Единственный

***

Моника заняла место в зале ожидания, пока я регистрировалась. Я села рядом с ней, ожидая своей очереди, стараясь не смотреть на беременную девушку, целующуюся со своим татуированным парнем.

— Это прекрасное место. Не очень чувствуется, что мы идем к врачу, — сказала Моника.

— Да. Думаю, что женщины-врачи не хотят, чтобы мы чувствовали себя как в настоящем кабинете врача.

После этого мы сидели молча. Ну, в тишине, кроме телевизора, показывающего какую-то мыльную оперу и чавканья подростковой беременной пары, пока они целовались рядом с нами.

— Мелани? — Дверь открыла сияющая медсестра. Наконец-то!

Я вскочила со своего места, и Моника последовала за мной.

— Я иду с тобой.

Я приподняла бровь, глядя на нее.

— Тебе не обязательно это делать.

— Нет, но я здесь, чтобы поддержать тебя, и я устала слушать, как молодая мамочка делает макияж.

Я, молча, кивнула.

— Тогда ладно.

Мы последовали за медсестрой через дверь в одну из открытых комнат. Она была выкрашена в зеленый цвет со словами «сохраняй спокойствие и продолжай дальше», написанными на стене напротив нас. Но, конечно же, это был кабинет гинеколога, так что на противоположной стене висели полки с брошюрами о менопаузе и плакатами о разных стадиях беременности.

Медсестра села на табуретку на колесиках перед брошюрами, я села на смотровой стол, а Моника заняла стул в углу.

— Вы приехали сюда для обследования после кольпоскопии на прошлой неделе? — Медсестра даже не подняла глаз от своей папки, когда говорила.

— Да. Это, что сказала доктор Родригес.

Медсестра едва взглянула мне в глаза.

— С тех пор у Вас не было никаких странных симптомов? Какие-нибудь нерегулярные кровотечения? Жжение при мочеиспускании?

Жар прилил к моим щекам. Я была очень рада, что Джон не повез меня на этот раз и не настаивал на том, чтобы сидеть в комнате. Но даже с Моникой это была все еще смущающая тема.

— Эм, у меня была небольшая боль после процедуры и небольшое кровотечение, но это прошло.

Медсестра кивнула, делая пометки на бумаге поверх папки.

— Все это нормально, но я дам знать доктору. Есть ли что-нибудь еще, о чем у Вас есть вопросы или какие-либо другие симптомы, чтобы сообщить мне?

Я покачала головой.

— Нет. Я просто хочу знать, каковы результаты и что будет дальше.

Медсестра слегка улыбнулась мне, отложила ручку и встала.

— Я уверена, что доктор Родригес Вам все сейчас расскажет. Я дам ей знать, что Вы готовы. — С этими словами она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

— Я рада, что это не было слишком странно, и ей не пришлось осматривать тебя или что-то в этом роде. Потому что, если это случится, я убегу отсюда. Мне не нужно видеть твою киску, — сказала Моника.

Я повернулась к ней и не смогла удержаться от смеха.

— Не волнуйся. Я тоже не хочу, чтобы ты видела мою киску.

— Джон Бой был здесь в прошлый раз? Он действительно наблюдал за процедурой? — Ее глаза расширились.

Я замахала руками перед собой.

— О Боже, нет! Он ждал в приемной.

Моника сделала вид, что вытирает пот со лба.

— Ух, хорошо! Это было бы очень неловко.

— Да, как будто не было достаточно неловко, что мы были в середине перепихона, когда мне позвонили из Студенческой службы здравоохранения.

Это положило конец нашему разговору. Мне не очень хотелось говорить о Джоне или моей киске, и я думаю, что Моника, должно быть, прочитала это на моем лице, потому что она быстро взяла журнал со стола рядом с ней. К счастью, нам не пришлось долго ждать, когда доктор Родригес постучала в дверь.

— Входите, — сказала я, но она вошла в то же время, когда я это сказала.

— Привет, Мелани, как себя чувствуешь? — спросила она со своим сильным акцентом и села на табурет, который только что занимала медсестра.

— Озабоченно. Нервно. Все вместе.

Она кивнула.

— Понятно. — Она посмотрела на Монику в углу. — А это твоя сестра или напарница?

Мне пришлось сдержать смех.

— Никто из этого. Это моя подруга, Моника.

Моника отложила журнал и помахала рукой.

Доктор улыбнулась мне.

— Приятно видеть, что у Вас есть люди, которые Вас поддерживают.

— Да. — Я не хотела вести светскую беседу. Я просто хотела знать, что происходит. Мои колени дрожали, и мне приходилось постоянно вытирать вспотевшие ладони о джинсы.

Доктор Родригес открыла папку и просмотрела ее.

— У нас есть результаты биопсии. — Она закрыла папку и посмотрела прямо на меня, ее глаза были серьезными. — Мы подтвердили, что у Вас умеренная дисплазия и это рак, стадия 1A1.

— Это плохо? — мой голос пискнул.

— Это самые начальные этапы, поэтому мы поймали его рано. Но так как он умеренный, мы должны заботиться об этих клетках. — Она сложила руки на коленях и скрестила лодыжки. — Наименее инвазивным для нас было бы использование лазерной терапии, которая является амбулаторной процедурой, в которой мы лазерно удаляем раковые клетки, и они будут полностью уничтожены.

Я кивнула, не зная, что сказать.

— Следующая называется диатермия. Это еще одно лазерное лечение, но мы бы удалили ткань вместо того, чтобы разрушать ее, чтобы мы могли исследовать ее дальше. Это еще одна амбулаторная операция, и у тебя возможно некоторое кровотечение после операции. А потом, через несколько недель мы выпишем из больницы.

— Окей. — Мне следовало бы что-то записывать или делать, но вместо этого я просто уставилась на доктора.

— Следующий набор вариантов — химиотерапия или полная гистерэктомия. Поскольку ты так молода, и это ранние стадии, я бы не рекомендовала их, так как ты все еще можете хотеть иметь детей в будущем.

— Тогда что бы Вы посоветовали? — спросила я.

Она глубоко вздохнула.

— После просмотра всей информации, я думаю, что лучшим действием будет диатермия. Мы можем назначить тебе процедуру, когда это наиболее удобно. Ты только почувствуешь немного боли и сможешь вернуться в колледж в течение недели.

Я кивнула и снова посмотрела на Монику.

— Мон, что ты думаешь?

— Это не мое тело, но я бы пошла на то, что рекомендует доктор.

Я никак не могла собраться с мыслями. Было так много информации, чтобы принять в себя, так что я просто повернулась к врачу и сказала первое, что пришло в голову.

— Окей. Будь по-Вашему.

Доктор улыбнулась и похлопала меня по колену.

— Я сейчас вернусь. Только позвоню в хирургическое отделение и все устрою. Есть ли у тебя предпочтения по времени?

— Ну, осенние каникулы через неделю, так что у меня будут выходные.

— Хорошо. Я посмотрю, сможем ли мы пригласить тебя на неделю Благодарения.

Она встала и вышла, закрыв за собой дверь.

— Хирургия. Лазеры, — сказала Моника. — Ты в порядке со всем этим?

Я пожала плечами, оглядываясь на нее.

— Это лучше, чем катать меня по кампусу с шарфом на голове.

Прошло всего несколько минут, когда доктор Родригес вернулась с несколькими листами бумаги в руках.

— Мы все приготовили на понедельник, 20-го, в восемь утра. — Она протянула мне бумаги. — Наши рекомендации о том, что нужно сделать заранее, находятся на этом листе. Мне нужно, чтобы ты пришла в приемный покой за час до регистрации. — Она ждала, чтобы заговорить снова, пока я не встретилась с ней взглядом. — У тебя есть еще вопросы?

У меня был миллион вопросов. Например, что будет потом? Был ли шанс, что мне нужно будет еще более продолжительное лечение? Но вместо этого я только покачала головой. Было слишком много всего, и моя голова уже не работала.

— Нет. Я в порядке.

***

Мы с Моникой вернулись в приемную, я написала маме, чтобы она позвонила мне после работы, и вкратце изложила суть амбулаторной операции 20-го числа. Она ответила, что позвонит, как только сможет. Я знала, что она не может разговаривать на работе, но не хотела заставлять ее ждать.