Ясно мыслящий

Андрей Кунгурцев

Ясно мыслящий

В своем кабинете, за столом сидел мужчина в возрасте. Дорогой костюм, перстни на пальцах, все как полагается. На столе портсигар, пепельница, какие-то бумажки для создания делового вида. Помимо него в кабинете было еще двое вооруженных громил, которые держали под пристальным вниманием парня лет двадцати пяти. Тот выделялся среди остальных. Волосы растрепаны, одежда грязная, на лице ссадины, губа разбита, костяшки на руках сбиты в кровь, в глазах несусветная паника. Стоит ли говорить, что все присутствующие в кабинете были не русские?

– Скажи мне, Заур, – сдержанно, с явным акцентом заговорил тот, что сидел за столом, – я отправил тебя с братом за этим пацаном. И вот, ты приходишь один в таком нехорошем виде. Где этот пацан? Ты знаешь, мне он нужен.

– Я… я не знаю, где он! Как он вообще это смог, это невозможно! – затараторил Заур.

– Как это, не знаешь? У вас был адрес, где живет, где работает, что не так? Вы упустили его? – спросил мужчина, на что Заур сглотнул, покивав, – а где Гоча? Брат твой где?

Руки парня и без того дрожащие вовсе затряслись, паника в глазах переросла в страх. Терпение мужчины подходило к концу.

– Заур, где твой брат?

Заур посмотрел на мужчину пустым, едва не безжизненным взглядом.

– Я, кажется, убил его…

***

По природе своей Сева был интровертом. Да что говорить, он и сейчас не особо жалует окружение людей, но что поделать, раз призвание зовет?

В юности Сева был мальчиком любознательным, в меру послушным, умным и очень активным. Во втором классе мальчик учился на твердые пятерки.

А еще у родителей Севы был старый фотоаппарат, эксклюзив, раритет. Старье, одним словом. Большой такой, увесистый, со встроенной вспышкой. Точнее сказать, эта вспышка была пристроенная, возвышающаяся над самим аппаратом башней с белым глазом, который освещал все пространство в момент съемки. А еще этот звук вспышки, или съемки, в общем, боялся Сева этого монстра по малолетству. Как будто он фотографирует своих жертв, перед тем как съесть.

И вот Сева узнал радостную новость – родители собрались продать этого монстра. Отец достал его из коробки, весь протер, от чего белый глаз аппарата блестел, как начищенный пятак. Пришли гости, отец отвлекся и убрал камеру на стенку, а Сева под шумок хотел осмотреть его, так сказать на прощание. Решил посмотреть своему страху в единственный глаз.

Возникла сложность с тем, как достать его, и в этом помогла табуретка, но не до конца. Со своим маленьким ростом Сева никак не мог дотянуться, и не придумал ничего лучше, чем взять отцовский ремень со стула у прихожей. Конечно, бамбуковая палка на балконе подошла бы лучше, но тянуть резину было уже нельзя. Скоро гости, и родители выйдут из кухни, и тогда план Севы накроется медным тазом.

Он подстегнул аппарат ремешком весьма удачно, и тот свалился прямо ему на голову, при этом каким-то непонятным образом сработав. Единственное, что запомнил Сева перед тем, как отключиться – это тот самый звук вспышки и, собственно, перед полной темнотой следовала яркая, ослепляющая белизна, которой на него смотрел блестящий глаз фотомонстра.

Сознание вернулось к мальчику уже в больнице. Врачи разговаривали с обеспокоенными родителями, говорили что-то про сотрясение, и что пацану крайне не повезло, про повреждение лобной доли мозга, про возможную потерю памяти и все в самом неутешительном ключе. Фотоаппарат был весьма увесистый.

На деле обошлось все немного иначе. Память Сева не потерял, ибо как забыть взгляд этого чудовища перед нападением?

Больше Сева дома не видел этого монстра, и родители не оговаривались о том, куда же все-таки его дели. Продали, или он сломался из-за его глупого любопытства.

А вот с учебой после выписки у мальчика начались проблемы. Задачи, которые раньше он посчитал элементарными для себя, стали возвышаться перед ним непробиваемой стеной. Да и к тому же у него начались приступы головных болей, подстерегающие его в самые неожиданные моменты – сбылось все-таки одно из предупреждений врачей. И во время таких приступов Сева отчаянно жмурился, потому что перед глазами видел ту самую вспышку, застилающую разум ослепительной белизной, и даже слышал тот самый звук при вспышке. Так же мальчик замкнулся в себе и старался никак не контактировать с окружением. Учителя все понимали, но нашлись и несогласные с тем, что оценки Севы стали хуже, и это были его родители.

Продленки, логопед, дополнительные занятия на дому, огромный комок нервов родителей, регулярные осмотры у врачей – все это принесло результат, и Сева худо-бедно, как хромая лошадь, но учился.

Благо, к седьмому классу Сева окончательно оправился от травмы – головные боли мучали его все реже, а потом и вовсе пропали. Сознание прояснялось, и учиться он стал гораздо лучше. И для родителей Севы это было благословление свыше, как они считали. Осталось одно напоминание о том трагичном случае – Сева так и не полюбил контактировать с окружением.

Время шло, робкий мальчишка стал менее робким парнем, в колледже, где Сева учился по направлению в психологии, он даже подружился с однокурсником, Елисеем, и начал встречаться с девушкой. Отца к тому времени не стало, мать осталась жить одна, а Сева переехал на съемную квартиру, которую они оплачивали вдвоем с девушкой.

Время идет, гормоны играют, девушка под боком – все это привело к самому, что ни на есть естественному сближению.

Он и подумать не мог, что в этом процессе столько приятного, чего стоят одни прелюдия. Уж куда лучше, чем просто дрочить смотря на то, как другие люди делают секс.

Парень не продержался и пяти минут под напором горячих губ девушки, и в момент эйфории неожиданно, как гром среди ясного неба, он, смотря на девушку, увидел ту самую вспышку, и тот самый звук.

Сева дернулся, но тут же замер в оцепенении, потому что после вспышки он увидел что-то еще. Его девушка… он отчетливо видел ее на белом фоне, шумел морской прибой, и вместо него она начисто, с огромным удовольствием полировала большой такой черный болт, в рот не помещался даже, а сзади ее подстегивала блестящей плетью полуголая лысая баба.

Непонятное наваждение отступило через считанные секунды, когда парень отвел взгляд от девушки. В мгновение все вернулось в норму. Комната, кровать, и его девушка, которая вскоре ушла в ванную. Не так она себе представляла это, лучше бы на море, с кем-нибудь другим, и плеточку для острых ощущений – вот то совсем другое дело.

Обадлевший от такой картины Сева так и остался валяться на кровати, пока Марина была в ванной. Он даже не понял, что вообще увидел. Конечно, фантазия у него была бурная, но не настолько, чтобы во время близости представлять, как своя же девушка занимается этим с блэк персоной. Девку другую представить – легко, но это?

А что, если она… да нет. Сева знал, что он не первый у Марины, но не может же быть все настолько безбашенно?

Но увиденное, как оказалось, сложно развидеть. Когда Марина вернулась в комнату, продолжить Сева не смог – не встал, поэтому с ней пришлось поработать руками.

Сева отмел этот случай, списав все на… да хрен знает, на что это можно списать. Просто постарался забыть и не вспоминать.

Вспоминать волей-неволей пришлось, потому что этот случай был не единичным. Однажды он по пути домой просто заглянул в глаза проезжающего мимо велосипедиста, и снова вспышка. На жалкие мгновения, но этого хватило, чтобы увидеть этого же паренька, только за рулем дорогого автомобиля, судя по марке на руле – Порш. Тут Сева усмехнулся, вспомнив поговорку «душой в гелике, жопой на велике». Порш, конечно, не гелик, но тоже подойдет.

Можно было списать на рандомные явления, побочку от старой травмы, но Сева начал кое-что понимать.

На лекции в колледже он сосредоточенно слушал преподавателя, низенького, пожилого еврея с легко запоминающейся фамилией – Е́лько. Преподаватель отвлекся, о чем-то задумался, и Сева увидел и услышал ту самую вспышку.