Сокровище Пущи

Деревенские разом загомонили, будто кто-то дал команду. На крыльце дома, рядом с которым проходило торжество, грянул баян. Незаметно для себя я оказалась усажена на лавку рядом с женщиной, назвавшей мою фамилию. Передо мной поставили тарелку и стакан.

– Я тетя Лида, – сообщила женщина. У нее было обаятельное круглое лицо и светлые волосы. – Тоже на Приречной живу, прямо рядом с тобой.

– Дай поесть девчонке, – сказала дородная бабуля, сидевшая напротив. – Отощала вся на столичных-то харчах.

На тарелку плюхнулся комок пюре. На пюре приземлилась поджаристая куриная нога, отчетливо пахнущая дымком. Сверху пристроилась солидная ложка какого-то салата. Совсем не та еда, которую я обычно предпочитаю, но после блуждания по полям и весям зверски хотелось есть, поэтому я просто взяла вилку и принялась за угощение. Судя по одобрительным взглядам, которые подарили мне соседи по столу, им понравилось, что столичная штучка не стала привередничать.

– Я баба Матрена, – представилась бабуля. – Степаныч, – она ткнула локтем сидевшего рядом старика. – Супружник мой.

– Анатолий Карпович, – протянул руку мужчина, выглянувший из-за тети Лиды. – Лидин муж.

Я кивнула, пожав его конечность. Прожевала курицу, схватила стакан и сделала большой глоток.

Внешне безобидная жидкость пронеслась по пищеводу огненным шаром и ухнула в желудок, отчего у меня перехватило дыхание. На глазах выступили слезы, а все звуки на секунду пропали. Я забыла, как дышать и говорить.

– Сильна, – уважительно протянул кто-то.

– Великие Предки, что это? – сипло выдавила я.

– Самогон, – гордо заявил Степаныч, подкручивая ус. – На зубровке настоянный. Сам делал.

– О, – только и смогла произнести я.

– Ты ешь, ешь, – велела тетя Лида. – На сытый желудок с хмелем стравляться легче.

Я послушно сунула в рот ложку салата и задвигала челюстями. В голове слегка зашумело.

– У меня самогон знатный, – сообщил Степаныч. – От него голова на утро не болит. А какие настоечки…

– То-то вы чай пьете, – не поверила, заметив рядом с его тарелкой обычную кружку.

– Дак ведьма меня по молодости прокляла, – вздохнул дед. – С тех пор – ни капли в рот взять не могу. Зато сам ух, какой делаю. Из соседних деревень за ним приезжают.

– Надолго к нам, Феодора? – спросила баба Матрена.

– Да как пойдет.

– Ой, надолго, можно подумать, – недовольно махнула рукой молодая фигуристая брюнетка – одна из девиц, у которых я перехватила букет. – Променяет она столицу на нашу дыру, как же.

– Вот возьму и променяю, – выдала я из чувства противоречия.

– Молчала бы уже, Светка, – попеняла ей тетя Лида. – Дыра... И совсем у нас не дыра.

– Вот-вот, – согласилась остроносая женщина с кудрявыми волосами. – У нас хорошая деревня. Лес, речка, даже магазин свой есть.

– Ольга дело говорит, – кивнула тетя Лида. – Хорошо тут в Прилесье. И дом, Феодора, стоит, тебя дожидается. За ним смотрят.

– Каждый год приезжает этот, как его… – задумался Степаныч. – Шмагер… Швандер…

– Шнейдер, – подсказала я.

– Во, Шнейдер. Смотрит дом, потом платит нашим, если что надо убрать или подремонтировать. Там все чину по чину.

– Ой, а я бы так хотела в Староград поехать, – мечтательно протянула пухленькая блондинка рядом со Светланой.

– Учится лучше надо, Кривцова, – поджала губы сухопарая женщина со строгим лицом типичной учительницы. – Вот была бы, как Катерина, поехала бы столицу.

– Катерина – моя внучка, – похвалилась баба Матрена. – Она как раз школу закончила и в Университет императрицы Марии поступила.

– Уже? – удивилась я. Вступительная кампания начнется только через две недели.

– Лучший школьный проект по ботанике! – Она так и лучилась гордостью. – Без экзаменов взяли.

– А пойдемте танцевать, – подскочила блондинка, явно желая перевести тему с учебы на что-нибудь другое. – Эй, Глеб, давай нам что-нибудь веселое.

Сельская свадьба пела и веселилась. Я доедала очередную куриную ногу, краем уха слушая разговоры соседей. Здесь не говорили о моде, театральных премьерах, не пересказывали сплетни о любовницах и любовниках. Сельчане обсуждали погоду, рыбалку, главу управы и у кого лучше несутся куры. От самогона меня слегка разморило, накатила ленивая сытая слабость. Я послушно ела все, что клали на тарелку, послушно пробовала смородиновую настоечку, кивала головой, соглашаясь, что захарьевские куры дают отличные яйца. И все проблемы медленно, но верно отходили на второй план.

***

Проснувшись, я сладко потянулась, не открывая глаз. Сон отступал неторопливо, как часто бывает спокойным утром, когда нет никаких дел и никуда не нужно спешить. Вот только матрас почему-то казался непривычно мягким, а от подушки исходил крепкий травяной дух. Не помню, чтобы у Клары Генриховны был такой бальзам для постельного белья. Хотя, какая разница? Сегодня в кровати лежится удивительно хорошо.

Утреннюю тишину прорезал неприятный вопль. Где-то рядом самозабвенно орал петух. Сонливость тут же слетела. Я напряглась, понимая, что у нас дома никак не может быть петухов. А потом вернулись воспоминания: ссора с отцом, неожиданное имущество, свадьба в деревне Прилесье. Я вспомнила, как с удовольствием ела простую еду, болтала с деревенскими, пробовала разные настойки Степаныча и даже станцевала с кем-то разудалый деревенский танец. А потом – все. Полный и безоговорочный провал.

Похолодев от ужаса, я медленно открыла глаза и обнаружила себя в комнате, по размерам не больше гардеробной в отцовском доме. Через окно, прикрытое кружевными занавесками, пробивался солнечный свет. Я лежала на кровати, которая стояла вдоль стены. На стене висел цветастый ковер. И никого, кроме меня, в комнате не было. Та-а-а-ак…

Замечательно. Просто замечательно. Феодора Домбровская ушла из дома и тут же отбилась от рук. Ведь я еще никогда не напивалась до потери памяти. Даже на студенческих посиделках моим максимум был бокал хорошего вина. И как можно было потерять над собой контроль…

Решив, что валяться в кровати и страдать – глупо, я поднялась, сбросив тяжелое одеяло, и поняла, что спала в одном белье. Мятое платье нашлось на спинке кровати. Под ним небрежно валялись туфли и сумка. Все это насторожило еще больше. Великие Предки, куда меня занесло? Что я вчера творила? И скоро ли это дойдет до отца?

Как ни странно, после обильных возлияний ничего не болело. Поэтому я встала, нацепила вчерашнее платье и осторожно шагнула к двери. За дверью оказалась гостиная (хотя не уверена, что в деревенских домах вообще бывают гостиные). Квадратная комната со стенами, обклеенными слегка пожелтевшими обоями. Стол по центру, накрытый белой скатертью, свисающая над ним лампа в плетеном абажуре, диван у стены. Снова ковер.

– Доброе утро, – поздоровалась я, прочистив горло.

Никто не отозвался. Обойдя гостиную, я нашла дверь на кухню, а потом через небольшой коридорчик выбралась на веранду. Дверь, ведущая наружу, была не заперта. Я распахнула ее, немного постояла, вдыхая чистый воздух, и спустилась с крыльца во двор.

– Есть тут кто-нибудь? – позвала снова. – Доброе утро.

Но все было тихо. Двор вообще оказался безлюдным и не слишком ухоженным. А сам дом – типично деревенским жилищем. Каменный фундамент, потемневшие от времени бревна, резные белые ставни, печная труба на крыше. И покосившаяся табличка с адресом, на которой было написано «Приречная, 15».

Я тихонько вздохнула. Так вот ты какое, мамино наследство. Конечно, глупо было надеться, что меня дожидается поместье или хотя бы особняк. Всего лишь обычный деревенский дом, точно такой же, как и остальные дома в Прилесье. Не роскошь, но зато это крыша над головой. Выяснить бы еще только, как я сюда попала. Неужели кто-то привез? Вон, мой магомобиль блестит лаковыми боками за забором.

– Проснулась?

Чужой голос заставил подскочить на месте и развернуться. Через забор с соседнего участка на меня с улыбкой смотрела тетя Лида.