Страница 84 из 226
Глава 44
Глава 44
Мне снилось, что я на балу. Кругом сияли огни, переливался хрусталь, блестел начищенный паркет… За мной тянулся кружевной шлейф, в глубоком декольте неожиданным образом появилась грудь, и вообще, я была настоящей красавицей! Передо мной расступались танцующие пары, восхищенно перешептывались мужчины, но я знала себе цену. Со мной мог танцевать только настоящий принц! И он появился… В конце зала я увидела темный силуэт, резко контрастирующий со светлыми нарядами и сиянием бального зала. Мужчина словно ждал меня… Высокий, стройный, с идеальной осанкой, он невыразимо манил своей загадочностью… Но было в нем и что-то неуловимо знакомое, бередящее душу…
Но тут я почувствовала, как моей руки касается что-то мокрое и влажное. Мой взгляд метнулся вниз. Что-о?! Жлобин Борис облизывал мою руку, а потом вдруг слегка укусил ее.
- Ах, ты! – я ударила его веером и… проснулась. В окно заглядывала луна, освещая мою кровать призрачным светом, от которого становилось не по себе. Нужно было задернуть шторы… В этот момент моей руки снова коснулся горячий язык. Я резко села, абсолютно не готовая увидеть Бориску Жлобина, облизывающего мои пальцы, но тут же облегченно выдохнула, это был Туз.
- Ты как сюда попал? – я потерла глаза, прогоняя остатки сна. – Неужели двери забыли закрыть?
Пес заскулил, а потом вдруг схватил меня за сорочку и потянул.
- Да что такое?! Ты что, зовешь меня куда-то? – я поднялась. – Ну, пойдем.
Мне не было страшно, а скорее любопытно. Куда он звал меня?
Туз выскочил на крыльцо, я следом, и вот тут до моих ушей донеслись приглушенные голоса. Кто-то находился у парикмахерской.
Стараясь не шуметь, я подкралась ближе, готовая защищать свою собственность. Голос дядюшки заставил меня замереть. Не поняла…
- Яковлевич, бери деньги, и поехали в трактир! Там сегодня такая игра намечается!
- Да где ж я их возьму? – расстроено произнес дядюшка. – Все деньги у Еленки! Нет у меня ничего! Ни копейки!
- Что ж ты позволил так над собой измываться? – насмешливо произнес его собеседник. – Баба тобой помыкает, а ты и рад!
- На место ее поставить надобно! Возьми палку, да отходи ее хорошенько! – послышался еще один голос. – Чтобы рот открыть не смела! Ты здесь хозяин али кто?
Ага, ну, ясно… Друзья к Яковлевичу пожаловали… Конечно, дядюшка вряд ли рискнет на меня палкой замахнуться, но вот на кражу они его подбить могут. Начнут спиртное таскать, уговаривать…
Я оглянулась и увидела поломанный держак от лопаты. Его с остальным хламом выкинул из сарая Селиван. Палкой говорите меня отходить? Не, ну чего… дело стоящее и совет знатный.
Взвесив держак в руке, я вышла из-за угла и поинтересовалась:
- А чего это у вас тут? Свидание, что ли, ночное? Девчата, вы бы постеснялись.
- Чего?! – один из дружков дядюшки повернулся ко мне. – Это кто, Яковлевич? Приживалка твоя, что ли?!
- Выступает белокурая Жози!* - я перетянула его палкой по ключицам, чувствуя, как поднимается настроение. Грех было не исполнить куплетик из романса.
– Повтори эту ночь, пусть огнём возгорится-я-я-я
Наших жгучих сердец непокорная стра-а-асть.
Может быть, в эту ночь всё опять повторится-я-я,
И судьба поменяет нам ма-а-асть!
– Еще хочется в трактир, а?
Руки, ключицы, ребра, колени – вот главные цели для «ударного» оружия. Во всех этих местах достаточно тонкие кости, слабо прикрытые мышцами. Удары по костям всегда намного эффективней, чем удары по мышцам. Этим я и воспользовалась, колотя то одного, то другого по лопаткам, запястьям и ребрам. Дядюшка моментально ретировался, заскочив в парикмахерскую, видимо, не хотел попасть под горячую руку.
Кореша Яковлевича, сломленные моим напором, сопротивления не оказывали и, спотыкаясь, ломанулись к калитке, повизгивая от боли.
- Еще раз увижу, что возле парикмахерской отираетесь и дядьку моего с пути сбиваете, ноги переломаю! – крикнула я им вслед, а потом запустила в них палкой. – Говнюки!
С чувством выполненного долга я закрыла калитку и пошла досыпать.
Из темноты вышел высокий худой мужчина, нагнулся, поднял палку и внимательно осмотрел её. На его губах заиграла улыбка.
Утром ни свет ни заря, дядюшка уже был на ногах. Он растопил печь, прожарил инструменты, вымыл пол и, когда я вошла в парикмахерскую, испуганно заговорил:
- Истинно тебе говорю, доченька, не поддался я на их речи! Сразу распознал, что хотят они меня снова в пучину тьмы беспросветной затянуть! Злого умысла не имел я! И не помышлял о дурном!
- Вот и молодец. Ты, Яковлевич, не переживай, я тебя в обиду не дам. Но и ты не вздумай моей добротой воспользоваться, - я предупреждающе посмотрела на него. – Что скажешь?
- С тобой я! – дядюшка прижал руки к груди. – Разве я враг сам себе?
Действительно. Вряд ли ему снова под замок хотелось.
Минодора явилась и этим утром. Я начала замечать, что в ее глазах появилось некое упрямство, словно она наточила свой томагавк и встала на тропу войны.
- Как дела дома? – поинтересовалась я, когда мы переодевались.
- Все так же, – Минодора нервно швырнула платье на спинку стула. – Матушка не слышит меня. Она опять взялась меня сватать. Сегодня к нам на ужин должен прийти купец Колодников с сыном и супругой.
- Может, этот сын неплохой парень, - предположила я. – И вы понравитесь друг другу. Всякое бывает.
- Да знаю я его! – фыркнула девушка. – Он в три раза толще меня, еще и животом мается! Нет уж, спасибо! Мне таких женихов не надобно! Я вот схудаю, стану красавицей, а он подле своим салом трясти будет? Маменька его жаловалась, что ему ни изюму, ни капусты нельзя, иначе всё, дом неделю проветрить не могут! А он все одно жрёт…
- И что ты делать будешь? – мне было искренне жаль ее.
- Я матушке сказала, что не выйду к ужину, и никто меня не заставит, - твердо сказала Минодора. – Она меня батюшкой пугать вздумала. Мол, вернется он домой и вразумит по-отечески. Дабы я родительскому слову не перечила да дурью не маялась.
- Боишься?
- Нет. Ежели я решила, с пути не сверну. Даже батюшка мне теперь не указ, - она произнесла это так, что я поверила. – Надоело мне.
Конечно, такая твердость была похвальной, но вот я немного сомневалась в том, что если купец захочет приструнить дочь, то у него это не получится. Минодора полностью зависима от отца.
Несмотря на все это, мы отлично позанимались. Купеческая дочь с маниакальным упорством делала все, что я ей говорила. Ни капризов, ни стенаний, ни знаменитого «не могу больше, давай немного передохнем».
Когда мы присели на траву, чтобы немного передохнуть, я спросила:
- Булки не ешь?
- Бог с тобой! – возмутилась Минодора. – Курочку отварную откушиваю, кашу без масла… Репу вчера ела… Свеклу опять же… Морс, правда, пью да квасок. Яйца еще жалую. Люблю их.
- Молодец! Больше овощей ешь, они очень способствуют красоте фигуры, - я не могла нарадоваться своей ученице. Хоть бы ее родственники ничего не испортили, не сломали девку!
Минодора сходила в душ, переоделась и перед тем как уйти, вдруг спросила:
- Ежели чего случится, можно к тебе перебраться?
- Конечно. Отсюда тебя никто не выгонит, - ответила я, и она благодарно улыбнулась, а потом обняла меня.
- Благодарствую, Елена Федоровна, голубушка.
Минодора ушла, а у меня на душе было неспокойно. Если в семье Жлобиных произойдет скандал, и девушка сбежит ко мне, легко точно не будет. Я буду виновата во всех грехах. Но и отказать ей не смогу, потому что это не по-человечески.