Страница 36 из 82
- Я обещаю, что девочка будет знать о своей матери. Не волнуйся об этом, - ответила я и спросила: - Как твоя нога?
- Уже намного лучше, - женщина снова вздохнула. – Я двигаться хочу! Мочи уже нет!
- Сейчас решим эту проблему, - я передала ей малышку и пошла, искать Селивана.
Мужчина ремонтировал козырёк над крыльцом, свесив ноги с крыши.
- Селиван! – окликнула я мужчину. – Прасковье костыли нужны! Сможешь сделать?
- Сделаем… найду подходящие деревяшки и состругаю! – крикнул в ответ слуга. – Сегодня займусь!
Я поблагодарила его и с интересом заглянула за невысокий забор. По соседству точно никто не жил. Все заросло кустарником, сквозь который с трудом можно было пробраться. Когда я поинтересовалась у Прошки, чей это участок, он пожал плечами.
- Бог его знает, Еленочка Федоровна. Я сколько себя помню, там не жил никто. Да и дома там нет.
Ну, раз так, то пока не объявился хозяин можно устроить себе место для занятий спортом на свежем воздухе. В комнате все равно было не так свободно, как мне бы хотелось. Нужно пробраться туда и все хорошенько рассмотреть.
Найденные мною простыни уже висели на улице, сияя белизной. Акулинка полночи кипятила их, а потом подержала в уксусе. Теперь осталось смастерить из них пелерины. Рушники девушка взялась кипятить на улице, потому что на печке это было не совсем удобно. Во-первых, кухня наполнялась паром, а во-вторых, жара распространялась по всему дому.
А еще мне приспичило купить белую краску, чтобы выкрасить облезлую мебель. Парикмахерская станет более светлой, чистой, что непременно сыграет свою роль.
За краской мы, естественно, отправились вместе с Прошкой. Он знал здесь все, поэтому сразу же предложил мне несколько вариантов.
- Есть две лавки, где ваши краски купить можно. Одна далеченько… Туда долго топать придется. Еще у купца Жлобова в лавке красками торгуют.
Идти к Жлобову не очень хотелось. Но, немного поразмыслив, я все-таки решилась. Он что там, дежурит, что ли? Нас и не увидит никто.
Так и вышло. Я спокойно купила краску, а еще красивого ситчика на шторы. Расцветка – светло-коричневые полосы по белому тону. Она как раз будет отлично смотреться на фоне светлых стен парикмахерской и не станет бросаться в глаза. Все-таки это мужская цирюльня, а не дамский будуар.
Выйдя из магазина, я уже было повернула в сторону дома, но вдруг увидела, как за деревьями поблескивает вода.
- Прошка, а что это там?
- Где? А-а-а… так это пруд! – ответил мальчишка. – Хотите посмотреть? Там уточки живут!
- Хочу, конечно! – я решила, что даже если кто-то и придет сегодня в парикмахерскую, то вполне может подождать или прийти позже. С утра нас не посетило ни одного человека.
Мы спустились к небольшому водоему, вода которого была похожа на расплавленное серебро, и присели на толстую корягу.
Здесь оказалось очень красиво. В воде отражались лучи солнца, к ее зеркальной глади склонились плакучие ивы, а на противоположном берегу тихо шелестели заросли камыша.
- Там прячется семья диких уток, - прошептал Прошка, кивая на камыш. – Мама-утка с маленькими желтыми утятами! Они такие хорошенькие!
- Часто приходишь сюда? – спросила я, и он закивал.
- Ежели есть минутка свободная… туточки спокойно…
И тут я услышала странный звук. То ли писк, то ли всхлип. Может какая-то птичка? Но Прошка тоже насторожился.
- Вы слышали, Еленочка Федоровна?
Мальчишка осторожно поднялся и, сняв башмаки, пошел к зарослям ивняка. Его не было несколько минут, но когда он появился, я поняла, что Прошка увидел нечто из ряда вон выходящее.
Его глаза горели, щеки покрылись румянцем, и он почти бежал обратно.
- Еленочка Федоровна! Там это! Эта!
- Да что там такое? – я нетерпеливо уставилась на него. – Что ты увидел?
- Там Квашня на земле лежит! – выпалил мальчишка. – Воет!
- Минодора, что ли? – я поднялась. – А ну-ка, пойдем.
Прошка побежал вперед и, когда я подошла ближе, прошептал:
- Вот она!
Девушка огромной цветастой горой лежала на редкой траве, положив голову на руки. Ее плечи вздрагивали, а те звуки, что она издавала больше походили на гудение трансформаторной будки.
Я шагнула к ней, но Прошка схватил меня за руку.
- Вы бы не трогали ее! Не приведи Господь, подавит нас как котят слепых!
Но мне вдруг стало жаль ее. В душе всколыхнулось что-то из детства, когда меня дразнили в школе. Я ведь тоже была не особо стандартным ребенком.
- Минодора! – тихо позвала я. – Ты чего? Тебе плохо?
Гудение моментально прекратилось. Она медленно подняла покрасневшее, перекошенное от рыданий лицо, но увидев меня, еще больше скривилась.
- Чего тебе надо?! Оставь меня! И сюда приперлась! – девушка снова зарыдала, уронив голову на руки. – Пропади ты пропадом!
Но от меня не так просто было избавиться. Я присела рядом с ней и сказала:
- Если думаешь, что у меня что-то с Сергеем Фроловым, то ты ошибаешься. Честно тебе говорю.
- И что? – она приподняла голову. – Мне от этого ни холодно ни жарко! Не ты, так другая будет! Сереже я постылая! Я!
Ага, ну теперь все начинало проясняться. Похоже, женихом стать Фролов отказался.
- Ты любишь его, что ли?
- Не твое дело! – огрызнулась Минодора, размазывая слезы по лицу. – Замуж мне надобно! Скоро все смеяться станут!
- Дык уже смеются… - тихо сказал Прошка и отскочил в сторону, когда я показала ему кулак. – Чево? Правда ж…
- Во-от! Даже этот негораздок смеется! – заголосила Минодора. – Утоплюсь! Так-то оно лучше будет для всех!
- Пруда маловато будет… - задумчиво произнес мальчонка. – К реке идтить оно разумнее. Там воды поболее. Размах имеется.
- Прошка! – шикнула я на него. – Рот закрой!
Он замолчал, поглядывая на нас хитрыми глазищами. Но вряд ли это молчание продлится долго.
- Успокойся. Хватит плакать. От этого проку не будет, - я положила руку на ее плечо. – Нужно все изменить.
- Как? – Минодора подняла на меня удивленный взор.
- Для начала нужно изменить себя. А потом и жизнь изменится. Это я тебе точно говорю.
Девушка приподнялась на руках, и завертелась по земле, устраиваясь удобнее.
- Чего ты говоришь такое, а? – ее опухшие глаза сверлили меня, как победитовое сверло. – Как себя изменить? Платье, что ли новое купить? Или локоны по-другому завить?
- Этого мало. Нужно красавицей стать. Стройной, как царевна-лебедь. Понимаешь? – я ждала, что девушка сейчас обидится, но Минодора нахмурилась, а потом спросила:
- От булок да расстегаев отказаться? Молочка с медом не пивать? Свиной окорок не откушать?
- Именно так. Если хочешь красивую фигуру и замуж, придется отказаться, - ответила я и тут же равнодушно добавила: - Тут выбирать нужно. Или муж или свиной окорок.
- Муж! – глаза Минодоры загорелись, но ненадолго. Их блеск пропал, стоило ей вспомнить своих родителей. – Не позволят мне голодом себя морить… Матушка и батюшка осерчают. Станут врачей звать…
- Не нужно себя голодом морить! Просто кушать нужно не то, что ты сейчас ешь! – я повернула ее лицо к себе. – Минодора, ты хозяйка своей жизни и своего тела. Представь, какую легкость почувствуешь? Какую радость! Мужчины станут вслед тебе оборачиваться!
- Ты поможешь мне? – она жалобно взглянула на меня. – Прошу тебя! Хочешь, даже денег заплачу?
- Разберемся. Приходи-ка ты завтра к семи утра к нам. Будем твою проблему решать, - я поднялась, а она с трудом последовала за мной. – Придешь?
- Приду! – горячо произнесла Минодора. – Вот тебе крест!
- Все, теперя женихи в ряд выстроятся… - проворчал послушно молчавший все это время Прошка. – Кочергой гнать станем, а они за Минодорой гусями пойдут… Га-га-га… Га-га-га… Дорка просит пирога!
Я схватила его за ухо, но мальчишка вырвался и, смеясь, спрятался за толстой ивой. Ну, вот как с ним бороться?