Я тебя чувствую

От всех этих мыслей и безответных вопросов ко всему прочему начала болеть голова. На фоне боли в спине головная боль стала напоминанием моей никчемности.

Не заметила, как ноги сами принесли меня к соседнему от нашего дому. Вот оно – решение! Как раз сегодня одна из моих близких подруг, Соня, говорила, что ее попросили кому-нибудь сдать однушку – хозяйка уехала, нужен присмотр за квартирой.

Слишком поздно для ночных визитов, но мне нужно решить вопрос с жильем, и до утра я ждать не могу. Решительно постучала в дверь и не останавливалась – стучала до тех пор, пока заспанная и раздраженная хозяйка не распахнула передо мной дверь.

– Сонь, извини…, – не успела закончить и озвучить цель столь позднего визита, как подруга, вытаращив на меня сонные глаза, прервала меня возгласом:

– Мать моя женщина! Наташка! Что с тобой?

Наверное, я и правда плохо выглядела, раз так напугала Соню. Она схватила меня за руку и затащила в квартиру.

– Ты откуда? Что случилось? Рассказывай давай! – приказным тоном обрушилась на меня.

Я обессилено сползла по стеночке на пуфик в коридоре. Опустила голову на колени, обхватывая ее руками. Мне действительно надо было с кем-то поделиться болью.

– Застукала… своего… с бабой… – еле выдавила из себя, но, как ни странно, это помогло осознать и принять все, что произошло только что. Или час назад? Два? Не могла понять, сколько времени прошло. Да и все равно.

– Пашку?! С бабой?! Врешь! – я помотала головой.  Спорить с Соней и убеждать ее сил не было. – А он что?

– Он? Он… не могу… – зажала кулак зубами, перенося боль на кожу. – Потом все расскажу, сейчас не могу…

– Ну и козел… Увижу блядину, оторву нах… все причиндалы кобелю этому!

Не смотрела на Соньку, но по голосу чувствовала, что и она ошарашена не меньше меня. Присела рядом со мной на корточки, по голове погладила, как ребенка. Сочувствие, жалость, непонимание. Да, меня только жалеть и можно теперь.

Похоже, Соня не знала об изменах моего мужа, или она очень хорошая актриса. Но в данный момент мне было все не важно. Честно.

Соня еще ругалась и костерила на чем свет стоит моего мужа, пришлось прервать ее.

– Сонь, давай потом, а? Ты говорила, квартира есть пустая… сдай мне, а?

– Ну, конечно, – Соня засуетилась, хлопнула дверкой шкафчика и мне в руку вложила связку ключей, – вот, соседний подъезд, второй  этаж, прямо. За аренду платить не надо, только коммуналку хозяйка просила оплачивать и то со следующего месяца. Подожди, ну куда ты в таком виде?

Подруга сбегала в ванную за ватным диском и лосьоном. Смочила вату и аккуратно протерла мне щеки и веки под глазами. Представляю, как размазалась тушь по лицу.

– Спасибо тебе, Сонь. Спасибо, что помогаешь. Для меня это сейчас очень важно.

– Наташ, слушай, оставайся у меня, переночуешь, а завтра я помогу тебе с вещами.

– Нет, пойду я. Лучше сразу. Сейчас. Спасибо тебе еще раз, дорогая…

Я поднялась с пуфика и тут же оказалась в объятиях подруги. И снова комок в горле не давал дышать. Хоть кому-то я не безразлична в эту минуту.

– Держись, Наташ. Все будет хорошо, – ободряюще похлопала меня по спине подруга и проводила из квартиры.

Глава 20

Почти бегом я поднялась домой на четвертый этаж, зажимая в руках Сонину связку ключей, как источник моего спасения и желания избавиться от разрушаемой боли. К счастью мужа еще не было. Свекровь не спала, наверное, ждала меня.

– Ну что? Проверила? –  взволновано первым делом она спросила, едва увидела меня.

– Проверила. Не соврали, – ответила ей с горькой усмешкой и сразу ушла в ванну – хотелось умыться. Смыть с себя эту болотную грязь, в которую я окунулась. В которой меня утопили. Утопил. Он. Один человек. Который был еще несколько часов назад самым важным для меня мужчиной, нужным, как воздух. И сделал он это специально. В другое не поверю.

Сволочь.

Ненавижу!

С остервенением терла лицо мылом, драила зубы щеткой и попутно скидывала в пакет свою косметику и мыльные принадлежности. Хотелось еще принять душ, но страх, что муж может прийти в любой момент, останавливал меня от этого. Не хотела его видеть. Смотреть в лживые глаза, слышать мерзкий голос, видеть ненавистную фигуру, руки и ноги, побившие меня, унизившие.

Задрала кофту, чтобы посмотреть на свою спину. Черт! Лучше бы я не делала этого! Спина синела, отекала и расцветала радугой на глазах, и от этого вида становилось в разы больнее. Пятна расплывались по сторонам, заполняя всю веснушчатую спину. Сука! Какая же сука мой муж! Вот она – цена его любви.

Свекровь караулила меня возле двери. Я вышла, но смотреть на нее, разговаривать, объяснять что-то мне не хотелось. Самой бы разобраться со всем этим дерьмом.

Я прошла к себе в комнату, быстро переоделась и заглянула в комнату сына.

Дениска, пользуясь тем, что родителей дома не было, а бабушка любимому внуку все разрешала, еще игрался в приставку. Не приди я сегодня домой, бесконтрольно играл бы до утра. Но тут увидел меня и с виноватым видом начал все отключать, приготовившись к тому, что я буду ругаться. А я не собиралась журить его. Мне было так жаль оставлять шестилетнего ребенка без отца, но и жить с таким мужем после увиденного и пережитого сегодня не смогу.

– Дениска, – я присела на кровать сына. Взяла его ладошки в свои, погладила маленькие пальчики и серьезно посмотрела ему в глаза, – я сейчас соберу вещи, и мы с тобой уйдем отсюда, хорошо?

Дениска вытаращил на меня глубокие темно-синие, как у отца, глазенки. Мало того, что переиграл в игрушку, так еще и спать хотел. Ручки из моих вытянул, глазки кулачками тереть начал. На фоне всего этого явно не понимал, о чем я ему говорю.

– Мамочка, я сейчас лягу спать, – захлопал длинными ресничками мой мальчик.

Только бы не разреветься, только бы не напугать сына.

– Нет, сынок. Мы сейчас уйдем в другую квартиру, в наш новый дом. Тут недалеко. И там ляжем спать. Хорошо?

Дениска кивнул, хотя, скорее всего, так ничего и не понял.

– А папа с нами пойдет? И бабушка?

– Нет. Ни папа, ни бабушка с нами не пойдут. Собирай игрушки и вещи, которые тебе нужны.

У Дениски отдельная просторная комната с удобной кроватью, недавно купленным ученическим столом, крутящимся стулом, который так нравился сыну. В шкафу, помимо одежды, полно места для многочисленных мальчишеских игрушек. Шведская стенка  (как без нее активному пацану?) занимала значительную часть комнаты – Паша сам собирал ее и устанавливал. Крепко закрепил, на совесть. Все это мы оставим здесь. В прошлом. Надеюсь, сын когда-нибудь поймет меня и простит.

Покидала свои вещи в чемоданы, помогла собраться сыну.

Свекровь суетилась рядом. Не помогала, но хотя бы не мешала. Только причитала, что с кем не бывает, ошибся ее сын. Просила не уходить, а подождать Пашу и поговорить с ним. Защищала его, что он оступился, но должен все осознать и вернуться в семью. Негоже оставлять ребенка без отца и все в таком духе.

Слышать уговоры матери стало невыносимо. Она ведь и сотой части не знает, что со мной произошло.

– Хватит, – резко пресекла ее причитания. – Поговорили уже. И представление посмотрели и даже поучаствовали. Вот, красота на память осталась, – я задрала кофту, демонстрируя матери радугу на спине.

Мать охнула, глаза вытаращила, схватилась за сердце. Она тоже не могла поверить, что ее сын способен на такое. Заплакала и останавливать больше не стала. Только внука сонного обнимала у порога и просила ее навещать.

Муж за  время наших скорых сборов домой не пришел. Наверное, девка так хорошо его успокоила после моего визита, что он остался у нее продолжать начатое.

Гадко. Противно. Тошно.

Через двадцать минут с двумя чемоданами и с сыном мы зашли в новое для нас жилье.

Однокомнатная квартира. Уютная, чистая, с мебелью. Сразу видно – женские руки постарались. Завтра оглянусь и освоюсь, а сейчас надо уложить спать сына.