами.
После ужина все разошлись по номерам. Я какое-то время провела в холле и сумела перехватить Тимати. Он поужинал со слугами и возвращался к себе.
– Леди Рутенберг просила вам передать, – я вручила ему письмо, стараясь не думать о возможных последствиях. В конце концов, должен же парень понимать, что он и так рискует, крутя роман с молодой женой начальника. Ни к чему еще сильнее усложнять себе жизнь ради хорошенькой соседки и ее ладненькой фигуры.
Мой рабочий день закончился, но я всё сидела в кресле, поглядывая то на лестницу, то на выход. Вдруг леди Эверет не удержится-таки от искушения. Однако пожилая дама не появилась, а когда часы пробили десять ударов, появился Бернар и запер двери.
– Шли бы вы спать, леди Кирстен, – посоветовал он. – Вставать-то рано.
– Ваша правда, – согласилась я, поднимаясь.
Но прежде чем отправиться к себе на четвертый этаж, я прошлась по второму этажу. Остановилась у комнаты леди Эверет и прислушалась. Из-за двери раздавался храп, и я вздохнула с облегчением. Ночные купания нам пока не грозили. Однако радость продлилась недолго. Из-за угла на цыпочках вывернул Тимати. Увидел меня и подарил воздушный поцелуй, а потом, нисколько не стесняясь сего факта, открыл дверь комнаты Оливии Рутенберг и скрылся внутри.
Я чуть не зарычала. Вот, нахал! Везде успевает.
А потом махнула рукой. Пусть постояльцы делают, что хотят. Их шашни – не моя забота.
Но самое «увлекательное» началось дальше.
Я отправилась к себе. Почти дошла до четвертого этажа, когда услышала глупое девичье хихиканье, а потом мужской голос. Тихий, и не разберешь, что говорит. Здесь обитал лишь персонал. Стало быть, кто-то завел роман. Ничего дурного, на первый взгляд. Главное, чтобы работе это не мешало.
Внезапно голос стал значительно громче.
– Чего уставилась? Иди, куда шла!
Обращались явно не ко мне. Я не успела завернуть с лестницы в коридор.
А дальше… Дальше раздался крик. И еще один голос. До боли знакомый.
– А неважно, куда я шла! Теперь пришла к тебе!
Я охнула и рванула на крики. Застала картину маслом. Лакей по имени Томми (рослый блондинчик) держался за мягкое место, а рядом, наклонив рогатую голову, стояла Герти. Готовилась ко второму удару.
– Ой, леди Кирстен! – завопил Томми. – Уберите свою зверюгу! Она того! Бодается!
Однако я и с места не сдвинулась. Уберешь Герти, как же! Сама быстрее пострадаешь.
– А нечего было хамить приличным козам, – объявила воительница грозно.
– Леди Кирстен! – Томми пятился от Герти, пытаясь прикрыть все места разом.
– Боги! – возмутилась горничная, с которой он недавно миловался. Дора, кажется. Или Гвен. Я их пока путала. – Да уберите вы это рогатое чучело!
Герти вмиг забыла о лакее. Переключилась на горничную.
– За чучело ответишь, – пообещала с придыханием.
Девица взвизгнула, впечаталась довольно объемным задом в стену. Я открыла рот, собираясь призвать козу к благоразумию. Ну, или попытаться это сделать. Однако горничная решилась защититься сама. Подняла руку и… щелкнула пальцами.
– Рога и копыта! – возмутилась я.
Мощная магическая волна, которую послали в разбушевавшуюся козу, сбила с ног меня. Спасибо хоть затылок на этот раз встретился с ковром, а не с полом. Сознания я не лишилась, но в голове всё же загудело. Примерно так же, как после удара ложкой о котел.
– Ох, леди Кирстен! – испугался лакей и кинулся ко мне на помощь.
– Неувязочка вышла, – протянула горничная растерянно. – Но как? Я ж в козу целилась.
– А вот так! – прошипела я, поднявшись не без помощи Томми. – Ты вообще в курсе, что здесь запрещено работать магам? Я тебя спрашиваю, Гвен?!
– Я Дора, вообще-то.
– Да плевать мне, как тебя там зовут! Ты магиня! А это… это…
Мне хотелось рвать и метать. Я нашла работу, где не будет никаких магов. Терплю ради этого всяких Ровениров и иже с ними. И вот, приехали!
– Томми, вон отсюда! – я указала пальцем в сторону лестницы.
– Дык мне не туда, – пискнул он, что для рослого парня звучало совсем уж странно. – Я ж на этом этаже живу, леди Кирстен.
– Ох, убирайся уже куда хочешь! – распалилась я окончательно. – Главное, с моих глаз!
– Можно я его еще раз приложу сначала? – встряла коза.
Я отрицательно мотнула головой.
– Не стоит. Лучше магичку приложишь, коли откажется сотрудничать.
Горничная скривилась. Мол, даже не рассчитывайте. А я дождалась, пока Тимати благоразумно унесет ноги, и махнула Доре, чтобы заходила в комнату. Следовало поговорить. И лучше не в коридоре. Коза отправилась за нами. Я не возражала. За последние пару дней Герти доказала, что ее присутствие бывает временами весьма кстати.
– Мне жаль, что так вышло, – попыталась извиниться Дора. – Я, правда, целилась в козу.
– Зря, – бросила я.
– Очень зря, – Герти наклонила рогатую голову.
– Да хватит мне угрожать, – протянула горничная устало. – Лучше скажите, что намерены делать? Я, конечно, сама сплоховала. Действовала, не подумав. Но когда на тебя наступает рогатое недоразу… хм… рогатое магическое животное, как-то не до лишних раздумий. Ты просто действуешь и всё.