Моё сводное наваждение

Не ожидала, что окажется так легко и просто общаться с отцом, пусть я и не до конца избавилась от робости и смущения. А Никита – просто чудо!

Остаётся не ясно, как вести себя с Галиной и …её сыном. Они оба мне ещё не понятны. Оба заставляют волноваться и переживать о том, что они обо мне подумают. Правда, если в случае с Мироном я признаю, что мне хочется ему нравится, то в случае с Галиной – я бы предпочла, как можно реже с ней общаться. У меня прямо-таки мурашки бегут по коже от её холодно-высокомерного взгляда, несмотря на то что при этом она говорит тёплые слова.

Я, вдруг, ловлю себя на мысли, пока кутаюсь в пижаму, что мне интересно, где и как провёл свой день Мирон. Рассказал ли своим друзьям, что познакомился со сводной сестрой? Какую дал характеристику? А затем, я вспоминаю его безразличный взгляд и решаю, что ему точно было не до меня.

С этой твёрдой, но досадной мыслью я выхожу из ванной комнаты, да так и замираю от неожиданности, кажется, не красиво приоткрыв рот. Мирон сидит на моей кровати, – совершенно так же, как ранее его мама, с видом абсолютного "господства", – и оглядывает меня с ног до головы. Едва заметно морщится, прежде чем спросить:

– Значит, ты у нас скромница?

Вопрос ещё сильнее сбивает меня с толку, но я стараюсь собраться с мыслями.

– Что… Что ты делаешь в моей комнате? – лепечу я в итоге.

– В твоей? – надменно взлетают светлые брови, а сам парень поднимается с кровати и начинает надвигаться на меня. – Так быстро освоилась?

– Нет… То есть, мне здесь жить, и значит, комната моя.

– Хорошо, – хищно улыбается Мирон, останавливаясь в каких-то десяти сантиметрах от меня. Его сильная аура подавляет, заставляет чувствовать себя ничтожной букашкой. А невероятно красивые глаза пленят, рождают в душе пустые, лишённые надежд мечты… – Просто помни, что это ненадолго, лживая скромница.

Лживая?.. Что он имеет ввиду? И что значит, ненадолго? Он… Я ему не понравилась настолько, что он планирует выдворить меня из дома отца?

– Что я… – хочу я спросить о том, чем ему не угадила, но не нахожу смелости, только и шепчу глухо: – То есть?..

– То есть, я вижу тебя насквозь, – кивает он самому себе, впившись взглядом в мои глаза.

– Но…

Мирон, вдруг, усмехается, делает шаг от меня, чтобы развернуться к выходу и бросает за своё плечо:

– Не расслабляйся, фенек. Ещё пообщаемся.

Фенек… Что?..

Я, наверное, целую минуту так и остаюсь стоять на месте, после того как за ним тихо хлопает дверь. Интересно, она запирается? Я же имею права её запирать? Потому что мне… мне не нравится, что он вот так взял и вошёл. Сидел тут, пока я была в ванной! Это неправильно, верно?

И о какой дружбе может идти речь?

Он же меня ненавидит!

В глаза бросается беспорядок на кровати, и я пугаюсь по-настоящему. Подскакиваю к ней и понимаю: он видел! Видел мои стихи, возможно, успел прочесть! Бросаюсь к двери и со вздохом облегчения прокручиваю дверной замок.

Я никогда раньше не запирала дверь в свою комнату – мама говорила, что это бессмысленно, если мне нечего скрывать. Теперь же, мамы рядом нет. Зато есть нахальные парни, которые не уважают чужое личное пространство.

Глава 5. Любовь

– Ты так рано встаёшь, Любочка? – вместо приветствия удивляется Галина, когда я вхожу в столовую на завтрак. – Не предполагала. Думала, ты, как и Мирон, предпочитаешь спать до обеда.

Я внутренне вздрагиваю от звука его имени, но в тоже время чувствую, как меня буквально затапливает облегчение от информации, что его не будет. Я еле заставила себя покинуть безопасное пространство своей кровати, чтобы прийти сюда. Еле уснула вчера, после нашего странного разговора. То есть, после его непонятных обвинений и предостережений.

Так же я делаю пометку для себя о том, что строго посещать все приёмы пищи не обязательно. Как же все-таки иногда приятно отличается жизнь в этом доме от жизни в моём. Исключая некоторые моменты.

– Всем доброе утро, – тихо, но вежливо произношу я, занимая своё место. – Да, я привыкла просыпаться рано.

– И что же послужило причиной этой привычки? – без интереса спрашивает Галина.

– Мама настаивает на том, что завтрак самый главный приём пищи за весь день.

– И она права, – опережает фырканье Галины отец. – Во сколько у тебя начинается урок балета, Люба?

– В три часа дня.

– Пожалуй, я успею отвезти тебя сам, а забрать тебя может Игорь. Галь, у тебя ведь нет на него планов?

– Нет-нет, – мило улыбается она. – А во сколько ты заканчиваешь, Любочка? Может, ты планируешь после занятия остаться в городе?

– Не планирую. Урок заканчивается в четыре-тридцать.

– Телефон с собой? – спрашивает меня папа. – Запиши номер Игоря.

Обедать нам с ним приходится раньше, чтобы успеть в город к нужному времени, чему я в тайне радуюсь. Тут даже ругать себя не нужно – никто не болен.

Папа рассказывает мне, как познакомился со своим другом, с которым он и едет на встречу. В какую курьёзную ситуацию они тогда попали.

Я искренне смеюсь над тем, что папа по ошибке принял своего друга за преподавателя информатики, на пары которого не ходил полгода и в знак извинений, и конечно же, хорошей оценки, пытался всучить ему бутылку хорошего коньяка. Олег её забрал, пообещав отцу поставить "зачёт", а затем папу прогнал из аудитории настоящий преподаватель.

С тех пор они крепко дружат.

Я одно время считала, что у нас с Мартой тоже дружба на долгие годы, но случилось то, что случилось. И я, вдруг, чувствую сожаление от того, что теперь, когда мамы рядом нет, я бы могла возобновить наше общение, но моя подруга детства так же далеко, как та, что положила конец нашим дружеским отношениям.

Папа замечает мою нечаянную грусть и интересуется:

– Всё в порядке?

Я беру себя в руке и улыбаюсь:

– Да. Кстати, не обязательно довозить меня до парковки, я могу выйти у дороги.

– Мне не сложно, Люба.

Мы прощаемся с отцом, он желает мне лёгкого урока, и я иду в зал.

Всё проходит как обычно. Преподаватель, строгий, статный, пожилой мужчина, когда-то работавший в популярной в прошлом трупе, как всегда, в не самом хорошем расположении духа. Меня он откровенно терпит, других иногда подбадривает или ругает, самым старательным достаются сухие комплементы. Меня бы он тоже ругал, но однажды понял, что это бессмысленно. Я не люблю балет. Считаю, Руслан Борисович бы с удовольствием уже давно указал мне на выход, но с ним поговорила моя мама. Да и те деньги, что он берёт за уроки, играют свою роль и лишними никогда не бывают.

Сегодня его любимицей неожиданно становится относительно новенькая девушка в нашей группе.

Вот в ком заметен огонь. Любовь к танцу. Любому, даже к балету.

Я с первого урока обратила на неё внимание. Она ничем не выделялась поначалу. Была робкой и скромной не меньше меня, но, когда зазвучала музыка… Я, словно увидела перед собой другого человека. Наверное, так и происходит, когда любишь что-то всем сердцем – ты раскрывается, как бутон розы в саду по утру. У неё плохо поставлена стопа, руки не всегда держат необходимое напряжение, ей нужно учится, даже больше, чем мне, но страсть к танцу затмевает все её технические погрешности.

Вот бы и мне так же любить балет, чтобы не расстраивать своими "успехами" маму и бабушку.

После раздевалки я выхожу на улицу и только тогда набираю номер водителя – подышу воздухом на лавочке рядом, пока его жду.

– Алло?

– Здравствуйте! Это Любовь, дочка Андрея Викторовича. Папа сказал, что вас предупредили о том, что меня нужно будет забрать из города. Я как раз освободилась.

– Эм… Галина Фёдоровна, решила съездить в ЦУМ и сообщила мне, что вы вернётесь домой на такси. Это не так?

– Решила… О… Да, всё верно. Такси. Вылетело из головы. Простите.

Я скидываю звонок и с назревающей паникой оглядываюсь по сторонам. Закусываю нижнюю губу от волнения. У меня нет денег на такси. Карта отца так и лежит под одеждой в комоде. В общественном транспорте я не ездила ни разу! Впрочем, и чтобы прокатиться на автобусе впервые тоже денег нет. Что… Что мне делать? Идти пешком?