Страница 7 из 10
Поначалу редкие холодные капли перерастают в настоящий ливень.
Я почти бегу, вздрагивая от пронизывающего ветра, и тут носок моих удобных туфель цепляется за корень дерева, что взбугрил старый асфальт.
С коротким воплем неловко взмахиваю руками и падаю прямо на колени, едва успев выставить вперед ладони. Кожу рук моментально обжигает острой болью.
– Черт!.. – шиплю сквозь зубы, злясь на дождь, на себя и на эту дурацкую ситуацию.
Коленями тоже хорошо приложилась. Подниматься больно.
Серые брюки порваны и испорчены, с ладоней капает кровь.
А так хорошо все начиналось!
Тянусь за свой сумочкой, что улетела в кусты, но не успеваю сделать и шагу, как меня перехватывает чья-то твердая рука.
– Полина, с вами все в порядке? Сильно ушиблись?!
Перед глазами мелькает знакомый школьный рюкзак – это Макс побежал спасать из кустов мою сумку.
– Да как вам сказать… – морщусь я и перевожу взгляд на обеспокоенного Макарова.
И как он тут оказался?
Ах, да! Макса забирал.
– Пойдемте ко мне в машину. – Он увереннее перехватывает меня и кричит сыну: – Макс, нашел сумку?!
– Нашел!
Я пытаюсь что-то протестующе мявкнуть, но майор непреклонен. Усаживает меня на переднее сиденье, сам пристегивает. После проверяет, пристегнулся ли сын, и, выдохнув, деловито спрашивает:
– У вас дома есть чем обработать ссадины?
Заторможено киваю, едва сдерживая желание по-детски вытереть кровь об испорченные брюки.
– Вы же где-то тут поблизости живете? Диктуйте адрес.
Я слишком устала, чтобы спорить и пытаться отстоять свое право на самостоятельную транспортировку до дома. Хочется ему меня отвезти – путь везет.
Глава 6 Андрей
Снежная Королева давно не живет в замке из хрусталя. Нынче она обитает в скромной однокомнатной квартире старой застройки с ржавыми трубами и прогнившими деревянными окнами.
Пенсионная двухэтажка давненько нуждается в серьезном капремонте и, глядя на оставленные водой из-за протекающей крыши разводы на беленом потолке, я думаю о том, что Снежная Королева могла бы найти себе жилище лучше этого.
Хотя кто я такой, чтобы судить?
Зажрался ты, Макаров! Ох, зажрался!
Саму Полину Геннадьевну бедность ее жилья ничуть не смущает. В целом ей и нечего стыдиться: в комнатах прибрано, на кухне и вовсе почти стерильно – не то что в моем вечном свинарнике.
Макс с интересом озирается по сторонам, таща на кухню мешок с медикаментами, что я купил по дороге, и с удивлением спрашивает:
– Полина Геннадьевна, у вас часы классные. – Тычет пальцем на любопытный домик на стене. – Там есть кукушка?
– Макс! – шиплю на него я, но Полина с легкой улыбкой отвечает:
– Если хочешь, можешь посмотреть. Только чуть попозже. В туалет хочешь?
Сын кивнул и с утроенной скоростью поскакал к дверке, что указала девушка. Мне стало втройне стыдно: Макс тут терпел, пока я ремонт оценивал.
– Ладони промойте. – Раскладываю на столе перекись, бинт и пластырь. – И обработаем ваши раны.
– Не стоило так утруждаться. Вы совсем не…
– Мне не сложно, – решительно пресекаю поток ее слов. – Я тоже руки помою. Ванная там?
В ванной у Полины все так же скромно, как и в остальной квартире. Когда я жил с Евкой, то вся ванная комната «трешки», что подарил ей отец на свадьбу, была заставлена всякой косметической дрянью.
Тут же я увидел только шампунь для волос, зубную пасту и жидкое мыло…детское. Особым удовлетворением стала зубная щетка в стакане в одном экземпляре. Значит, живет она одна.
Данное открытие приободрило.
Глянул на себя в зеркало – на роже нарисовалась тупая улыбочка.
Старый дурак!
Когда я вышел из ванной, Полина уже успела переодеться. Сменила испорченный костюм на какой-то длинный и просторный балахон, что способен убить любою мужскую фантазию.
– Я посадила Максима смотреть атлас с животными, – негромко произнесла она, когда я усадил ее на стул и принялся обрабатывать ладони.
Ободрала она их знатно! Возможно, даже первое время, как затянет корочкой, будет больно ручку держать.
Пока я крепко забинтовывал ладони, она стоически терпела боль. Ни одного малодушного писка не слетело с ее губ, только лицо стало чуть бледнее обычного.
– Не туго?
Она покачала головой, и непокорная светлая прядь выбилась из растрепавшейся прически, упав на тонкую шею.
Как идиот, уставился на изящный изгиб, тонкие ключицы и понял, что попал. Она заводит меня даже в этом страшном тряпье.
Полина поймала мой взгляд и на мгновение вспыхнула румянцем, а после медленно высвободила ладони.
– Поставлю чайник. Максим совсем продрог.
– Я сам. Где у вас чай?
Хозяйничать на кухне Снежной королевы оказалось не та уж и легко. Вероятно, она из тех женщин, что не может сидеть на месте, пока другие работают.
Подскочила со стула и принялась суетиться около плиты, путаясь под ногами. Я оттеснил ее одним строгим взглядом и поставил сахарницу на стол.
Кофе у нее обнаружился только растворимый. Но я не привереда. Попью и такой.
И снова это настойчивое ощущение дежа вю. Никак не уходит из головы мысль, что где-то я уже Полину раньше встречал. Мне все кажется знакомым: ее тонкий негромкий голос, легкий прищур светлых глаз, царственная осанка.
– У меня совсем ничего нет к чаю, – вздохнула она и подняла на меня взгляд.
Кристальная голубизна ее глаз, казалось, заглянула прямо в душу, и я внезапно вспомнил такой же момент: кухня, кофе и девушка с вот такими же глазами. На самом деле такой цвет встречается не так уж и часто. И, глядя на Полину, отчего-то вспоминаю другую девушку, совершенно не похожую на нее, – Элю.
Три года прошло. Я и думать забыл о ней.
Всматриваюсь в лицо Полины, что сидит напротив. Глаза похожи, брови, ресницы длиннющие, губы, а нос не такой. У Эли он был не так тонок, скорее, длинноват, из-за чего она походила на лису. Такую пухленькую, хитрую лису.
– Не беда.
– Максим со школы голодный.
– Сейчас мы его в магазин пошлем. У вас на первом этаже есть. Большой уже парень. Справится.
Полина бросила на меня быстрый взгляд из-под ресниц, и мне почудилось в нем скрытое одобрение.
Я уже обратил внимание, как она относится к моему сыну. С теплотой. Ее лицо в такие моменты разглаживается, из глаз уходит ледяная колкость. С детьми она более открыта, естественна и добра.
Понятно, почему Макс ее так любит.
– Я так вас и не поблагодарила за чудесное спасение, – едва за Максимом захлопнулась дверь в прихожей, произнесла Полина, нервно покручивая кружку в руках, – Спасибо большое.
– Пустяки.
– У вас наверняка полно своих дел…
– Какие у нас с Максом могут быть дела? Только если уроки.
Она словно улыбнулась каким-то своим мыслям и произнесла:
– Я сегодня посмотрела его тетради и была приятно удивлена.
– Чего ж там приятного? Максовы каракули? – скривился я.
– Вот именно. Видно, что он все делал сам, старался, – пояснила она, заправляя выбившийся из прически локон за ухо. – Это большой плюс.
– Вы меня хвалите? – хмыкнул я.
– Я хвалю Макса, а вам выражаю свое одобрение, – царственно кивнула она, снова вызывая улыбку. – Мальчику не хватает родительской любви.
– С чего бы? – удивился я. – Ева его с ног до головы облизывает. Дед с бабкой скачут на задних лапках.
– Я сказала «родительской». – Полина бросила на меня снисходительный взгляд. – А родители – это не бабушка с дедушкой, а мама – это только половинка, причем меньшая, так как любой мальчик, прежде всего, тянется к папе. Папа – это первый и главный пример для подражания.
– Не думаю, что смогу стать хорошим примером, – попытался коряво пошутить я.
– Поверьте, вы не самый худший. Все гораздо печальнее, когда этот пример ведет асоциальный образ жизни или его вовсе нет.
– Мне сложно найти с сыном общий язык, – не зная, зачем, признался я, – Иногда мне кажется, что я в его жизни пустое место. Вы же знаете мою бывшую жену и их семейку?