Снежная Королева

— Даш, прости, мне стоило подумать, что вся компания Влада будет здесь в городе, — мужчина говорил глухо, смотря куда-то в сторону. Я тоже обернулась, проследив за его взглядом. Невдалеке стоял черный тонированный БМВ, в котором еще недавно меня попытались вывезти из деревни. Даже сквозь лобовое стекло было видно, что за рулем сидел Влад, взгляд которого не отрывался от нас. Он смотрел зло, пока Глеб усаживал меня на пассажирское сидение Вранглера, при этом сунув в руки стаканчик с горячим кофе, который мы купили по дороге.

Глеб устроился на водительское сидение и проводил хмурым взглядом резко стартанувший с места автомобиль брата. Вечер хоть и не был испорчен, но какая-то неприятная тоска поселилась в душе. Мне не давал покоя взгляд Арины, который она бросила на телефон. Неужели, все-таки это ее рук дело? Ведь только она не была ни чем занята тогда. Егор вел автомобиль, а Влад все время держал меня. Остается только она.

Я не решалась спросить об этом у Глеба, скорее всего, он знал наверняка, но почему-то молчал. Так в полной тишине мы и покинули город, направившись в обратный путь. Задумавшись, я даже не заметила, как задремала.

— Зачем ты приходишь? — хрипло спросил мужчина, приоткрывая глаза, но тут же отвернулся, чтобы не видеть торжествующее выражение лица женщины.

— Ты даже представить не можешь, как мне нравится смотреть на твой поникший вид, Аксёнов, — каркающе рассмеялась черноглазая женщина. — Как же приятно! Ты — у моих ног! — она выразительно посмотрела на свои замшевые лодочки, которые здесь, в темном подвале смотрелись также инородно, как лапти на паркете Эрмитажа. — Осталось только твою седую женушку прицепить рядом.

Глухо звякнуло железо об каменную стену.

— Не трогай мою жену! — мужчина попытался вскочить и кинуться на обидчицу, но получил сильный удар по ногам, а потом еще несколько от сопровождающих ее охранников. Они били сильно, наотмашь, а она с улыбкой наблюдала за всем. Наконец, его пинком отшвырнули к стене, где мужчина осторожно присел, откинувшись на стену. Смотрел на женщину с усталой улыбкой, которая ее всегда выводила из себя.

— А если трону, то что? Ну, что ты мне сделаешь⁈ — выкрикнула она, жестом останавливая охранника, который встал на ее пути, чтобы не подпустить ближе к пленнику. — А знаешь, я с удовольствием стану смотреть, как у тебя на виду будут иметь твою жену. Ей ведь не привыкать. Раньше нравилось, — она снова расхохоталась, заметив, как снова дернулся пленник, но встать не смог. Громкий смех эхом отражался от каменных стен. — Вы оба пожалеете, что однажды унизили меня.

Мужчина прикрыл глаза, стараясь справиться с бессильной яростью, что испытывал в этот момент. Он снова ничего, ничего не мог сделать, чтобы защитить ту, которую любил.

— Знаешь, — после минутного молчания, пока она рассматривала его, проговорила женщина, — все-таки это ни с чем несравнимое удовольствие — смотреть на твою беспомощность. Ты здесь, — она обвела каменный колодец рукой, указывая на то, что деваться ему отсюда некуда, — в цепях, бессильно висишь тут уже который месяц. Твоя жена… пока мы ее не нашли, — голос женщина стал злым, но она старательно удерживала на лице издевательскую улыбку, — но мои… друзья делают все, чтобы мы скоро встретились. Они же мне принесли замечательную новость, — пленник поморщился, заметив в ее черных глазах безумный блеск. Она, наверное, сошла с ума от собственной злобы. — И она несказанно обрадовала меня, а тебя, возможно, огорчит, — ее голос звучал притворно-заботливо, — ваш выродок, новая Видящая, как называют этих седых тварей — сдох! У твоей женушки случился выкидыш, и уж поверь, мы сделаем все! все, чтобы новая не родилась. Ни-ко-гда!!!

Она склонилась над ним совсем низко, старательно ища в его взгляде боль или ненависть к ней, но Вадим лишь прикрыл глаза, чтобы не видеть ее лица. Как он мог не замечать, что она за чудовище? Когда она стала такой? Или была… всегда? На глаза наворачивались слезы, но он не хотел радовать ее своей слабостью, поплачет потом, когда прижмет к себе Иру, когда все это закончится. Жаль, что он снова предал ожидания своей любимой женщины — не смог защитить их ребенка. Сам попался, как доверчивая муха в паутину, и ее увлек за собой. А эти звери не успокоятся, пока не уничтожат их обоих.

— В кого же ты превратилась, Наташа? — его тихий голос практически догнал ее у двери.

— Это ты превратил меня в чудовище, Вадим, — на удивление спокойным голосом проговорила она, чиркнув напоследок по поникшей фигуре пленника взглядом черных глаз. — Я тоже… тоже пережила потерю ребенка, твоего ребенка. И рада, что она испытает то же чувство утраты, что и я. Только ее потеря будет острее, потому что она не смогла его родить, а я сделала все, чтобы он не родился. Но у нас обеих детей больше не будет никогда! Вот теперь мы в равных условиях.

Дверь захлопнулась с громким звуком, а я осторожно вглядывалась в темноту за окном автомобиля. Мы ехали по темному полю, а в свете полной луны трава казалась серебристо-черной.

— Снова кошмар? — Глеб сжал свободной рукой мои заледеневшие пальцы, а я смогла только кивнуть в ответ, особо не надеясь на то, что он заметит мой жест. Заметил, а, может, просто почувствовал, но его горячая ладонь снова сжала мою руку.

— Все будет хорошо, Даша, — тихо проговорил он, а я только вздохнула. — Я тебя люблю и сделаю все, чтобы ты была счастлива.

— Спасибо, — прошептала я, прижимая его ладонь к своей влажной щеке. Я плакала во сне? Немного подтянулась, стараясь не мешать ему вести автомобиль, и поцеловала в щеку. — Заставь меня сегодня забыться. Пожалуйста…

Этой ночью мы любили друг друга особенно нежно, растворяясь в поцелуях и ласках. Глеб стирал неприятные воспоминания, даря невероятное ощущение единения не только тел, но и наших душ. Несколько раз доводил до пика, а потом сам обрушивался на мои губы яростным ураганом, сметая все преграды и барьеры между нами. Сегодня мы были едины в полном понимании этого слова, возможно, были беспечны и это аукнется нам позже, но разжать объятия нам обоим не хватало сил.

Михаил Снежин.

Он продолжал стоять у окна, смотря невидящим взглядом куда-то вдаль. В руках он сжимал телефон, а потом подумал, что давно стоило купить новый телефон для дочери. Она постоянно отнекивалась, переводя разговоры в шутку, или находила отговорки, что ее устраивает и старый. А он… он всегда соглашался, и почему-то всегда находились неотложные покупки. А сейчас он брал заказы, чтобы сделать ей подарок — купить автомобиль. Как раз скопит к зиме и подарит ей на день рождения. Он уже представлял, как удивится и обрадуется его Снежок.

Михаил уже отчаянно тосковал по дочери, ведь не видел ее практически полгода. Сначала их глупая ссора и недопонимание после того, как он показал ей запись ее отца. Он все время думал, что она слишком похожа на мать, что ею легко будет управлять и направлять, но как же он тогда ошибся. Даша была другой. А какой ей еще быть, если он сам воспитывал ее характер. Именно так он обещал своему другу и… Эйрене. Защитить Дашу от тех, кто ненавидел ее родителей и сломал жизнь им. Но кто бы мог подумать, что ими окажутся те, кто назывался их друзьями.

Когда Михаилу удалось узнать об этом, он был в ярости, и только страх за Ирину, которая переживала смерть своего не родившегося малыша, останавливал его отмести. Их преследователи тоже неожиданно исчезли, Наталья спешно выехала за границу на лечение, где и осталась жить.

А ее муж… Михаил едва не скрипел зубами от злости, понимая, что так и не смог наказать эту сволочь за смерть друга. У него до сих пор не укладывалось в голове, что троюродный брат Эйрене оказался скользкой мразью. Именно он стоял за похищением Вадима Аксенова и требовал за него выкуп. Но доказать это ни тогда, ни сейчас не удалось. Слишком уж влиятельные покровители стояли за ним. Что-что, а заводить нужные для него знакомства, Темников умел. На все время, пока Вадима искали, а он был в плену, у Андрея было алиби. Он постоянно был на виду, вел дела при посольстве, поэтому у него имелось множество свидетелей. Вот только Михаил не верил ему, да и перехваченная вовремя запись с требованием выкупа это подтверждала. Но предъявить ее в органы или дать генералу Реину возможность самому начать расследование, он не мог. Тогда бы им пришлось рассказывать о даре Эйрене Аксёновой, а это гарантировано поставило бы ее под удар. Для него это означало навсегда потерять ее доверие. Да и страшно представить, что с ней сделают, и не станет ли добровольная смерть избавлением? Как же он хотел, чтобы его дочери не коснулось проклятие матери, и никогда не дотянулись грязные лапы тех чудовищ, что когда-то сломали всем им жизни.