Страница 11 из 18
Такого поворота Мика уже не хотела и не ожидала, но зато Рогозина больше к ней не цеплялась.
А вечером того же дня к ним домой неожиданно заявился Колесников. Вызвал её в подъезд поговорить.
– Подожди там, я сейчас, – растерялась Мика.
Как только за ним закрылась дверь, она торопливо кинулась к зеркалу. Придирчиво себя осмотрела – осталась недовольна. Почему вот он пришёл, когда она решила помыть дома полы и теперь выглядела, как крестьянка после трудодня? Она наспех прибрала разметавшиеся кудри. Тронула губы розовой помадой. На старую растянутую футболку накинула приличную кофту.
Бабуля, глядя на её метания, лишь многозначительно усмехнулась. Плевать! Что она понимает?
Привалившись плечом к стене, Колесников стоял на площадке, пролётом ниже, у окна. С тоской и брезгливостью следил за трепыханием мухи, попавшей в раму между двух пыльных стёкол. Но когда к нему спустилась Мика, он тотчас оживился, вынул руки из карманов, оглядел её так, словно ощупал. Даже в жар кинуло. Но потом вдруг сказал то, чего Мика от него не ожидала услышать.
– А ты умеешь кусаться, – криво улыбнулся он, глядя ей в глаза.
– Ты… ты о чём? – растерялась Мика.
– Травлю бедной девочке устроила, – добавил он насмешливо.
– Ах ты про Соню…
Он кивнул, продолжая улыбаться. Только в его улыбке ей виделось самодовольство. Уж не решил ли он, что они из-за него воюют? И хотя, по сути, так оно и получилось, в Мике моментально закипело раздражение.
– Она тебя подослала? – спросила холодно. – А у самой что, запас матерных слов иссяк? Или руки устали строчить сообщения с угрозами?
Он сразу переменился в лице.
– Она тебе угрожала? Серьёзно? Я не знал. Сонька просто прибежала сегодня вся в слезах и сказала, что ты устроила ей в классе настоящую травлю.
– Я ей нервы посоветовала лечить. Если это настоящая травля, то тогда – да, устроила, – всё ещё негодовала Мика.
Он усмехнулся.
– Так-то совет дельный.
Он больше не ёрничал и не насмехался, и даже не выглядел самодовольным. И улыбался вполне искренне.
Раздражение сразу улеглось. Он обронил ещё несколько ничего не значащих фраз, она ему что-то ответила и поняла вдруг совершенно отчётливо, что он просто не хочет уходить, но не может найти нормальную причину, чтобы задержаться. И Сонина жалоба – всего лишь повод. И сам он, как бы самоуверенно себя ни вёл, не может сказать, что действительно думает. Только смотрит, смотрит…
А какой удивительный у него взгляд! Столько всего он выражал! Гораздо больше, чем пустые слова. А ещё его взгляд как будто одновременно проникал в самую душу так, что внутри делалось горячо. И в то же время обволакивал и затягивал в бездну, подавляя волю.
Вдруг подумалось: если Женя её сейчас поцелует, она его даже не оттолкнёт. А, может, ей хочется, чтобы он её поцеловал? Было ощущение, такое яркое и острое, что этим своим взглядом он это уже делает. Вон и дыхание его изменилось… Мика замерла, но тут Женя сглотнул, отвёл глаза, выдохнул. Неужели смутился? Да быть такого не может. И тем не менее…
Потом он снова посмотрел на неё и чуть севшим голосом произнёс:
– Ну ладно, пойду я.
Мика кивнула и к собственному удивлению ощутила вдруг досаду. Ей тоже не хотелось, чтобы он уходил? Да ну, ерунда какая, мотнула она головой, прогоняя дурацкие мысли. Но когда он, сделав шаг в сторону лестницы, вдруг развернулся и снова к ней подошёл, в груди взмыла безотчётная радость.
– А приходи завтра к четырём в «Старт». У нас соревнования по баскету будут. Это, конечно, не чемпионат мира, но будет задорно. Я нашу победу тебе посвящу.
Мика коротко рассмеялась.
– А если вы проиграете?
Он пожал плечами, улыбнулся.
– Ну, значит, посвящу тебе наше поражение.
13
На другой день Мика проснулась раньше обычного, за полтора часа до будильника. Долго лежала в темноте, прислушиваясь к трепету внутри. Сердце, казалось, не просто отстукивало привычный ритм, а как будто звенело, рассылая по всему телу волны…
Вчера вечером так же было. Она даже думала – не уснёт, проворочается до самого утра, но нет, уснула. Зато теперь вот проснулась ни свет ни заря, и сна ни в одном глазу. И по закону подлости сморит её, конечно, в самый неподходящий момент – в школе, например, на алгебре. А математичка сегодня обещала контрольную.
Однако мысль о школе разволновала её ещё больше. Мика поймала себя на том, что ей хочется скорее в школу. Хочется вновь увидеть Колесникова. И на соревнования в неизвестный ей «Старт» тоже хочется.
Только вот как это будет выглядеть со стороны? Он её позвал, можно сказать, случайно, походя. И она сразу же согласилась, не задумываясь. Хотя на баскетбол ей плевать с высокой колокольни, она даже не особо разбирается в правилах игры. И он это наверняка знает.
Впрочем, и соревнования эти – всего лишь предлог. С тем же успехом он мог позвать её куда угодно. Но соревнования – это звучит прилично. Благовидно. А заодно и пробный шар запустил.
Если прийти, терзалась Мика, он сразу поймёт, что нравится ей, а самомнение у него и без того раздутое донельзя. А вот если она не придёт, то он, может быть, начнёт сомневаться. Но так хочется пойти…
На цыпочках, чтобы не разбудить бабку, Мика пробралась на кухню, прихватив с собой косметичку.
Прежде в школу она почти не красилась. Могла лишь едва-едва тронуть губы розовым. Но сегодня она ещё и аккуратно подвела глаза, мазнула тушью ресницы, оттенила скулы. Получилось неброско, еле заметно, но черты как будто стали чётче, краски – ярче, взгляд – выразительнее. И волосы, густые чёрные кудри, она укладывала с особым тщанием.
Бабушка всё-таки проснулась. Выползла на кухню, широко зевая и стягивая рукой полы халата. Стрельнула взглядом и не удержалась – фыркнула.
– Лучше бы позавтракала нормально, чем марафет наводить. Было б ещё перед кем.
Мика неожиданно смутилась, как будто её застукали за чем-то неприличным. Торопливо собралась и сбежала в школу, не дожидаясь, когда за ней зайдёт Лёша.
Он догнал её по пути, уже у ворот.
– Куда так торопишься? – спросил он, пристроившись рядом.
Мика только улыбнулась в ответ, пряча неловкость. Лёша исправно заходил за ней каждое утро, а сегодня, сбежав от чересчур проницательного бабкиного взгляда, она про него даже не вспомнила…
Теперь, когда погода испортилась и похолодало, парни из их класса больше не торчали по утрам на крыльце, как бывало в сентябре. Перенесли место «утренней сходки» в вестибюль, облюбовав подоконник прямо напротив входа. И стоило им с Лёшей войти, как те тут же оживились, замахали, заулюлюкали.
Мика поймала себя на том, что сразу, цепко осмотрела обращённые к ним лица одноклассников. Увидела, что Колесникова нет. Сердце, уже было набиравшее обороты, сразу стихло, успокоилось.
Стоять тут, с ними было неинтересно. Эти их шутки дурацкие, одинаковые скучные разговоры, неумелое позёрство… Она бы сразу ушла, но Жоржик её задержал. Спросил очередную глупость. Лёша на него привычно цыкнул, чтоб не донимал. Она благодарно улыбнулась Лёше, с лёгкой укоризной – Жоржику и развернулась.
– Вы как хотите, а я пошла в класс.
И практически в ту же секунду в вестибюль вошёл Колесников.
Он не носил шапку, хотя давно пора бы. Под чёрную тонкую куртку надевал толстовку с капюшоном. Капюшон и натягивал вместо шапки на уши. Но, судя по всему, это мало помогало. Голову он втянул в плечи, руки спрятал в карманах, весь съёжился. Казалось, у него зуб на зуб не попадает.
Затем он устремил смеющийся взгляд на одноклассников, мимоходом скользнул по ней. Хотел им что-то сказать, но будто забыл слова, снова посмотрел на неё. Задержался, залип, чуть приподняв брови, даже рот приоткрыл, будто впервые увидел. Пробормотал с явным восхищением в голосе: привет.