Страница 18 из 73
– Не смей!
Егерь заглядывал в кухню, забравшись на фундамент и подтянувшись на руках. Я замерла со спичками, словно меня застукали на месте преступления.
– Вот так и сиди, – бросил он и спрыгнул вниз.
Лезть в окно Арсу явно не хотелось, поэтому он обошел дом и зашел по-человечески – через дверь. А войдя, отобрал спички и процедил:
– Жить надоело?
– Просто хотела печь растопить, – выдавила я.
Тяжелый взгляд прибивал к полу. Что опять пошло не так?
– Просто хотела… – скривился егерь. – Печь – это тебе не плитка.
Он заглянул в топку, осмотрел печь со всех сторон, а потом поднялся и выдвинул откуда-то сверху пластину с ручкой, на которую я раньше даже не обращала внимания.
– Нельзя топить печь, не проверив, свободен ли дымоход, – сказал Арс – Угарный газ убивает быстро и незаметно.
– О Великие Предки… – прошептала я, понимая, что он имел в виду.
И ведь знала об этом. Знала, но совершенно забыла, занятая пирогами. И если бы не Арс и его кот (теперь понятно, на что он злился), меня бы и открытое окно могло не спасти.
А егерь, тем временем, присел у топки и чиркнул спичкой. Повозился с моими щепками, поправил, и через минуту они бодро затрещали, поедаемые огнем. Арс сунул к ним тонкое полено. Высушенное дядей Толей до состояния пороха, оно тут же загорелось.
– Все.
Егерь поднялся одним слитным, гибкий движением. Я неосознанно засмотрелась и пропустила то, что он сказал дальше.
– Да? – спохватилась, когда пауза стала уж слишком длинной.
– Не сожги дом, – поморщился он. – Не закрывай заслонку, пока угли не прогорят и не остынут.
– Хорошо, – кивнула послушно.
Арс молча развернулся и вышел. Я проводила его взглядом и со вздохом вернулась к пирогам.
Конечно, приноровиться к печи оказалось непросто. Часть пирожков все-таки сгорела, но в итоге у меня получилось разобраться и приготовить первую вполне приличную партию выпечки. Да, пришлось неотрывно сидеть на жаркой кухне, подбрасывать дрова и каждые пять минут проверять противень, но в итоге я могла собой гордиться. Пироги вышли вполне себе неплохими на вкус, с поджаристой корочкой и ароматной начинкой. Капуста рассыпалась и таяла во рту. В луковых совсем не чувствовалось горечи, чего я втайне боялась. А на сладкие меня просто не хватило. Попробую завтра.
Правда, получилось пирожков гораздо больше, чем я рассчитывала. Ровно двадцать две штуки, если не считать безнадежно подгоревших, которые оставалось только выбросить. Столько мне точно не съесть.
Подумав немного, я выбрала десяток самых красивых пирожков, выложила из на большую тарелку, накрыла полотенцем и понесла к соседу. Не знаю, ест ли такое егерь, но отблагодарить его за помощь просто необходимо.
На улице уже почти полностью стемнело. Жара спала, а после натопленной кухни вечерний воздух казался потрясающе прохладным. Я глубоко вздохнула, наслаждаясь ароматами, и зашагала через лужок.
Окно егерского дома призывно светилось среди деревьев, помогая ориентироваться, куда я, собственно, иду. Дом стоял самым последним с этой стороны Прилесья, и рядом с ним не было даже фонарей. К участку вместо асфальта подходила узкая грунтовка, за которой расстилался луг. Пройдя вдоль забора, я отыскала калитку и осторожно зашла во двор. Как и думала, здесь не было ни клумб, ни грядок. Только трава, деревья и не слишком новый, но явно мощный вседорожник.
Поднявшись на крыльцо, я перевела дыхание и постучала. Почти сразу дверь открылась, и на порог вышел егерь.
– Что еще? – хмуро проговорил он.
Под его пристальным взглядом я ощутила себя глупой школьницей, попавшейся строгому директору. Заранее приготовленные слова куда-то делись. И все, на что меня хватило, это протянуть ему блюдо и выдавить:
– Вот.
Он глянул на пирожки и хмыкнул:
– Принесла испытать стряпню, на ком не жалко?
– Ничего подобного, – возмутилась я. – Они нормальные!
– Правда? – На его лице без труда читался скепсис.
Из дома выбрался домовой и запрыгнул на перила, глядя на меня своими желтыми глазами. Под этим взглядом стало еще более неуютно.
– Я просто хотела поблагодарить вас за то, что помогли сегодня.
– Вот еще не хватало, – скривился егерь, показывая, в каком гробу он видит мою благодарность и меня вместе с ней.
– Ну, знаете! – Я разозлилась. – Нельзя быть таким… таким грубым и невоспитанным.
– Я хотя бы не лицемерю, – процедил он.
– Я тоже не лицемерю! И поблагодарить вас решила от чистого сердца. Пусть вам кажется, что его нет, но не нужно равнять всех по себе.
Выдав эту тираду, я сунула тарелку ему в руки. Толчок получился неслабым, хотя мужчина даже не дрогнул. Только машинально подставил ладони.
– Можете съесть, можете выбросить. Все равно. Мое дело сделано.
Я развернулась и отправилась к себе, гордо задрав подбородок. Да, меня всегда учили, что настоящая аристократка должна быть сдержанной и хладнокровной, не терять самообладания, даже если хамят прямо в лицо. Но с егерем у меня не получается быть хладнокровной. Потому что бесит. Бесит своим вечно хмурым видом, взглядом, которым будто подозревает меня во всех возможных грехах сразу. Вот что я ему сделала? Или он просто людей не любит? Тогда Арсу в лесу самое место.
Вернувшись домой, я еще немного попыхтела от злости, как закипающий чайник. Но потом успокоилась. Егерь – посторонний человек. Так что нет особой разницы, как он ко мне относится. Жаль, конечно, что не получится с ним поговорить по-человечески, но и ладно. Найду кого-нибудь другого. Поспрашиваю тех, кто живет тут не один десяток лет. Съезжу в Староград в нашу университетскую библиотеку, в конце концов. А егерь пусть и сидит себе сычом.
***
Арс смотрел на пирожки с легким недоумением, словно видел такое первый раз в жизни. Нет, его и раньше благодарили. Селяне, признательные за помощь в расчистке зимних дорог, в спасении огорода от паводков постоянно носят ему то яйца, то творог, то варенье. Лида Карпович зовет обедать и ужинать. Но эти кривоватые пирожки от Феодоры Домбровской стали полнейшей неожиданностью.
О том, что соседний участок принадлежит какому-то зажиточному семейству из Старограда, Арс знал давно. Но когда понял, кто на самом деле поселился рядом, чуть не сорвался. Домбровские были одним из самых влиятельных аристократических семейств в Рутинии. А аристократов с некоторых пор Арс почти что ненавидел. Поэтому решил, что для личного спокойствия будет держаться от нее подальше. Вот только не выходило. Его собственный домовой внезапно озаботился благополучием соседки и гнусавым мяуканьем звал Арса на помощь, когда та пыталась совершить какую-нибудь глупость.
Сначала колодец, сегодня печь. Арс не собирался становиться нянькой, но и игнорировать кота не мог. Во-первых, тот слишком громко орал. А во-вторых, если Домбровская тут убьется, плохо будет всем.
– Ну и что мне с этим делать? – спросил егерь у домового, держа блюдо на вытянутых руках.
«Можете съесть, можете выбросить», – вспомнился кипящий возмущением голос Домбровской. Арс ощутил что-то вроде укола совести и поморщился. Вот еще не хватало, переживать из-за нее.
– Уау, – зевнул домовой и перекатился на спину, вытягивая лапы и демонстрируя пушистое пузо.
В желтых глазах поселилось очень ехидное выражение, словно он не просто видел своего человека насквозь, но и прекрасно знал, во что все это в итоге выльется.
– Прекращай, – попросил Арс, сам не зная, о чем.
– Ур-р-р-р… – довольно протянул кот.
Егерь поморщился и понес пирожки на кухню. Не пропадать же добру. В конце концов, пахнут они вполне себе прилично.
ГЛАВА 8
Наверное, на волне эмоций мне всю ночь снилась какая-то чушь. Я карабкалась по каменной стене, скользила тенью по пустым темным коридорам какого-то замка или крепости, потом блуждала среди огромных деревьев. В сон врывались то звуки битвы, то гневный шелест веток, то тихая молитва на незнакомом языке. А луна, будто издеваясь, висела у меня над головой ярким молочно-белым кругом, будто приклеенная.