Глухая лягушка

– Вычерпывай воду! Что разлёгся! – весело закричал ему Алексей. – Опасность миновала.

Кеша приподнял голову и боязливо посмотрел по сторонам:

– А следующая волна?

– Следующая уже не страшна, мы оторвались от берега, теперь только пару раз ещё качнет и дальше пойдём, как по железной дороге. И действительно, волны стали ослабевать и вскоре совсем стихли.

Тем временем вечерний туман стал быстро таять, горизонт расширился и на небе показались звёзды. Немного успокоившись, Алексей стал оглядываться по сторонам, ища злополучную яхту и продолжая не спеша грести. Но на море, кроме островка, с которого они с таким трудом только что убежали, ничего не было видно. «Странно, не могло же нас так далеко отнести в открытое море, что даже берегов не видно, – стал рассуждать про себя Алексей. – И откуда взялся этот дурацкий островок… Циволько… что ли?»

Но Алексей вскоре определился по Полярной звезде, куда грести чтобы не уйти в открытое море, туда, где на горизонте всё ещё клубился туман. «Наверное, берег там. Ну и далеко же нас отнесло. Замучаюсь шлёпать веслами», – и он стал придумывать, как заставить Кешу сесть на вёсла, увидев, что он опять начал мелко трястись от холода.

– А где наша яхта? – обеспокоенно спросил он у Алексея, повертев головой по сторонам.

– Видишь, вон там на горизонте жёлтый огонек мигает? – нашёлся Алексей и указал ему на яркую звезду, висящую низко над морем, – это и есть наша яхта.

И Кеша от этих слов мгновенно взбодрился.

– Только туда грести долго, ты бы подменил меня, а то я чертовски устал, отрываясь от берега, – добавил Алексей.

– Я боюсь меняться с тобой местами, опять могу упасть за борт, – захныкал Кеша.

– Да не надо нам меняться местами, я сейчас пересяду на носовую лавочку, а ты только перебросишь свой зад с кормовой лавочки на вёсельную – и всё.

Так и сделали, Алексей перешёл на нос и там с удовольствием развалился полулёжа, Кеша с трудом переместился на место гребца на полусогнутых трясущихся ногах, держась обеими руками за борта, и сразу налёг на вёсла.

– Ты полегче греби, а то ещё, чего доброго, весло сломаешь, – пошутил Алексей над его усердием. – И почаще оглядывайся на огонёк, чтобы с курса не сбиться, а то уплывём в море, хрен кто найдёт нас потом.

Море меж тем постепенно успокоилось и стало гладким, как стол, на чёрном небе высыпало бесконечное количество звёзд, и они были такие большие и блестели так ярко, как на картине Ван Гога «Звёздная ночь», а Млечный путь, что по диагонали пересекал весь звёздный купол, вполне заменял своим светом Луну, которой не было на небосклоне. Кильватерная струя за кормой лодки таинственно светилась от планктона, создавая видимость полёта кометы.

После часа непрерывной гребли Кеша согрелся, и ему казалось, что море тоже стало тёплым и небесный звёздный купол согрелся от Млечного пути, как от электроспирали накаливания, и что плывёт он совершенно один в безмолвной вселенной, и звёзды космоса с удивлением рассматривают его, одинокого странника, на утлой лодочке в безбрежных просторах.

От распирающего чувства восхищения видимой картиной мира, и необъяснимой щенячьей радости Кеша неожиданно для самого себя тихо запел, как лирический тенор, подражая голосу Лучано Паваротти, старинную неаполитанскую песню:

«Лодка моя легка,

Вёсла большие.

Санта Лючия!

Санта Лючия!»

Алексей, успевший задремать от этой умиротворённой вселенской тишины, проснулся от Кешиного пения и похвалил его:

– Вот это правильно, Иннокентий, никогда не надо унывать, – и, оглянувшись, посмотрел на направление движения лодки и добавил: «И курс держишь ровно. Молодец!».

– Только рейдовые огни нашей яхты почему-то не приближаются, хотя я гребу уже часа два, – выразил обеспокоенность Иннокентий.

– Модальность зримого, дорогой, имеет право быть, – пробормотал Алексей, поворачиваясь на другой бок. – Ты греби, главное, греби на звезду.

– На какую звезду? – удивился Кеша.

– Ну, я имел в виду топовый огонь нашей яхты, – быстро поправился он и через минуту опять захрапел.

А Кеша продолжал тихо грести, любуясь первичной картиной мироздания. Часа через полтора немного похолодало перед утренним рассветом, и Алексей проснулся, сел на лавочку, потянулся, мощно зевнул и посмотрел по сторонам.

– Скоро рассвет, видишь, на востоке небо сереет?

– Ага, а яхта так и не приблизилась к нам.

Алексей посмотрел на жёлтую звезду, по-прежнему висящую над горизонтом, и увидел что-то тёмное справа от неё.

– О, кажется, какой-то мыс нарисовался. А ну-ка, греби на него, – и указал Кеше пальцем новое направление.

Ещё минут через полчаса лодка обогнула мыс, и перед ними открылась небольшая полукруглая бухточка, а по её середине мирно стояла на якоре Кешина яхта без рейдовых огней с тускло светящимися иллюминаторами.

– Оба-на! Так вот где вы спрятались, мать вашу ети! – закричал радостно Алексей.

– Неужели пришли? – не веря своим глазам, пробормотал Кеша, и слёзы радости покатились по его щекам.

– А ну-ка давай, подгребай! Сейчас мы устроим им утренний подъём! – скомандовал Алексей.

Кеша быстро подплыл к белоснежной яхте и стал стучать в её борт, порозовевший от начинающейся утренней зари на востоке небосклона.

– Эй вы, сонные тетери! Отпирайте братьям двери! – закричал Алексей цитатой из детской сказки.

Первым из ходовой рубки выскочил в семейных трусах и телогрейке капитан Олег Петрович.

– А? Что? Вы кто такие? – встревоженным сонным голосом спросил он у подошедших. А когда разглядел Иннокентия и Алексея, удивлённо спросил у них, почёсывая себя спереди. – А вы куда собрались в такую рань?

– Мы не собрались, Петрович, а пришли с рыбалки. Смотри, сколько мы с Иннокентием рыбы наловили, радостно ответил ему Алексей и показал днище лодки, заваленное кетой. – А ты зачем, Петрович, перешвартовался в эту бухточку?

– Ну как же зачем, подул ветерок ну я и спрятался за мыс, чтобы не качало и вам хорошо было отдыхать, – стал оправдываться Петрович, начиная соображать, что он натворил.

– А почему нас не дождался, мы же пошли сети проверять?

– Так ведь я подумал, что вы спите в носовой каюте с Иннокентием.

– А лодочка? Лодочки-то не было, мог бы и догадаться, что кто-то пошёл на ней.

– Дак лодочка ведь вот, на палубе закреплённая лежит, – и ткнул в неё пальцем свободной руки.

– А наша лодочка была за бортом, ты о ней подумал? Капитана шанго! – закричал на него Алексей, подавая швартовый конец.

Петрович в ужасе вытаращил глаза, сообразив наконец, что из-за его разгильдяйства ребята всю холодную ночь болтались в море.

– Скажи спасибо Иннокентию, что нас в море не унесло, всю ночь бедолага грёб веслами.

– Послушай, Петрович, а почему у тебя стояночные огни не включены? – вклинился в разговор Иннокентий, пытаясь сгладить патовую ситуацию.

– Да у меня никакие огни не горят, уже вторую неделю починить не могу, – радостно сообщил Петрович, суетливо подавая Иннокентию руку. – Ни ходовые, ни рейдовые, ни стояночные, видно коротнуло где-то.

– Так я что? Выходит, действительно всю ночь грёб вёслами на звезду? – удивлённо спросил он у Алексея.

– Ну да, а что оставалось делать, иначе бы ты замёрз до утра, – немного смущённо ответил ему Алексей.

Но тут, разбуженные разговорами, высыпали на палубу все члены команды и прервали их задушевную перепалку.

– Смотрите! Смотрите! Сколько рыбы Лёха с Кешей с утра наловили!

– Ну ни хрена себе! Да такая крупная! И когда только успели?

– Это ещё что, Иннокентию попалась такая крупная рыбина, что её на борт невозможно было поднять, килограмм на тридцать, чавыча кажется была, пришлось отпустить. Насилу я оторвал Иннокентия от рыбины, так ему жалко было, – вставил слово Алексей.

– Да ладно!

– Вот те крест!

А когда узнали, что они вынуждены были всю ночь проверять сети, так как про них забыли уходя на ночь в бухточку, то всем стало как-то неловко, и каждый стремился сильнее восхититься их удалью и отвагой, похлопывая персонально каждого рыбака по плечу.