Талисман

Вопросы с группой поддержки также разрешились. Смирнова, как и обещала, повысила оклад участниц, а руководительница чирлидеров пригласила новеньких девочек и плотно взялась за репетиции.

Следующим, морально тяжелым для всех шагом стало прекращение контрактов с частью игроков «Талисмана». Маша пригласила в кабинет обоих тренеров. Вместе они изучили статистику прошедшего сезона и последних игр и пришли к выводу, что часть ребят является для команды балластом.

Паша сделал ей большое одолжение, самолично взявшись озвучить перед парнями фамилии тех, с кем им предстояло попрощаться.

Затем им пришлось уделить не меньше двух недель на то, чтобы подобрать игроков, которых они, наоборот, хотели бы видеть в команде. Встретиться, обсудить перспективы сотрудничества и предложить достойную заработную плату, которая благодаря совместным стараниям Смирновой и Сорокина значительно возросла.

Не забыла Маша и про стареньких членов «Талисмана» – их зарплаты увеличились в полтора раза. Примерно на столько же улучшился их боевой настрой во время игр и тренировок.

Паша отмечал, что работать ему стало легче, поскольку пропало прежнее разгильдяйство и парни стали ответственнее относиться к своим обязанностям.

За всеми приятными моментами Маша не забывала разбираться и с сохраняющейся проблемой: репутацией клуба. Выйти на пресловутого Шилова у нее не получалось, поскольку все, у кого могли быть его контакты, как один, уверяли, что его уже давно нет в стране. И, покидая родину, предусмотрительный спортивный директор не забыл подтереть старые связи.

Но больше всего Смирнову волновал член совета директоров Юрий Ходков, с легкой руки которого на должность управленца и был посажен Шилов. Помимо этого, ей не давал покоя вопрос, как возможно, что все руководство клуба закрывало глаза на беспредел, творившийся здесь последний год.

Однажды утром во время изучения старых смет Смирнову ждал очередной неприятный сюрприз.

В папке с договорами за апрель этого года нашлось два заказа, сформированных одним числом. Сначала из-за даты Маша подумала, что это копии одной и той же сметы, пока случайно не бросила взгляд на итоговые суммы.

Смирнова пробежала глазами список в одной заявке. Щитки, краги[2], налокотники, шайбы, шнурки, ленты… В количестве, пополняемом ежемесячно и приближенном к реальному. Во второй смете значилось все то же самое, только умноженное на три.

Маша перепроверила документы, решив, что перепутала год, месяц или что-то еще. Она метнулась к папкам с заявками за другие месяцы и обнаружила, что в январе, феврале и марте имелись точно такие же задвоенные сметы, различающиеся количеством инвентаря и итоговой стоимостью.

Смирнову обеспокоило даже не то, что кто-то явно неплохо заработал на поддельных заявках, сколько уверенно красовавшаяся как на оригинальных, так и на липовых документах подпись брата.

– Маш, сколько еще раз я должен сказать, что не имею к этому никакого отношения?

Спустя полчаса Зотов сидел в кабинете Смирновой и с озадаченным видом изучал найденные ею документы.

– Вот эти – да, согласен. Я даже помню, как их подписывал. Точно такую же заявку мы с тобой недавно оформляли. А тут… Восемьдесят щитков? Мне их солить, что ли?

Маша стояла, скрестив руки, и молча переводила взгляд с брата на лежавшие перед ним документы и обратно. Зотов посмотрел на нее и устало вздохнул:

– Да говорю же, я это не подписывал. И вообще, – он пристальнее присмотрелся к подписи, – похоже, что она подделана. Маш, – Паша снова поднял взгляд на сестру, – это было всего однажды и сто лет назад. Я уже тысячу раз успел о том случае пожалеть. Неужели после того, как мне прилетело, ты думаешь, что я снова буду промышлять подобным?

Маша задержала на нем неуверенный взгляд, после чего села в свое кресло.

– Паш, посмотри на меня и скажи, что ты ничего об этом не знаешь, – умоляюще произнесла она.

Зотов выпрямился и серьезно взглянул на нее:

– Маш, я не знаю, что это и откуда взялось.

Смирнова вздохнула. Она верила брату и чувствовала себя отвратительно, заставляя его оправдываться.

Все эти дурацкие подписи и, к чему лукавить, не самое чистое Пашино прошлое. Еще во время работы с молодежкой на одном неофициальном застолье он повелся на уговоры тогдашнего спортивного директора и махнул подпись на подобной заявке. Провести сделку тогда не успели, поскольку документ попал к добросовестному клубному бухгалтеру и тот провел с Зотовым, отчаянно пытавшимся вспомнить, когда и при каких обстоятельствах поставил подпись, серьезную беседу. Дело замяли, смету разорвали, а Паша после того случая ходил как шелковый и долгое время не пил на радость жене.

– Скажи, какие у тебя были взаимоотношения с Шиловым?

Паша свел брови, задумавшись:

– Сначала нейтральные. Потом все хуже и хуже. Под конец он меня даже к себе в кабинет не пускал. – Зотов хмыкнул.

– А в чем причина?

– Да знаешь, он вначале вроде нормальным показался, а потом чем глубже стал в клуб корни пускать, тем все более мерзотным становился. Какие-то проплаченные матчи устраивал прямо накануне соревнований. Предлагал деньги. Но мне важнее, чтобы у меня парни были в состоянии достойно игру провести. А после вот таких леваков они как амебы, естественно. Я много ругался с Шиловым из-за этого. – Паша постучал пальцами по столу. – Он стал без моего ведома промышлять. Некоторые ребята отказались. Им хоть и запретили мне об этом говорить, но ко мне Маслов пришел. Он после этого, правда, тоже в немилость попал. Потом и вовсе Шилов начал пропадать. Ему скажешь: Борис Саныч, коньки износились, надо новые заказать. Он: сделаем, закажем, потом-потом. И у парней прямо во время матча ботинки разваливались. – Зотов недовольно дернул плечами. – Через какое-то время группа поддержки слетела, ребята начали уходить из-за того, что зарплату задерживали. И вот мы пришли к тому, что имеем.

– А как же вы заявки оформляли? – Маша, мягко говоря, была в шоке от услышанного.

– Как-как… Через Черникова. Мы с ним покумекаем, решим, что нам нужно, и он Шилову носил на подпись.

Смирнова, кусая губы, судорожно пыталась что-то придумать.

– А Черников? Ты ему доверяешь?

– Он мужик довольно ленивый, но если нужна какая помощь – всегда первым прибежит. У меня к нему вопросов никаких.

Маша окинула взглядом документы на столе.

– Меня не покидает мысль, что тебя кто-то пытался подставить, – высказала она наконец то, что последний час не выходило у нее из головы. Паша недоверчиво поморщился. – И, судя по твоему рассказу, это мог быть сам Шилов. – Смирнова взяла лежавшую к ней ближе всего заявку. – Здесь же стоят твоя и его подписи. Значит, он видел все это безобразие и, более того, подписывал. А может, и его подписи поддельные? Но тогда зачем он это все хранил у себя? – Она положила лист на стол и обхватила голову руками. – Дело принимает еще более интересный оборот, чем я предполагала.

Дима

– Здравствуйте, можно?

– Да-да, Дима, заходите.

Маслов прошел в кабинет Марии Николаевны и глубоко вдохнул. Здесь пахло совсем не так, как когда он был в этом кабинете в последний раз еще при прошлом директоре. В помещении стоял освежающе-цитрусовый аромат женских духов, идеально, на Димин вкус, подходивший Смирновой.

Он посмотрел на девушку, сосредоточенно изучавшую какой-то документ. Мария Николаевна лишь на долю секунды оторвалась от чтения, подняв усталый взгляд на посетителя.

Дима отметил, что, несмотря на серьезность, от Смирновой веяло мягкостью и ранимостью. Ему казалось, что такая девушка, как она, не должна сидеть в четырех стенах и решать проблемы захудалого хоккейного клуба. Мария Николаевна должна наслаждаться жизнью. Такую, как она, нужно бесконечно радовать и беречь от забот внешнего мира…

Маслов нервно сглотнул и откашлялся. Он только сейчас вспомнил, зачем пришел, и потеребил в руках пачку документов:

2

Хоккейные перчатки.