Страница 220 из 226
Глава 121
Глава 121
Ель установили в гостиной, и она моментально наполнила комнату терпким ароматом смолы. Запах детства, от которого на душе становилось светло и радостно. Вскоре на ней появились румяные яблоки, пряники, сквозь которые мы продели крепкую нить, леденцы, усыпанные розовыми и белыми сахарными крупинками. В общем, все то, что я купила в кондитерской на обратном пути, пошло на украшение лесной красавицы.
Но этим дело не закончилось. Приехал Павел Васильевич и привез настоящие елочные игрушки. Он заказал их из Германии еще осенью. Это были разноцветные шары из тонкого стекла, фигурки животных, звезды и серебристые сосульки.
Дети пришли в восторг, увидев такую красоту. Машутка даже спрятала ручки за спину, боясь прикоснуться к хрупким игрушкам. Прохор же просто сел на пол и долго рассматривал их, подолгу не сводя глаз с каждой.
Нашу семью желали видеть на Рождество и в особняке графа, и, конечно же, у князя. Но я вежливо отказалась от всех предложений. Мне хотелось провести этот праздник в своем доме. Скоро я уйду отсюда навсегда. Но во мне светлым огоньком трепетало чувство привязанности к месту, приютившему всех нас.
Когда дом затих, окутанный медленно падающим снегом, я прошлась по комнатам, пробуждая в памяти картины из прошлого. С того самого момента, когда я в первый раз переступила порог старого дома. На моих глазах выступили слезы, а на губах появилась улыбка. За короткий отрезок времени здесь прошла целая жизнь со своими радостями и печалями.
Этот дом должен принадлежать Танечке. Вернее, то, что я хотела сделать на этом месте. Магазин парфюмерной продукции. Парикмахерская с аптекой тоже останутся здесь. Вот только стоило подумать об их расширении. Если купить соседний пустующий участок, то все получится. Со временем маленькая цирюльня Волкова могла превратиться в настоящий модный салон. Об этом уже пришла пора подумать, потому что клиентов у нас хоть отбавляй: иногда часы приема были расписаны на неделю вперед.
Я опустилась в кресло, глядя на посверкивающие в отблесках пламени елочные игрушки. Мне хотелось создать настоящую империю, в которой найдется место всем детям. Они должны были быть обеспечены, крепко стоять на ногах и не бояться за свое будущее.
У нас с князем тоже появятся дети, но за их будущее я не переживала. Они уже родятся с серебряной ложкой во рту. А вот то, что создано мной, должно перейти Танечке, Прохору и Машутке.
Когда в камине громко затрещало догорающее полено, рассыпаясь алыми головешками, я уже спала. Теплая темнота, пропитанная ароматом хвои, укачала меня, будто волшебная колыбельная из счастливого детства.
…Почему так холодно? Какой ледяной ветер… Неужели где-то открыто окно? Эти мысли закружились вихрем в моей голове. Странное чувство невесомости было пугающим. Я медленно открыла глаза и чуть не закричала, обнаружив, что нахожусь во вполне современной обстановке. Черное пятно телевизора на стене, пластиковые окна, за которыми под большим фонарем кружились крупные снежинки… Что это?! Страх удушливой волной затопил каждый уголок моей души. Не-е-ет… только не это! Нет!
И тут я заметила в полумраке комнаты темный силуэт, сидящий на диване. От него веяло такой пустотой и страданием, что у меня больно кольнуло внутри. Этот человек… я знала его… Махмуд!
- Послушай меня. Тебе нужно прекратить думать об Ольге. Так нельзя! Ты это понимаешь?!
Знакомый голос раздался позади меня, и я резко обернулась. Тренер Махмуда Гаджи Алиевич! Он прошел мимо меня, будто не замечая, после чего опустился на диван рядом с моим бывшим возлюбленным.
- Ты ни в чем не виноват! Ольга упала сама! Это подтвердили свидетели! Сколько уже можно?!
- Я виноват, что испортил ей жизнь… Мне нужно было оставить ее в покое! Она умерла из-за меня! – это был не голос, а рык больного животного. – Зачем?! Зачем я пошел к ней в тот день?! Ольга осталась бы жива!
- Так бывает… Разве ты мог предположить, что ваш разговор закончится таким трагичным образом? – Гаджи Алиевич обнял его за плечи. – Хватит терзать себя. Нужно жить дальше. Возьми себя в руки, ты ведь мужчина! У тебя есть жена и скоро родится ребенок!
Я слушала их разговор и не понимала, о чем они толкуют. Мужчины не видят меня, потому что я умерла?
И тут в голове ярким всполохом пронеслись воспоминания. Это было похоже на то, будто меня кто-то ударил в затылок.
Вот Махмуд, доказывающий в своей грубоватой манере, что я все равно остаюсь его женщиной, и никакая женитьба этого не изменит. Мы выясняем отношения, я выталкиваю его из квартиры. На лестнице испуганно застыла молоденькая соседка с верхнего этажа, за ней пожилая учительница Надежда Алексеевна.
- Извините! – говорю я им, а потом закрываю дверь, не слушая гневных речей Махмуда.
В душе все клокотало от гнева, руки тряслись от желания свернуть ему шею. И тут мой взгляд падает на букет шикарных роз, оставленных им на тумбочке. Схватив его, я снова выскочила в подъезд, желая швырнуть цветы в лицо бывшего. Он уже спустился на один пролет ниже, и я побежала за ним, не обращая внимания на соседок. На ступеньке лежала обертка от шоколадки, и гладкая подошва домашних тапочек заскользила по ней. Последнее, что я увидела: как из-за железных прутьев перил на меня смотрят полные ужаса глаза Махмуда. Боль в голове разлилась нестерпимым жаром, а потом навалилась темнота.
- Соберись! Соберись же, наконец! – ворвался в мои воспоминания твердый голос Гаджи Алиевича. – Ложись спать, а завтра начинай новую жизнь! Возвращайся, Махмуд! Иначе скоро будет поздно!
Он поднялся, прошел мимо меня, а через минуту в коридоре хлопнула входная дверь.
Я же не могла пошевелиться, оглушенная воспоминаниями. А еще той болью, которая исходила от большого мужчины. У меня не было к нему ненависти, я не желала ему зла… Скорее даже наоборот. Вот только зачем я здесь? А может…
Почувствовав непреодолимое желание оказаться рядом с Махмудом, я дернулась вперед, и мое невесомое тело понесло к нему, словно перышко.
Он вдруг поднял голову, всматриваясь в полумрак.
- Кто здесь?
Я протянула руку, чтобы коснуться его волос, и вдруг реально почувствовала их знакомую жесткость. Махмуд испуганно дернулся, а потом прошептал:
- Ольга? Это ты?
- Я. Ты слышишь меня? – мой голос звучал глухо, как будто издалека.
- О, Аллах! – он упал на колени, закрыв лицо руками. – Я схожу с ума!
- Живи… Махмуд, я хочу, чтобы ты жил. Радуйся, дыши полной грудью, люби… А у меня все хорошо…
- Прости меня! – зарыдал он, не поднимая головы. – Прости меня!
- Я прощаю. Прощаю… - сквозь слезы ответила я. – Обещай мне, что станешь хорошим отцом и мужем.
- Обещаю… Обещаю…щаю…щаю-ю-ю…
Его голос стал пропадать в шуме, похожем на воющую метель, а меня словно засосало в огромную трубу. Я летела в жутком темном холоде, глядя, как перед глазами проносятся то ли звезды, то ли такие же такие души-странники. Но мне было спокойно. Я возвращалась…
Из ледяного небытия меня выдернул вполне себе реальный шелест и тихое причмокивание. По телу разливалось тепло, изгоняя холод, в нос ударил аромат хвои.
Открыв глаза, я заметила, что под елкой кто-то копошится. Детское сопение было наполнено таким блаженством, что мои губы растянулись в улыбке. Осторожно опустившись на колени, я заглянула под хвойные лапы. Машутка лежала на полу и с наслаждением ела конфеты, которые сняла с елки.
- Мамуся? – малышка взмахнула длинными ресницами, облизывая «шоколадные» губы. – Ты не спишь?