Сокровище Пущи

– Никому, – твердо заявила Олешева. – Я нема, как рыба.

Значит, узнать о том, что череп у меня, наш противник не мог. Великие Предки, ничего не сходится.

– У тебя вообще никто про череп в последнее время не спрашивал? Или про сагаров?

– Нет, – покачала головой Марина. – Только когда девятый класс к экзаменам готовился. Но они обо всем спрашивали.

– Что-то мне все это перестает нравится.

– Мне тоже. Злодей хочет отнять у нас историческое открытие.

Я покосилась на учительницу. Напуганной она не выглядела, скорее наоборот, решительной и непоколебимой. У меня самой энтузиазм переплетался с осторожностью, но вчерашнее похищение становилось все больше похоже на дурацкую шутку, потому что в нем не было никакого смысла.

– Ты будь осторожна, хорошо? – все же сказала я. – Мало ли что…

– Обязательно.

Мы вышли из деревни на луг, за которым садилось солнце. Полевая дорога делала крюк и убегала к горизонту, а справа виднелся забор. Мы прошли мимо ворот, по тропинке вдоль сплошного полотна и выбрались к леваде, где еще резвились лошади.

– Да это же вильчинская чистокровная, – ахнула, без труда узнав породу.

Как всякая приличная аристократка, в лошадях я разбиралась. И очень удивилась, встретив лучшую рутинскую породу здесь, в деревне. Да и занимался лошадями явно специалист. Это сразу становилось понятно, стоило только рассмотреть и большую леваду, поросшую сочной травой, и ухоженный вид самих лошадей.

Надо же, а ведь я ожидала увидеть обычную ферму с несколькими рабочими лошадками. А тут настоящий конный завод, пусть и совсем маленький. Несколько левад, большой амбар, конюшня, крепкий каменный дом чуть в стороне. Кажется, и весь окрестный луг принадлежал лошадям.

Я забралась на нижнюю перекладину забора, чтобы было лучше видно. Красивый темно-гнедой жеребец летал по кругу плавным галопом. В центре стояла рыжеволосая женщина, а вокруг нее гарцевали две кобылы – соловая и серая в яблоках.

– Какие все же прекрасные животные, – восхитилась я.

Лошадница заметила наш интерес и, ласково потрепав серую кобылу по шее, подошла к нам.

– Добрый вечер, Мирослава Даниловна, – поздоровалась Марина.

– Добрый, – улыбнулась та. – Кто это с тобой?

– Это Феодора Домбровская, она приехала к нам на лето.

– Домбровская… – протянула женщина, чуть прищурившись.

– Здравствуйте. – Мне почему-то стало неловко.

– Ну здравствуй, если не шутишь, – хмыкнула она.

Мирослава Даниловна показалась смутно знакомой. Высокая, статная, ухоженная, она неуловимо кого-то напоминала. Да и сама лошадница смотрела на меня так, словно знала. Или я все выдумываю?

– Здрасьте, – послышался сзади неуверенный голос.

Я обернулась. К нам брел подручный Романа Арнольдовича – Максим Коломийцев – тот самый, которого он назвал тюфяком. Надо сказать, мне сейчас стало очевидно, почему. Коломийцев имел вид ужасно робкий, на нас смотрел, словно ожидал подлянки, и вообще производил впечатление человека, которого все на свете утомило.

– У вас красивые лошади, – промямлил он, остановившись у загородки и глядя себе под ноги.

– Красивые, да, – хмыкнула Мирослава Даниловна, рассматривая его с исследовательским интересом.

– И наверняка быстрые, – оценила я резвую рысь. – Вы участвуете в скачках?

– Участвую. Не сама, конечно, мне для скачек худеть и худеть.

– Ну что вы, – выдал Коломийцев, – у вас прекрасная фигура. – Он глянул на Марину и покраснел. – И у вас…

– Да на фигуру я не жалуюсь. – В глазах лошадницы появилась незлая насмешка. – Но чем легче жокей, тем быстрее скачет лошадь.

– Вот как… – совсем смешался парень.

К нам подбежал гнедой жеребец и подставил хозяйке шею под почесушки. Та охотно принялась гладить коня, тихо воркуя. А я воспользовалась шансом еще раз рассмотреть ее саму. Итак, что мы имеем? Женщина-маг, красивая, уверенная в себе, явно неглупая. Пожалуй, из всех местных магов, которых перечислил Арс, она единственная подходила на роль человека, способного устроить похищение. Но если подозревать Мирославу, возникает вопрос: зачем это ей? Неужели мы пересекались раньше, и я чем-то успела лошаднице насолить?

– Феодора. Эй, Феодора.

Тычок в бок заставил меня очнуться. Я поняла, что мне задали вопрос, который прошел мимо ушей.

– Простите, – спохватилась я. – Задумалась. Вы что-то говорили?

– Хотела узнать, как поживает Циния, – усмехнулась Мирослава Даниловна, не сводя с меня внимательного взгляда.

– Циния? – я удивилась. – Вы знаете мою лошадь?

Как у всякой приличной аристократической семьи, у нас были свои лошади, пусть сейчас все и ездили на магомобилях или машинах. Это считалось признаком богатства, статуса и знатности. В детстве у меня был пони, а на шестнадцатилетие я получила в подарок красивую буланую кобылу как раз вильчинской породы.

– Знаю, – спокойно кивнула женщина и ласково потрепала по шее подбежавшую к нам серую лошадь. – Она дочь моей Цикуты.

– О, вот как… У Цинии все прекрасно. Она сейчас на летних конюшнях у Граевых.

– Рада слышать. Я не отдаю своих лошадей в плохие руки.

Глядя на точеный профиль Мирославы и царственную осанку, я поняла, что да, тут не покупатели выбирают лошадей, а лошадница выбирает хозяев для своих питомцев. И она вполне могла бы дать отпор даже такому человеку, как Андрей Домбровский.

– Папа сам приезжал сюда?

– Конечно, – спокойно кивнула женщина. – И не один раз.

Коломийцев подарил мне любопытный взгляд и тут же отвел глаза. Мирослава Даниловна тихонько свистнула, и лошади галопом бросились к конюшне.

– Мне пора заводить их в денники, – сообщила она. – Была рада познакомиться.

– Я тоже, – пробормотала задумчиво.

Получается, что связь между нами все-таки есть. Эта женщина знает мою семью, знает моего отца, раз тот самолично занимался покупкой. Так может ли быть у Мирославы зуб не на меня лично, а на Андрея Домбровского?

Нет, все равно получается ерунда. Ни мотива, ни улик, ни логики, ничего. Нельзя подозревать человека без каких-либо явных доказательств. Пусть даже подозревать и хочется. И совсем не потому, что мне могла не понравится женщина. Наоборот, она производила приятное впечатление. Просто очень нужно было ухватиться хоть за какую-нибудь ниточку.

Лошади скрылись в конюшне, где их встретили конюхи. Мирослава ушла туда же. Больше смотреть было не на что. Мы медленно побрели обратно в деревню, наслаждаясь вечерней прохладой. Коломийцев болтался рядом, поэтому обсуждать дела мне не хотелось. Зато можно было попытать его самого.

– Как вам наша деревня, Максим? – спросила я с видом заправской деревенской жительницы.

– Немного… непривычно, – ответил тот, помявшись. – Я все же городской.

– И надолго вы к нам? – подала голос Марина.

– Старик сказал, минимум на месяц, – душераздирающе вздохнул парень.

Мы с Олешевой переглянулись. Ну, месяц и месяц. Чего так вздыхать, будто его оставили в чистом поле без еды и крыши над головой? Я во время археологической практики жила в палатке, потому что до ближайшего жилья нужно было добираться минимум час. А тут приличная деревня, дом и наверняка полный пансион.

– Вы каждый день ходите в Пущу? – продолжила я допрос.

– Каждый. С самого утра, пока роса лежит.

– И как вам?

Коломийцев помолчал. Я ожидала, что он начнет ругать Пущу, мол, тропинки неровные, обувь пачкается, комар разный кусает. Но травник не оправдал моих ожиданий.

– Пуща… она очень необычная, – сказал он немного опасливо. – Я никогда не бывал в местах вроде этого. Там все такое… странное. Словно живое. Фокин уже привык, за сорок-то лет. Семена вообще ничего не удивляет.

– Вам нечего там бояться, – сказала Марина.

– Угу.

– Вы как будто и не рады, что сюда приехали. – В голосе Олешевой отчетливо послышалась учительница, готовая сделать выговор не выполнившему задание ученику.

– Да я просто… Говорю ж, городской житель. А тут все такое… дикое.