Свадебный венец

– Нисса, миледи, – отвечает девушка. – А я разве не представилась?

Отрицательно мотаю головой, припоминая, что уже слышала это имя.

– Я тут живу. Но не подумайте, я приличная! – смущается она. – Просто моя мама работает на кухне, папа служит в гарнизоне, а я вот горничная… – зачем-то рассказывает. – Не такая, как те, что в казармах… Его светлость бы не позволил к вам приблизиться другим…

Какие не такие “горничные” в казармах до меня доходит не сразу, а когда доходит, то и смущение Ниссы становится понятным, так же, как и ее краткое поспешное резюме. Только что-то не вяжется у меня общая картина. Я всегда считала, что служить господам великая честь для простолюдинов. Без рекомендаций, просто так с улицы, насколько мне известно, никого не брали на работу, тем более ко всяким “светлостям” и “лордам”. Были даже целые династии слуг, передающие свою должность потомкам… Что тут не так?

– Я и не думаю, – успокаиваю девушку, и остаток пути мы преодолеваем молча.

Я помню, что решила понапрасну себя не изводить, но чем ближе мы оказываемся к залу, где по видимому, меня ожидают, тем сильнее разгорается в душе неуверенность и волнение. Приходится каждый раз напоминать себе, держать спину прямо и смотреть, не таясь. Если я могла весь последний месяц играть перед мужем покорность и любовь, усыпляя его бдительность, то разве не смогу сыграть уверенность? Нужно просто представить себя актрисой… Была же я в студенческой команде КВН… Это, конечно, не то же самое, но какой-никакой опыт.

Еще на самом верху лестницы я замечаю восседающих за столом Маркуса и Кола, которые, несмотря на накрытый завтрак, не притрагиваются к еде, дожидаясь меня. В животе громко урчит. Только сейчас понимаю, насколько голодна. Волнение и тревога совершенно не способствовали хорошему аппетиту, а вчера, тем более, было не до еды.

– Доброе утро, – здороваюсь с мужчинами, подойдя к столу вплотную.

Без понятия, какие правила этикета тут царят, да и не до них сейчас. А вот вежливой быть нужно, даже если у тебя подкашиваются колени, и сердце в груди превратилось в испуганный дрожащий комок.

– Доброго, – широко улыбается Кол, сверкая белоснежными зубами, но я смотрю на Маркуса, стараясь в его взгляде прочесть, что мне уготовила судьба в его обличье.

Он холодно кивает и указывает на место по правую руку от себя. Лицо моего мужа – непроницаемая холодная маска, но глаза… глаза – жидкий огонь, раскаленная лава. И я откуда-то знаю, что он едва сдерживает бушующие в себе эмоции.

– Я хочу услышать твою историю еще раз. Подробно. С самого начала, – отрывисто говорит он.

– С самого начала? С рождения? – зачем-то уточняю.

– Нет, – играет желваками муж. – С венца. Откуда он, как к тебе попал, и зачем ты его на голову напялила?

Он начинает злиться, и по привычке у меня потеют от страха ладони, а в горле появляется горечь. Но у Маркуса на меня гораздо меньше рычагов давления, нежели было у бывшего супруга, и чувствую я себя намного уверенней. Что моя жизнь? Она и так могла закончиться пять месяцев назад в частной клинике… И, что такое боль, мне тоже прекрасно известно…

Рассказывать стараюсь сухо, кратко и по существу. Больше зашуганную мышку им не увидеть, даже если внутри я себя ощущаю именно так. А пока говорю, в зале появляется Жар и зачем-то передает Маркусу мою одежду, которую я оставила на кровати в комнате. Мои щеки густо краснеют. Как хорошо, что я белье решила оставить на себе, и теперь мужчины скрупулезно и внимательно рассматривают только футболку и джинсы.

– Какая странная и необычайно мягкая ткань! – не удержавшись, восклицает Кол, проводя рукой по моей трикотажной футболке. И посмотри, какие яркие  краски! Какое растение их дает? – тут же поворачивается ко мне мужчина, восхищенно блестя глазами.

– Я.. я не уверена, что растение… – стараюсь припомнить, из чего делают краски для одежды. – Они синтетические, наверное… химические… – слегка запинаюсь.

Как жаль, что школьный курс химии прошел мимо меня. Как правило, сидя на этих уроках, я запоем поглощала припрятанные под партой художественные книги, не особо вслушиваясь в то, что рассказывал учитель.

– Маркус, она явно не из Ньелокара, – делает очевидный вывод блондин.

– Вижу, – цедит сквозь зубы муж, буравя меня нечитаемым взглядом.

Но я вместо испуга неожиданно ощущаю, как невыносимо начинает крутить в носу. На глазах выступают слезы, и я громко и невежливо чихаю, едва успев прикрыться ладонью. Мое хождение босиком явно не прошло даром, как и ночевка в холодной комнате.

Глава 10

– Извините, – тихо произношу и снова чихаю. В носу начинает хлюпать.

Маркус еще больше хмурится, осматривает видимую из-за стола часть моего тела, заглядывает под столешницу, резко выпрямляется и поворачивается к блондину.

– Она босая! – оглашает очевидный факт.

Кол тоже заглядывает под столешницу, я поспешно кутаю ледяные ноги в подол платья.

– Почему она босая. Почему у моей жены нет обуви? – рычит Маркус, так, что кажется, вздрагивают стены. Рядом вытягивается в струнку Жар, спотыкается Нисса, несущая поднос с теплым хлебом, с нескрываемым любопытством выглядывает из-за дверей кухни  замотанная в платок круглощекая повариха. – Я же четко дал указания – снабдить всем необходимым. Или кто-то из вас полагает, что быть обутой это не необходимость?

Все опускают взгляд, даже я.

Вот чего-чего, а такого разноса явно не ожидалось. Нет, я не тешу себя мыслью, что это сочувствие проснулось в моем супруге. Скорее всего дело в невыполненном приказе, или в том, что не уважили его жену, отнеслись наплевательски к обязанностям, и соответственно кинули пятно на авторитет его светлости. Но какая разница! Главное – меня обуют, а что послужило для этого стимулом – наплевать.

– Нисса! Ты еще тут? Марш за обувью! И чулки не забудь! – гаркает напоследок Маркус, и, испуганная служанка, поспешно поставив свою ношу на стол, выбегает из зала. Я громко шмыгаю носом. Платочка у меня нет, тот, что был, я развесила на подоконнике в комнате, чтобы просыхал после водных процедур.

– Марк, ну чего ты кипятишься, – хмыкает Кол. – Ну, пробежалась девчонка по холодному полу… И что с того? Не спала же она на нем?

Вскидываю на этого утешителя полный гнева взгляд. Попробовал бы он побыть на моем месте. Пальцев на ногах, например, я уже не чувствую.

– Ты забываешь, что она человек. А вам еще в дорогу. Пораскинь мозгами! Как ты будешь везти сгорающую в лихорадке девушку? Подумал? Вот больше и не задавай глупых вопросов, – продолжает злиться муж, в гневе расхаживая туда-сюда по залу.

– Куда меня везти? – испуганно восклицаю.

Перед глазами тут же представляется мрачная темница, сырые казематы, грубые стражники, не брезгующие позабавиться с заключенными молодыми девушками… Душу ледяными клещами охватывает страх.

Маркус поворачивается ко мне, недоуменно моргает, словно совсем забыл о моем присутствии, и снова садится за стол.

– В мой родовой замок. Не можешь же ты тут жить, – словно само собой разумеющееся, говорит муж.

– Тут, это где? – немного успокаиваюсь.

Родовой замок и темница несравнимые понятия. К тому же, а вдруг там с удобствами будет получше, вконец осмелев, мечтаю я.

– Мы сейчас в приграничной крепости Савад. Основные бои идут в нескольких милях отсюда, но это вовсе не значит, что линия фронта не подойдет ближе. Люди хитрые и изворотливые.

– И плодятся, как мыши, – поддакивает Кол.

Я вспыхиваю от гнева.

– Я тоже человек, и то, что вы говорите не правда! – становится обидно за свою расу.

– Да неужели? – поджимает губы муж.

Его лицо снова каменеет, превращаясь в ледяную маску.

– Кол тебя отвезет. Сначала телепортом до Лара, а потом верхом до Сильбавера, – быстро меняет неприятную тему Маркус, а затем кидает блондину, – Последи, чтоб ее приняли. Представь, как следует, как положено по статусу. Убедишься, что все в порядке, и на своих двух обратно!