Чистовик

И ничего, не роптали. Может потому, что другого и не видели.

А сейчас вот и квартира теплая, и туалет в квартире. На столе еды полно, но уже не хочется. Странно это.

И тяжесть эта в груди постоянная. Тоска ли это? Или мысли об одиночестве грызут постоянно?

Близких ведь никого не осталось. Все «ушли». Остались их дети и внуки, да только кому нужна старуха, которую они видели всего несколько раз в жизни. Роднились, пока братья – сестры живы были. Потом уж….

Так и осталась одна посреди большого шумного города одна.

Громко вздохнула. Зябко. Одной рукой нащупала край одеяла и набросила на себя.

Почему – то вспомнилось то, как Димка пришел домой после получения диплома взволнованный, с растрепанными волосами.

– Мам, распределение было. Мурманск.

– Мамоньки мои. Чего ж так далеко – то? –колени чуть не подогнулись. Благо ухватилась за край стола.

– Мам, ну ты чего? Это же на пару лет. Денег заработаю и вернусь.

Сын приобнял меня за плечи и доверчиво заглянул в глаза.

– Ну, коли так, тогда ладно.

Если бы я тогда знала, что его несколько лет растянутся, для меня, в целую жизнь…

По прошествии нескольких лет звала повзрослевшего сына обратно. И даже начала сватать за соседскую дочку. Но сын твердо ответил:

– Сам разберусь. У меня своя жизнь…

С тех пор прошло много лет. Димка женился на женщине с ребенком. Да только своими так и не смогли обзавестись. А я не роптала. Ему же с ней век доживать.

У меня вот только эти слова все чаще вспоминаться начали – Это моя жизнь!

Странно это. А у меня была своя жизнь?

И что значит – своя жизнь?

Жили тяжело, но дружно. Как умели, жили. Помогали друг дружку, поддерживали, переживали. Последним куском с соседом делились. Детей воспитывали.

И не слышала, чтобы кто – то сказал – это моя жизнь.

Может время сейчас другое? Непонятное оно для меня, время это. Неласковое что – ли? Тоскливое будто.

Может, настало время уходить тем, кто жил не своими жизнями…

И снова грудную клетку сковал стальной прут, не давая вдохнуть полной грудью. Неужели это конец? И пусть! Нет, мне не страшно. Здесь уже ничего не держит.

Ощущая боль, лежала недвижимая с закрытыми глазами. Это ничего. Я потерплю. Поняла, что мысли начали пропадать, растекаться. А потом начала проваливаться в забытье. Это даже лучше. Я готова.

*

Громкий и требовательный дверной звонок заставил очнуться. Случилось чего?

– Иду, иду.

С трудом скинула ноги на пол и встала. А звонок все трезвонил… Сердце начало тревожно стучать. Неужто с Антоновой что – то случилось.

Раздался стук в дверь. Я быстро открыла замки и распахнула дверь. Не подумавши.

И замерла, увидев кучу народа. Кто это? Вот дура – дурёха! Нужно было хотя бы спросить: «Кто там?».

И как теперь дверь закрыть?

– Наконец – то. Спала что ли? – услышала женский голос.

– Мы уж думали так и останемся здесь. Хотели сюрприз сделать, да чуть сами в сюрприз не попали…

Стоявшая впереди полноватая женщина начала бесцеремонно входить в квартиру.

Матерь божья. Что же делать – то теперь. Разве что попытаться встать на её пути. Ежели что, так кричать буду. Да кто же меня услышит при таком шуме – то?! Люди уже празднуют.

– Мам, ну ты чего как не родная? Не рада, что ль?

Я растерянно переводила взгляд от одного к другому, пока не заметила родное лицо.

– Димка! – выдохнула я.

– Как же так. Ты ведь давеча говорил, что…. – мои слова потонули в радостном гомоне.

– Ну вот. Признала родню. Встречай гостей, мать! – сын радостно улыбался.

Я засуетилась. Сын все же. Чего это я их на пороге держу?

– Заходите, конечно. Гостям всегда рады.

Раз с Димкой пришли, стало быть, не чужие. Потом спрошу его. А пока…

– Мамулька!!!!

Мне на шею кинулась симпатичная стройная женщина в длинном пуховике, с натянутой на голову вязаной шапкой.

Меж тем она крепко обняла меня и поцеловала в щеку. Сняла шапку, кинув на полку шкафа для одежды. Встряхнула белокурыми вьющимися волосами. Как ни в чем не бывало, сняла сапоги, открыла нижнюю полку, достала тапки и надела их.

– Ой, как ноги устали – простонала она, и принялась вешать пуховик.

Всё это время я стояла и просто смотрела на неё. Откуда она знает, где у меня тапки находятся?

– Мелкая, проходи, давай в комнату, не мешай зайти в хату.

Я перевела взгляд на мужчину. Тот улыбнулся и раскинул руки в разные стороны.

Я растерялась. Чего я с незнакомым мужиком обниматься – то буду? И не собираюсь даже.

Но мужчина в два шага приблизился ко мне и крепко обнял. Да так, что мне пришлось уткнуться в его куртку и вдохнуть чужой незнакомый запах.

– Ребяты, пакеты заноси!

Он расцепил объятия и заглянул мне в лицо. Вот тут я замерла. А ведь было что – то знакомое в его лице. Может, видела его раньше?

– Андрюха, чего ты там застрял, паразит ты эдакий.

– Мам, ну что он вечно командует, а? –он улыбнулся.

– Иду, братец кролик – ответил он Диме.

А я все не могла отвести взгляда от него. Андрей. Его зовут Андрей. И этот шрам на правой скуле. Я медленно поднесла руку к его лицу и указательным пальцем провела по шраму. И эти глаза… и эта родинка над левой бровью.

Сердце замерло. Немыслимая догадка пришла мне в голове. Этого не может быть!!! Не может! Господи, что же происходит??

Андрей улыбнулся и подмигнул мне.

– Мам, пойдем – он взял мою ладонь и прижал мои пальцы к своей щеке.

Я кивнула.

– Я сейчас только в ванну схожу. А то задремала, а тут гости – онемевшими губами медленно ответила я.

Вот и все что сумела сказать. В глазах темнело, ноги подкашивались. Добравшись до ванной, открыла кран, села на самый край ванны и закрыла лицо руками. Слезы брызнули из глаз. Я сжала зубы, чтобы не застонать. Чтобы никто не услышал. Трясла головой, боясь поверить в увиденное. Андрюшка, сынок. Живой!! Как же так – то?!!! Он же умер на моих руках. Не уберегла своего мальчика. А тут вот он, живой и взрослый. Матерь Божья, разве такое возможно?? Может, брежу я? Иль с ума сошла на старости лет?

Но сердце уже быстро – быстро стучало в груди, будто билось о грудную клетку, словно пытаясь выскочить наружу. Да хоть бы и сошла?! Что тут такого? Мне уже всё равно! Разве мать откажется напоследок своего живого сына воочию увидеть?

– Мамуля, ты в порядке? – раздался мужской голос из – за закрытой двери.

– Да, да – быстро ответила – Выхожу уже.

Что же я прячусь в самом – то деле. Бежать нужно! Насмотреться, нарадоваться.

Плеснула в лицо холодной водой и открыла дверь. Там стоял Дима. Он посмотрел на меня, нахмурился. Меж бровей пролегла складка.

– Плакала?

– Да какой там. Мыло в глаза попало – махнула я рукой.

– А – а – а – а. Ну, ну….

Вижу, что не верит.

– Мы стол накрываем. Скажи, где скатерть лежит.

– Так в шкафу и лежит, Дим. Где обычно лежало, там и сейчас находится.

Нужно брать себя в руки. Что же я за мать такая? Дети приехали, а я расклеилась. Угощать ведь нужно. Для себя же ничего не готовила.

Достала картошки да намыла ее. Прямо в мундире разрезала пополам, чуть присолила, сыпанула смесь перцев, а сверху кусочек сливочного маслица. Завернула в фольгу и отправила в уже разогретую духовку.

Достала запотевшую банку из холодильника с огурчиками.

– Что делаешь?

В кухню вошла та, которая с белокурыми вьющимися волосами.

– Готовишь? Мам, да не надо было. Мы же с собой всё принесли. Ой, это же твои огурцы. Обожаю их.

Она достала прямо из банки самый маленький, с хрустом откусила и закрыла глаза, пережевывая.

Оказывается, всё это время я с удовольствием смотрела на неё и улыбалась. Какая – то она «своя», улыбается так искренне. По душе она мне, в общем.

– Обожаю. У меня, как у тебя, не получается. А сало есть?