Жестокие игры I

Двое уже поднимались, но всем им явно расхотелось трахаться и отвечать мне взаимностью. Хотя наивным я не был. Несло мочой. Неужели пацан обоссался? Я вроде за грань болевого порога не заходил…

Взял Марину под локоть и повел по дороге быстрым шагом. Она плакала, вытирая сопли, все рвалась от меня убежать.

– Не дергайся, дурочка… Где живешь? До квартиры провожу, – буркнул я недовольно, разглядывая безлюдный спальный район – прям находка для ловли припозднившихся девочек.

– Я сама добегу, вон мой дом, – всхлипнула девчонка, указывая на высотку за темными кронами.

– Угу, уже чуть не досамакалась! – рыкнул раздраженно.

Свечка с одним подъездом и вялым светом фонаря. Марина торопливо дрожавшими пальчиками набирала код домофона, я окинул взглядом пустынный двор, как зверь втягивая воздух – запах мочи преследовал. Перевел взгляд на ножки девчонки передо мной, полюбоваться напоследок точеной красотой…

…Твою. Мать.

Сам не понял, как сунул руку ей между ног. Так и есть – описалась она. Эти темные полосы по внутренней стороне джинсов глаз не обманули.

Марина взвизгнула, повернулась, глаза по блюдцу, слезы с рубль, губехи трясутся, зубки стучат так, что губу прикусить не может.

Да блядь!

Сердце сжалось, аж вздохнуть больно.

Убью уродов!

Взял ее за плечи, рванул на себя, обнял крепко и… накрыл красивые губы поцелуем – словно мозг выключился, едва она попала в мои руки. Накинулся, как голодный, на теплый рот, облизывал ее язык и сосал губы со стоном, потому что сердце пульсировало на кончике головки. Маринка стояла ни жива ни мертва, словно деревянная. Лишь это отрезвило. Отпустил резко, ее аж повело ко мне, что пришлось за плечи придержать. Горло словно колючей проволокой затянуло – ни вдохнуть, ни слова сказать – так накрыло от запаха нежного, от дыхания горячего, от ощущения гибкого тела в руках. Аж картинка перед глазами задергалась судорожно – так жгло неистовой потребностью содрать с нее всю одежду и облапать во всех местах, чтобы вилась и плавилась подо мной.

Пиздец как яйца сжались.

Тяжело дыша, я протянул за Маринку руку и набрал дежурный код, открыл дверь:

– Иди, – прохрипел низким от дикой похоти вибрирующим голосом, – я постою. Если что – ори.

Прибегу и оттрахаю в подъезде.

Она пару секунд смотрела на меня, ошалевшая, а потом неожиданно кинулась на шею и прижалась губами к моему рту. Неумело совсем. Еле успел выставить ногу, чтобы дверь не закрылась, и удержаться, чтобы не опрокинуться с ней на спину – хорош бы я был. Трое парней не свалили, а девчонка уложила бы на обе лопатки.

Не успел додумать, как она исчезла в подъезде, а через пару рваных вдохов услышал, как заскрежетал ключ… хлопнула дверь на первом этаже. Через несколько секунд справа в глубине квартиры загорелся свет.

Руки тряслись, я привалился к фонарному столбу, выудил из пачки последнюю сигарету и затянулся жадно. Дико хотелось расслабить штаны – жало в паху. Че ж меня так переклинило-то, а? Будто задниц я мало классных видел. А Маринка еще девственница, похоже, – неопытность из каждого жеста и взгляда так и перла.

Подождал еще пару минут напротив ее окон, оценивая, – слишком низко расположен первый этаж, я спокойно мог бы залезть. Да кто угодно смог бы. И нет решеток.

Я развернулся и пошел назад в парк – нужно было довести начатое до конца, – но трех ублюдков на месте не обнаружил. Интересно, местные это или специально выскочили из автобуса за Маринкой? Постоял минут десять, прислушиваясь, – тишина. Плохо. Нахмурился и вернулся к дому девчонки.

В окне зажегся свет, я увидел навесные шкафы – кухня, а следом и саму девушку. На ее голове было намотано полосатое полотенце – из ванной. Маринка выглядела такой мелкой и беззащитной, когда куталась в махровый халат и стояла задумчиво, прислонившись бедром к столу, согревая о кружку ладошки.

Я достал сотовый – почти час ночи, в метро не успел. Нашел приложение «Яндекс. Такси» и вызвал машину. Время ожидания – шесть минут, значок иномарки разворачивался где-то на другой стороне парка в конце квартала.

Девушка поставила кружку на стол, потерла устало лицо и ушла с кухни, выключив свет. И, будто только и ждала этого сигнала, подъехала «субмарина». Я сел в машину, молча откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

Спокойной ночи, Маринка…

***

Не могла уснуть.

Ни горячий душ, ни чай с мятой, ни капли пустырника никак не могли побороть то, что творилось у меня в душе. Хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Меня аж выкручивало от того, что я описалась от страха.

Ну вот за что?!

Я вообще сегодня не должна была работать в сауне! Вчера отработала последнюю смену и сказала управляющему, что не приду больше! Впереди зачеты, конкурс «Мисс Университет», сессия, а в городе объявился какой-то маньяк, и бабушка встала на дыбы. Но днем мне на карту капнуло три тысячи рублей, а следом раздался звонок Ольги – молодой женщины, моей коллеги. Она сквозь лающий кашель хрипло умоляла подменить ее хотя бы на вечер и кинула оплату за две мои полные смены! Я аж зажмурилась, чтобы заглушить совесть, и согласилась – как раз конец месяца, у бабушки практически кончилась пенсия, а у меня – деньги на дорогу. И Ольга столько раз меня выручала, когда я не могла прийти вовремя после универа. Конечно, я согласилась, хотя коленки тряслись от одной мысли, что надо обслуживать вип-домики. Я отработала в «Нимфе» всего несколько месяцев и обслуживала лишь обычные номера. Люди туда приезжали в основном семейные, спокойные, да даже если и были шумные компании, то охранник всегда рядом, и никаких эксцессов не случалось.

А тут… Мне еще повезло, что из трех вип-домиков один уже освободили, когда я пришла, во втором был девичник – пьяные веселые женщины за сорок гуляли на широкую ногу и чаевых мне отвалили столько, что я поняла, почему Ольга – мать-одиночка двух мальчишек-близнецов – легко скинула мне такую сумму, да и вообще держалась за свою работу. А вот третий домик… это было попадалово.

Меньше всего я ожидала увидеть там компанию мажоров из своего универа – раз, Виталю – два, и в такой пикантной ситуации – три.

В душе медленно перевернулся шипастый ком, словно раздирая ее в кровавую кашу. Ночь, темно, я одна в своей комнате – и все равно ползла под одеяло с головой и закрывала горящее лицо руками, потому что мне было стыдно так… врагу не пожелаешь.

Одно успокаивало – Виталя не замечал меня в универе до этого, с чего бы ему заметить меня теперь? Он вообще не узнал во мне соседскую девчонку-подростка младше его на шесть лет. Парень учился вроде бы в кадетском корпусе и дома бывал только в выходные дни. Приходил такой весь сильный, подтянутый, уверенный в себе, а я каждую пятницу торчала у окна или сидела на лавке у подъезда, чтобы не пропустить его. Конечно, он не обращал на меня внимания, гонял на мотоцикле, соревновался с друзьями в подтягивании на турнике, пел под гитару песню о лягушке… Мое сердце трепетало от одного его голоса, взгляда на него, а когда Виталя весело подмигивал и говорил при встрече на лестничной площадке «Привет, соседка!», я готова была целовать воздух и его дверь от щенячьего восторга.

Когда мои родители собрались уезжать в Краснодар, я устроила истерику, что никуда не поеду. Только, такая глупая, думала, что ко мне переедет жить бабушка из Реутова, а вышло все наоборот – меня перевезли к ней и перевели в другую школу.

И вот в этом году после зимней сессии я увидела в главном корпусе МГУ его. По привычке стала его тенью.

Но он меня в упор не видел. Это я знала расписание его лекций, какой дорогой и во сколько он пойдет, где поставит свою цвета мокрого асфальта бэху, и даже аромат его парфюма – древесный, с нотками соленого моря и крепкого рома. Я снова караулила Виталю, ждала, затаив дыхание, а потом старалась унять сильно бьющее сердце, которое появление бывшего соседа чувствовало, даже если глаза его еще не видели. Все просто исчезало, когда он появлялся в радиусе ста метров. И я безошибочно поворачивала голову туда, куда показывал мой внутренний компас.