Команда

[«Эх, мальчики, да вы налётчики. Кошельки, кошельки, да кошелё-очки-и-и»] — послышалось откуда-то, и я недоумённо оглянулся. Ибо отделение милиции — последнее место, где стали бы наслаждаться «блатным шансоном». - [ «…бедовые, зубы золотые. Раньше были новые. А теперь вставные».] — Не сдавался невидимый певец, и я втянул голову в плечи. — [ «…твою мать, ну и вонь»] — прервав мелодию, однако, не меняя тембра, заявил исполнитель и я испугался окончательно.

— Эй, ходячее недоразумение. — Весело произнёс мент. — Давай на выход.

— Бомж зашевелился и, бросив на меня сочувствующий взгляд, подошёл к двери.

[«Мне-то что»,] — снова разобрал я. — [«В баньке казённой помоюсь, вшей выведу и через пару месяцев — снова на свободе. А этому, как пить дать меньше пятёрки не дадут».]

Под «этим» он явно подразумевал меня, и стало как-то неуютно. Бравый страж, однако, никак не реагировал на слова вонючки, и, открыв дверь, посторонился.

[«А за тобой, родимый, сейчас другие люди приедут».] — Равнодушно сообщил он, и я ощутил, как по коже пробежал мороз.

Нет, я, конечно, знал, что у людей моей профессии порой бывают моменты вынужденного безделья. И, как всякий вор был к этому готов. Испугало же безмятежное выражение его лица и полное отсутствие мимики. Ни один мускул не дрогнул на холёной физиономии. А такая привычная вещь, как артикуляция отсутствовала напрочь.

«Не дай мне Бог, сойти с ума. Уж лучше посох, и сума». И это не пустые слова. Ведь, из любой тюрьмы рано или поздно можно выйти. А вот из психиатрической лечебницы, таким как я, как правило, ходу нет. Это вам не решение суда, которое, во-первых, легко оспорить согласно существующему законодательству. А, во-вторых, имеющее чётко определённые временнЫе границы. Отсидел «от звонка до звонка» и «на свободу с чистой совестью». В больничке же рискуешь остаться навсегда. Или же, просто превратиться в идиота.

«А, по-моему, и стараться особо не надо». — Прошептал ехидный внутренний голос. — «И так недурён. Ну, прямо, готовый к употреблению клиент».

Решётка лязгнула, заставив вздрогнуть. [«А Вера-то, хороша»,] — доверительно сообщил мент, неспешно усаживаясь за стеклом. — [«Чудо, а не девушка».]

«С чего бы это он». — Удивился я.

Тут в помещение вошли ещё двое и, перебивая друг друга, заговорили с дежурным.

— Привет, Серёга. — Протянув руку, зычным басом зарокотал один.

Второй же, с погонами старшего лейтенанта выдал нечто странное.

[«У-у, ублюдок. Когда пятьсот рублей, что до получки одолжил, отдашь»?]

Поздоровавшись с обоими, тот, однако, никак не прореагировал на заявление старшого. Я сжал виски ладонями, и тихонько завыл.

— Это кто? — Полюбопытствовал один из вошедших.

— Домушника ребята из «Охраны» взяли. И, поскольку, вызовов сегодня много, закинули пока к нам. За ним скоро из райотдела приедут.

То, что меня должны забрать отсюда радовало. По крайней мере, становилось ясно, что нахожусь в одном из так называемых «опорных пунктов правопорядка», там и сям разбросанным по спальным районам города. Не то, чтобы лелеял надежду бежать, но определённость — она всегда лучше неизвестности.

— Ладно, Серый. Отчаливаем. — Хлопнул по плечу хозяина Старлей.

А затем добавил: [«И Верочку по попке погладить не забудь».]

На что оставшийся опять не обратил никакого внимания.

Глядя в спину уходящему милиционеру, занятому скабрезными мыслишками, я отчаянно пытался сообразить, что к чему. Эти, ясное дело, приехали за бомжом. И, пока остаюсь один на один с дежурным, ситуацию надо как-то использовать.

Входная дверь снова распахнулась, и два сержанта буквально вволокли вдрызг пьяного мужика.

— Сергей, сам клиента загрузишь. — Крикнул один. — У нас на Ассаналиева бытовуха ещё.

«Почтальоны» ретировались, а Серёга вышел на пятачок перед аквариумом. На котором разлёгся прилично одетый и, в то же время абсолютно невменяемый мужчина.

[«Обосцицца ещё».] — По секрету сказал милиционер, не раскрывая рта, и принялся доставать связку ключей.

— Отойди в угол. — Похлопав по висящей на боку кобуре, потребовал он, и поделился сокровенным:

[«Откуда тебе, идиоту, знать, что пистолет лежит в сейфе? Да и то, что мы с тобой сейчас „тет-а-тет“, тебе тоже ведать не обязательно».]

«Странный какой-то мент». — Промелькнула удивлённая мыслишка.

Тело же, послушно пошло подальше от входа.

Кряхтя от натуги, дежурный заволок пьянчугу в обезьянник, а я, повинуясь интуиции, неслышно пристроился у него за спиной. Чувства обострились и, поскольку на кону стола не чья нибудь, а МОЯ свобода, крался, как пантера. То есть осторожно и неслышно.

[«На этого, пожалуй, здесь протокол составлю».] — Решил лейтенант. [«В вытрезвитель отправлять нет смысла. Явно не их клиент. А мне, когда, очухается, глядишь, чего нибудь перепадёт».]

Не оглядываясь, он шагнул за порог клетки и я, полностью копируя его походку, пустился следом. Цербер стал поворачиваться и, предвосхищая действие, я двинулся в ту же сторону. Конечно, был искус ударить чуть пониже уха но, какая-то бесшабашная уверенность, что всё получиться, не дала заняться членовредительством. К тому же официального лица, находящегося «при исполнении».

Мазнув взглядом по камере и, не заметив ничего подозрительного, страж направился на рабочее место. Что ж, в этом мы не так уж далеко ушли о рептилий. Те, как будто тоже видят лишь то, что не стоит на месте. Я же, расположившись у него за спиной, шагал дальше. Он уселся на стул и, едва откинулся на спинку, как я легонько надавил на сонную артерию.

Не нервно-паралитический газ, конечно, но минуты две у меня есть. Выдвинув ящик стола, забрал то, что на протокольном языке называют «вещь доки». Пусть они и «доки» но мне гораздо важнее их материальная, так сказать, ценность. Тоненькая пачка долларов. Две золотых цепочки с кулонами и узкий браслет. Всё то, ради чего и была затеяна сегодняшняя операция.

Протерев носовым платком ручки стола, осторожно прикрыл за собой дверь «пункта опоры правопорядка» и выбрался в один из дворов Москвы. Изо всех сил старясь идти как можно медленнее, тут же свернул за угол и немного прибавил шагу. Психология психологией, а через минуту очнётся бравый мент. И, в недоумении покрутив головой, вскорости сообразит, что в клетке стало на одного задержанного меньше.