Страница 3 из 14
– Накомандовался? – спросил он. – Хватит суетиться. Пошли, промочим горло. У меня на дне ещё что-то булькает.
Старшина достал из нагрудного кармана гимнастёрки плоскую фляжечку и пошевелил ею из стороны в сторону. И правда, забулькало. Я ненароком сглотнул – становлюсь латентным пьяницей?
Дыбенко понимающе ухмыльнулся. Белые зубы на его сером от пыли лице, заросшем густой чёрной бородой, смотрелись особенно ярко.
Глава 2. Давид и Голиаф
Воины племени Тарантула устроили свистопляску у входа в ущелье. Они носились туда-сюда меж камнями, потрясали своими исполинскими ассегаями, били древками о щиты, высоко подпрыгивали и истошно вопили, желая сбить с толку защитников Наталя. Стоит сказать, у них получалось. Кафры заметно нервничали, легионеры злились.
Да и выглядели каннибалы грозно – эдакие шоколадные молодчики под два метра ростом, мускулистые, раскрашенные как тысяча чертей. Один из них, с огромным плюмажем из страусиных перьев на голове, выбежал вперёд и бесстрашно устремился к нашим позициям. Нельзя было дать ему разглядеть, как тут всё устроено, и вернуться обратно!
На полпути каннибал остановился и принялся кричать что-то оскорбительное, размахивая ассегаем, а потом развернулся к нам спиной, наклонился и продемонстрировал свой афедрон, да ещё и повилял им туда-суда, чтобы оскорбить нас пуще. В ответ ему неслась отборная ругань имперцев и свист кафров, но своих мест никто не покидал.
– На бой зовёт! – услышал я голос Кэя. Юноша задумчиво глядел на кровожадного исполина, который продолжал потешаться над нами, а потом протянул руку: – Можно?
Я не сразу понял, что он просит мой револьвер. Зачем это он ему?
– Наши боятся, – сказал Кэй. – Надо показать им, что каннибалы ничем не отличаются от буйволов.
– А ты не боишься?
– Не боюсь! Я – человек Джа!
Наверное, у Тесфайе нахватался. Они здорово сдружились за время похода. С другой стороны, юный кафр служил в доме архиепископа, и там тоже, наверное, набрался всей этой ветхозаветной риторики…
Я пожал плечами:
– Держи. Только вот что: как только услышишь крик «Ложись», падай на землю и прижимайся к ней, как к родной матери! Понял?
– Так точно! – вытянулся в струнку рядовой Кэй, продолжая двумя пальцами держать револьвер в вытянутой руке.
Балбес!
– Что «так точно», кафрскую твою душу ети?
– Так точно – после крика «Ложись» упасть на землю и прижаться к ней как к родной матери! Разрешите доложить, командир!
– Разрешаю, докладывай. – Я устало потёр пальцами переносицу.
– Я матери своей не знал, меня тётушки воспитывали.
– Етитьска сила, рядовой Кэй! – Меня переполняли разного рода эмоции, требующие словесного выхода, но воспитание не позволяло.
– Никак нет! Так точно! Не могу знать! Разрешите выполнять? – Кэй тарабанил по-имперски уставные формулы почти без акцента, но чёрта лысого этот парень понимал, что именно он несёт. Солдат, однако!
Развернувшись на босых пятках, кафр чуть ли не вприпрыжку двинулся в сторону огромного каннибала. Тот и вовсе уже потерял всякий стыд – задрал набедренную повязку из какой-то пятнистой шкуры и тряс мудями в виду наших окопов.
– Какая, однако, скотина! – восхищённо сказал Дыбенко. – Я бы с ним раз на раз вышел… – И задумчиво поглядел на свои пудовые кулаки.
А что? Этот мог бы. Я видел старшину в деле не раз и не два – лютый боец. Наконец огромный каннибал увидел маленького кафра и расхохотался. Он тыкал в него пальцем и орал что-то явно оскорбительное, а потом воткнул ассегай в землю и принялся недвусмысленными движениями таза и рук показывать, что именно намеревается сделать с Кэем, всей его роднёй и хозяевами-гемайнами.
А Кэй поднял револьвер, зажмурил глаза и выстрелил. Он выронил из рук револьвер – кафру никогда не доводилось стрелять из такого оружия прежде, и тут же, не дожидаясь команды, рухнул на землю, расставив руки и ноги во все стороны, словно бы пытаясь обнять каменистое дно ущелья. Балбес.
Чернокожий великан-Тарантул некоторое время стоял на одном месте, а потом с глухим звуком упал навзничь. Чёрт побери, Кэй попал ему прямо в рот! Вот тебе и балбес!
Аборигены как с цепи сорвались – ринулись в нашу сторону, ведомые жаждой крови и желанием расправиться с подлым кафром. Их рты были раззявлены в диком крике, ассегаи в напряжённых руках готовы сорваться в полёт, неся смерть и страдания. Ноги топтали каменистую землю, совершая гигантские прыжки…
Кэй сделал своё дело. Он показал маленьким и худощавым кафрам, как нужно поступать с огромными и страшными каннибалами. А ещё спровоцировал Тарантулов на яростную атаку. Яростные атаки – не лучшее средство против пяти сотен винтовок и одного пулемёта.
– Залп! – рявкнул у меня над ухом Дыбенко.
Ущелье заполнилось грохотом и запахом пороха, и через секунду стонами раненых и умирающих.
– Отря-а-а-ад!!! – Старшина решил окончательно обкатать кафрских добровольцев в деле. – Контратака!
Барабанщик влупил по тамтаму с удвоенной силой и кафры с какой-то мрачной решимостью полезли из окопов. Ну да, мы немного натаскивали их и на ближний бой тоже. Только ближний бой для этих маленьких и храбрых людей выглядел не так, как для свирепых бородачей-гемайнов, и уж точно не так, как для имперцев. Никакой резни, никакой штыковой. Стрельба в упор!
Они и стреляли в упор, делали шаг, перезаряжаясь и стреляя снова.
– Р-рыба-колбаса!!! А-а-агонь! – Имперские слова стали для них сакральными, они придавали сил и наполняли руки крепостью, а сердце отвагой.
Ну и ладно. Тоже мне, заклинания.
С диким воплем из-под горы трупов, как чёртик из табакерки, выскочил Кэй. Он был цел и невредим и бежал ко мне, чтобы отдать револьвер, который таки нашёл на поле боя.
– Еэр аан дие вадер, ен зин, ен дие хейлиге геес! – Кристиан Боота спрыгнул с седла и теперь оглаживал бороду и хлопал глазами. – Это что, кафры наворотили?
– Легионеры не сделали ни единого выстрела, минеер! – улыбнулся Дыбенко. – Каково, а? Пулемёт стоит во-о-он там, около белого камня. Он молчал всё время.
– А потери?
– Нет потерь.
– У вашего товарища, Стетсьенкоо, да? У него убито и ранено около сотни человек – там Тарантулам удалось подойти на бросок копья, и только пулемётчики дали возможность перегруппироваться и дать отпор. На западе дела не лучше, но везде мы отбились. Вы можете гарантировать, что никто из каннибалов не ушёл к своим?
– Нет, не могу… – помотал чубом старшина. – Тут пылюка поднялась, стрельба, неразбериха… Может, кто и ускользнул. Да и быть точно уверенным, что они в атаку пошли всем скопом, никого не оставив охранять тылы, тоже нельзя. Наверняка кто-то ушёл.
Боота грустно махнул рукой.
– Ладно! Крепите оборону, скоро к вам подойдёт подкрепление.
– Кафры? – усмехнулся старшина.
– Кафры, – кивнул гемайн. – Ну, я смотрю, вы своих кое-чему научили. Обменивайтесь опытом с соседями, нам всем предстоят тяжёлые времена. А вы, минеер военный советник, поедете со мной. У меня есть заводная лошадь, так что собирайте вещи, вас вызывают в посольство…
Оставалось только хлопнуть фуражкой по бедру от досады. Оставлять тут, на переднем краю, Дыбенку, Перца, даже Кэя и малышей-кафров было как-то неправильно.
Всё-таки кавалерист из меня препаршивый. Я натёр себе бёдра за четыре часа, и остальное время страдал. Пехота есть пехота. Моё призвание – топтать ногами землю. Ни лихие кавалерийские рейды, ни романтичные дальние плавания, как выяснялось, мне не подходили. Ещё более-менее уверенно я чувствовал себя за рулём автомобиля, но нефти в Натале не было, а возить бензин за тридевять земель, чтобы покатать некоего капризного военного атташе на чуть ли не единственном грузовике на тысячу вёрст вокруг, кретинизм редкостный.
Потому приходилось терпеть, скрипеть зубами и пялиться на невозмутимую спину минеера Бооты, который и в ус не дул, чувствуя себя в седле на лошади посреди пустыни как на роскошном диване. К счастью, на небе появились редкие облачка – нечастые гости в сухой сезон, так что стало полегче. По крайней мере, пот не заливал теперь глаза.