Страница 15 из 17
— Если батюшка не против, то думаю, можно было бы попробовать. Нам серебро не будет лишним…
Недоверчиво глянув на подозрительно скромную и послушную дочку, сосед снова прикипел взглядом сначала к вернувшемуся на пояс кошелю, а потом и к моей ладони, которой я принялся равнодушно подбрасывать горсть глухо звякающих монет.
— Оно, наверное, и можно было бы, только как бы беды какой не вышло… Молодая, глупая, кто ее замуж потом возьмет, если мы с матерью не уследим за ее девством⁈
— Как так-то, — совершенно искренне удивился я, забывшись, где нахожусь, — ей же лет восемнадцать, и все еще девственница?
Лицо девушки полыхнуло смесью возмущения и недоумения, а вот Натан, который вообще-то мог и в морду дать, почему-то остался равнодушным. Хозяин лишь «попытался» изобразить неодобрение, впрочем, без особого старания.
Не дождавшись нужной реакции от отца, Соланж снова заговорила.
— Конечно же, я невинна! — строго сообщила она.
При субтильном телосложении, грудь ее набухла не меньше чем до условно «третьего размера», бедра заметно раздались, и все это — буквально с осени. В памяти Дирка, который в последние два года изрядно заинтересовался окружающими девицами, отпечатался совсем другой образ.
— Прости меня, уважаемый сосед, но советую тебе крепко запомнить это ее выражение лица!
— С чего это? — снова оживился тот.
— Всегда полезно знать выражение, с которым тебе врут, — продолжил я отжигать, уже понимая, что зарвался, но не в силах остановиться.
Сосед вдруг неожиданно заржал. Заливисто и с удовольствием:
— Эк ты ее припечатал, что дошли уже слухи? — отсмеявшись, он заговорил, неожиданно по-свойски, как с равным. — И не говорит ведь, кто это был. Хорошо хоть дитё не приключилось, так бы и вовсе позору не оберешься…
Опасаясь ляпнуть что-нибудь невпопад и все испортить, во время его речи я не разомкнул рта. Так и стоял, сохраняя на лице участливое выражение, и сдержанность оправдалась.
Сосед глянул с явным уважением и сообщил:
— Ладно, давай свое серебро. Я ее сейчас по-отечески наставлю — это наше семейное дело, и другим присутствовать не след, — а ты иди! Она придет немного позже…
Мы ударили по рукам, семь серебряных денье перекочевали в его мозолистую руку, и я покинул их дом, с удивлением осознав, что кажется, переживаю, как бы маг не передумал вселяться.
По возвращению назад я испытал самое настоящее дежавю* и легкий приступ паники. В доме была тишина, и лишь дядюшка сидел у очага и «тюкал» очередное полено.
— О, все отменилось? — сожаление сейчас скрыть не получилось бы даже у Станиславского.
— Нет, Дирк, все хорошо! — наставник понимающе улыбнулся и снова вернулся к работе. — Болтливый прохиндей ушел за своим хозяином и его имуществом. Сейчас они, наверное, все еще в трактире. Я его предупредил, что время к вечеру и из еды у нас только вчерашняя каша. Она, кстати, вовсе не дурна! Из Эммы получилась не только терпеливая сиделка, но и умелая хозяйка…
«Тюк! Тюк! Тюк!» — руки Жана работали в своем, отточенном годами тренировок ритме, не особо отвлекаясь на разговоры.
— Дядюшка, ты знаешь, я пока возвращался, все посчитал, и получается — не так уж много мы и заработаем. Не хватит даже за лечение расплатиться… — немного подумав, я уточнил. — Наверное, придется попросить родню об отсрочке…
— Гм, «по дороге», ты же к Натану ходил? — дождавшись кивка, он снова отвернулся, и продолжил, уже не скрывая иронии. — Тут же не будет и сорока шагов, что ты там мог насчитать так быстро⁈
— А что там считать? — удивился я, и принялся рассуждать вслух.
— В оболах-то считать? — мой последний вопрос уже просто сочился ничем не прикрытым сарказмом.
— Да ты будто не в кровати провалялся, а у кого-то из купцов в подручных полгода пробыл… — голос дядюшки, когда он пришел в себя, показывал высшую степень изумления. — Вот это удивил, так удивил… Да тебе и правда можно в торговцы!
Немного помолчав, и даже на время отложив топор, дядюшка Жан вздохнул, и поделился воспоминаниями о моем спасении, чего в остальное время избегал. Наверное, из-за сожалений о потерянной ноге:
— Эх, мы пока тебя устраивали на коня, срубили парочку самых шустрых гоблинов. Будь возможность, обязательно бы распотрошили их и, глядишь, подзаработали. Но там они так отчаянно поперли на нас, что был риск самим остаться…
…Сначала пришло удивление: мол, какие еще «потроха». Но через секунду у меня случилось очередное и уже привычное прозрение. Память выдала новый, прежде не доступный «пакет» воспоминаний Дирка, и там было, отчего удивиться.
Оказалось, большая часть подручных у всех этих демонов, богов и полубогов, та, что не боялась колоколов и более-менее противостояла святости, в новом мире чувствовали себя не самым лучшим образом.
Те же гоблины, например, лучше всего подходили для прислуживания. Они мало того, что сами по себе были откровенно слабы и трусоваты. Так они еще и плодились здесь не очень охотно. Но их можно было «усовершенствовать».