Рыбий глаз

— Вы бы сначала глянули, а потом уже меня чертыхали почем зря!

— Ладно, проси. — Ювелир предпочел сделать вид, что не заметил вызывающего тона Куна.

Для начала Ян Карлович подышал на камень и покрутил в руках. Затем, поднес его к глазам, бросил взгляд на электрическую лампочку под потолком и наклонился к лежащей на столе газете, а завершил осмотр при помощи огромной лупы.

— Ну-с, любезный, — обратился он к сидящему напротив Рафаилу. — Откуда у вас эта вещица?

— Рыбий глаз-то? — нервно усмехнулся тот.

— А почему рыбий глаз?

— Так, кухарка внутри семги нашла, когда чистила. У нас на Свири, в Лодейном поле, слыхали?

— Не слыхал. — Ян Карлович с напускной брезгливостью положил находку на стол. — Это — луковый камень, обычный кварц, но цвет очень занимательный. Сколько вы за него хотите?

— Чтобы без обмана хочу, — сглотнул слюну Рафаил, вперившись глазами в ювелира, но ни один мускул не дрогнул на лице у старика.

— Без обмана? Тогда даю вам пятьдесят. — Ян Карлович извлек из бумажника ассигнацию и положил на стол перед визитером.

— Сколько-сколько? — не поверил своим ушам Рафаил, услыхав вожделенную сумму. — Неужто сразу целых полсотни?

— Да вы, смотрю, малый не промах! — Геклер убрал ассигнацию в бумажник и достал оттуда две других. — Однако же, двести — моя последняя цена. У камня изъян — трещина ровно посередке. Может от любого чиха расколоться.

Уловив бегающий, полубезумный взгляд Деева, умудренный жизнью Ян Карлович добавил к двум последним ассигнациям первую.

— Соглашайтесь уже или уходите! — со злостью произнес ювелир. — Аннушка, проводи нашего гостя!

В наступившем было молчании, Рафаил трясущимися руками сгреб ассигнации и запихнул их в карман сюртука. Нетвердой походкой и воровато оглядываясь, он покинул кабинет Геклера, совершенно справедливо полагавшего, что вид чужих денег, жаждущих сменить хозяина, способствует быстрейшему принятию решений.

В трактире "Куликовъ" Деев сразу заприметил одиноко сидящего за столом Ефима и составил ему компанию, но их беседа продлилась совсем недолго: уже минут через десять Рафаил уткнулся носом в потемневшие струганные доски стола, отполированные засаленными локтями многочисленных посетителей питейного заведения.

— Эко быстро его развезло! — громко доложил окружающим Ефим и с трудом выволок обмякшего друга из-за стола. На улице он бережно, стараясь не разбудить, погрузил Рафаила в пролетку. — Но, пошла! Но!

После ухода незваного гостя, ювелир проделал еще несколько манипуляций, посидел пару минут, обхватив голову руками, и взялся за телефонную трубку.

— Барышня, Болина мне, будьте любезны. Да что ж такое! — Ян Карлович отставил в сторону трубку и крепко выругался. — Барышня, у меня ничего не болит. Торговый дом Болин! Да, Эдуард Людвиг, поставщик двора.

Между тем, Анна, сопроводив Рафаила до входной двери, собралась позвать хозяина к обеду. Подойдя к двери кабинета, она прислушалась: ювелир разговаривал по телефону.

— Эдуард Карлович, зеленый и тринадцати карат! С трещинкой, но после огранки… Я понимаю, что не одну сотню! — Судя по голосу, ювелир едва сдерживался. — Чепуха? Да он у меня перед носом лежит!

Осознав, что собеседник прервал разговор, Геклер бросил трубку на рычаг, не забыв упомянуть болинскую родительницу. Открыв блокнот и черкнув в нем пару строчек, ювелир вырвал листок, завернул в него камень и положил в карман халата.

— Можно подавать, Ян Карлович? — деликатно осведомилась Анна, появившись на пороге кабинета.

— Иду, Аннушка, иду, — закивал Геклер. — И подмети тут, а то визитер этот своими сапогами натоптал грязи.

Отобедав и немного вздремнув, Ян Карлович вернулся в кабинет и продолжил обзванивать знакомых ювелиров одного за другим, с каждым разом раздражаясь все больше и больше.

— Геклер у аппарата. Никакой ошибки, все, как я рассказал. Хорошо, на следующей неделе поговорим.

— Что вы говорите? Я-то как раз имею представление в отличие от вас!

— Ах, не бывает! Вам же хуже. Ведь потом жалеть будете!

— Я из ума выжил? Да как вы смеете! — Старик выронил трубку и схватился за сердце.

Извозчик Ефим Чалый, бляха номер 216, остановил экипаж неподалеку от ювелирной лавки и открыл ящик под сиденьем пролетки. Оттуда он извлек и спрятал под накидкой заряженный двуствольный пистолет.

"Если этому недотепе сразу двести пятьдесят отвалили, то камушек огромных деньжищ стоит, — рассудил Ефим, после того, как отвез Рафаила подальше от людских глаз и обчистил дружка до нитки. — А значит, надо бы его того…"

Быстренько прибравшись в кабинете, Анна выскользнула на улицу и скрылась за дверью ювелирной лавки напротив.

Увидев переходящую дорогу Анну, Ефим поспешил следом. Остановившись у входной двери лавки, он осторожно приоткрыл ее и приложил ухо к образовавшейся щели.

— Аня! — улыбнулся Кун и вышел из-за прилавка навстречу посетительнице. — Ты зачем здесь?

— Яша, хозяин в горячке и телефонирует всем без умолку.

— О чем говорил, не подслушала?

— Толком не разобрала, но он в блокноте написал что-то, а я вырвала. — Анна протянула Куну чистый листок бумаги.

Якоб положил листок на стол и аккуратно поелозил по бумаге грифелем карандаша под большим наклоном, пока надпись не стала удобочитаемой: "Рыбий глаз, неогр. зел. алм. додекаэдр. 13 к.?00 000р!!! Найден: Злодейное поле, р. Свирь".

— А что сие означает? — полюбопытствовала Анна.

— То, что у Геклера совести ни единого грамма! — Якоб судорожно закашлялся и схватился за коробку с леденцами. — Ему алмаз дорогущий на блюдечке преподнесли, он эту деревенщину облапошил, а я тут как бы и не при чем!

— Успокойся, Яшенька! — Анна ласково погладила Куна по волосам.

— И не подумаю! — Якоб закинул в рот пару леденцов и закрыл крышку жестянки. — А ну-ка, пошли разбор учинять!

Извозчик едва успел отпрянуть от двери и отойти на несколько шагов в сторону: мужчина и женщина, вихрем вылетев из лавки, перебежали через дорогу и исчезли за дверью на противоположной стороне улицы.

Анна вошла в кабинет первой и обнаружила в кресле неподвижное тело Геклера, после чего позвала из коридора ожидающего приглашения Куна.

— Это его Бог наказал за жадность! — Кун запустил руки в карманы халата ювелира, развернул бумажку и с торжествующим видом показал всхлипывающей женщине свою находку. — В общем так: про алмаз мы ничего не знаем и не ведаем. А я пойду, свистну городового. Все поняла?

Анну согласно кивнула, а Якоб положил завернутый в бумажку алмаз в коробку с остатками леденцов и, перепрыгивая через ступеньку, побежал вниз по лестнице к выходу.

— Наше вам! — Поджидавший у двери Ефим преградил дорогу мужчине. — Ну что, чахоточный, веди.

— Куда? — оторопело спросил Якоб, опустив глаза на приставленный к груди пистолет.

— Дурака не корчи! За камушком веди!

Сонечка Мякишева, подогнув ноги, сидела в кресле и читала книгу "Овод", подаренную ей на семнадцатилетие Яном Карловичем. Слезы градом катились по ее щекам, и она едва успевала промокнуть их платочком. Ведь ни одна слезинка не должна упасть на страницы книги, вдруг ставшей для нее таким открытием после череды женских романов, которые во множестве стояли на книжной полке. Ей было невообразимо жалко, что действо подходит к концу.

— Солдаты тебе не друзья, Артур! Таких друзей… И этот Войнич — скотина бессердечная! — Соня, положив книгу на колени, прицелилась указательным пальцем в воображаемых солдат и Войнича. — Вот вам! Бах! Бах! Бах!

Неожиданно прозвучавший выстрел заставил девушку вздрогнуть. Соня отбросила книгу и вскочила с кресла. Вооружившись лежащей на полу кочергой, она добежала до кабинета Геклера и замерла на пороге в ужасе. Ненавистный ей Ефим Чалый, стоя на коленях, двумя руками вцепился в горло поверженного Якоба — нового маминого ухажера. Рядом с ними лежит мама с залитым кровью лицом, а Ян Карлович с откинутой назад головой замер в своем кресле.