Страница 9 из 10
Зря старалась, они не поняли, что я их идиотами обозвала.
Полчаса гляделок и никакого результата. Я уже по-настоящему захотела в туалет, попыталась подняться и дойти до двери, но меня жестко вернули обратно на диван. Большая ладонь легла мне на лицо.
– Ни звука, – угрожающе.
Криворотый так перекосил лицо, что я реально испугалась. Его в фильмах ужаса без грима можно снимать.
Прикрыв глаза, я старалась услышать голос глава. Так хотелось знать, о чем они там говорят. В то, что меня отпустят, я не верила. В таком случае не приставил бы Герман ко мне этих мордоворотов…
– Вовка, ладно он испортил себе жизнь, ты зачем туда лезешь? Всю оставшуюся жизнь будешь спать с пистолетом под подушкой? У всех вас один конец. Уходи от Германа, возвращайся в медицину! – кричал где-то в коридоре Олег Иванович.
– Я ему нужен, Олег, – намного тише, но уже близко к кабинету, поэтому я отчетливо расслышала.
– Нужен? Тебя убьют вместе с ним!
– Это мой выбор, – твердо произнес младший из братьев.
– Верни Агату, если не хочешь стать мне врагом.
– Герман ведь сказал…
– Мне все равно, что он сказал, – перебил брата Олег Иванович. – Я ему не верю. Агата в этом доме.
– Мы знали, что ты приедешь за ней, поэтому перевезли в другое место. Заберешь девушку, когда Герман встанет на ноги. Если она сама захочет от него уйти, – с долей высокомерия.
«Еще как хочу!» – только крикнуть не могла, гориллы нависли надо мной, когда братья подошли к кабинету.
– Хочешь, чтобы я и тебе врезал? – прорычал глав.
– Побереги руки, хирург. Прекрати уже махать кулаками, пока не сломал себе карьеру.
Я испугалась, не хотелось бы, чтобы Олег Иванович престал оперировать.
– Если с ее головы упадет хоть один волос, вы пожалеете, – произнес он жестко напоследок и ушел.
Значит, глав из-за меня дал по роже Герману? В груди разливалось тепло, так благодарна была Олегу Ивановичу, словами не передать. Владимир прав, это опасно, такие руки нужно беречь. Тем бесценнее был его поступок.
– Она в туалет просится, – произнес криворотый, когда Владимир открыл дверь.
– Сходи в туалет и поднимись к Герману, – скомандовал Владимир. Он был зол, словно винил меня из-за ссоры с братом.
Мысленно послав их всех, куда подальше, отправилась в уборную. Я долго ждала, когда меня выпустят, поэтому и мафиози пусть подождут.
Значит, скоро меня отпустят. Как бы хотелось, чтобы это оказалось правдой.
– Ты чего там застряла? – стукнув в дверь, крикнул Владимир минут через двадцать, а может и тридцать.
Нет возможности уединиться. Побыть наедине с собой. Относятся ко мне, как к рабыне, еще и гнев свой срывают.
– Звоню в полицию, – яростно крикнула. Решила зло пошутить. Посмотрим, как они сейчас забегают. Точно решат, что я украла телефон, ведь пистолет уже разок раздобыла. – Ждите, через три минуты полиция будет здесь, – подлила масла в огонь.
– Твою!..
Веселилась я недолго. Переполох, который устроила, забавлял меня секунд сорок, потом вырвал с корнями дверь в уборную влетел злой, как сто демонов – Владимир. Схватил меня за волосы и потащил к машине.
– Ты об этом еще пожалеешь! Что ты наплела мусорам, тварь? – орал он. Таким злым я видела его в первый день знакомства. Хотя, нет. Сейчас Владимир был намного злее. – Трубку сюда дай! – больно потянув за волосы.
Я заметила краем глаза, как по лестнице спускается Герман. Видать не меньше брата зол, раз не приказал меня отпустить.
– Телефон верни! – чуть не поднял меня за волосы, я уже думала, сорвет с меня скальп.
– Какой телефон? – взвизгнула я. Кожа головы разрывалась, тут хочешь, не хочешь, закричишь.
– Который ты вытащила у Кота! Тот, с которого позвонила ментам! – выговаривая сквозь зубы. Не скажешь, что этот человек раньше спасал жизни. Бывший врач – ныне убийца.
– Я ничего не брала! И никому не звонила, – завопила во все горло.
Ненавидела их всех, но злилась на себя. Нашла с кем шутить.
– Вова, отпусти. Послушаем, что она скажет, – произнес Герман повелительным тоном. У него под глазом налился лиловый синяк. На губе
Я кричала, а эта преданная хозяину собака и не подумала надо мной сжалиться, а тут сразу повиновался. Приложила руку к горящей коже головы, стала растирать. Боль это не снимало. Мне было кусок льда на голову опустить или лидокаином ее облить.
– Что ее слушать, уезжать надо!
– Давай так, – вытащил Герман пистолет и направил на меня. – Если к воротам подъедут менты, я пущу тебе пулю в лоб, согласна?
– Не подъедут, – голос дрогнул. Неприятное чувство, когда на тебя направляют пистолет. Весь мир сужается до дула направлено в лицо. – Я неудачно пошутила.
– Пошутила? Ты пошутила?! – делает шаг ко мне, не убирая пистолета.
– Да. Вы обманули своего брата, заперли меня с бандитами, я разозлилась, – быстро тараторю. Наверное, ссора с братом Германа и без этого разозлила, а тут я еще масла в огонь подлила.
– Решила выпустить коготки? – с усмешкой, опуская пистолет. – Вова, оставь нас. Узнай, куда делся телефон Кота.
Мы остались наедине. Я продолжала растирать кожу на голове, которая так и не перестала гореть. Барсаев медленно двигался на меня, я отступала. Он явно что-то задумал. Пистолет полетел на кресло, я проследила за ним взглядом, что не осталось незамеченным мафиози.
– Даже не думай, синеглазка. Зря потратишь время, он не заряжен.
Я не поверила, но проверять не стала. Все равно ведь не выстрелю, лучше бежать. Куда? Не знаю…
Несмотря на ранение, он двигается с такой скоростью, что я не успеваю сбежать. Хватает меня за локоть и резко разворачивает лицом к себе. Я отступаю, но лопатки упираются в стену.
– Синеглазка, ты провинилась. Очень сильно провинилась, – тянет слова. – Со мной шутить нельзя, ты еще не поняла?
– Я могу извиниться за свой неуместный юмор. Вы ведь тоже человек, наверняка были ситуации в жизни, когда эмоции захлестывали и вы не думали о последствиях.
– Да, были. Сейчас одна из таких ситуаций, – он вплотную прижимается ко мне. – Чувствуешь мои эмоции?
Еще бы я не почувствовала! К щекам приливает кровь, пытаюсь отжаться, Герман не позволяет.
– Хочешь заслужить мое прощение, синеглазка?
Несмотря на страх, на то, что до сих пор саднит кожа головы, у меня не получается промолчать. Куда-то делся инстинкт самосохранения? Пропал напрочь.
– Тяжело будет, но без вашего королевского прощения, постараюсь как-нибудь прожить, – прикусить бы язык, а не получается. Меня пугает и одновременно злит сложившаяся ситуация.
Я уже наговорила лишнего, меня чуть не убили и все равно продолжаю дерзить Барсаеву. Хотя, по мне лучше смерть, чем то, на что намекает этот бандит! Даже думать не хочу, на что они способны.
Он долго пристально на меня смотрит, не пойму злится или сдерживает смех, морщины вокруг глаз появились оттого, что он прищурился, уголки губ подрагивают. Между нами считанные миллиметры и то, потому что я втянула в себя не только живот, но и грудь как-то умудрилась отлепить от его тела.
– Совсем дура или настолько бесстрашная? – скалясь, спрашивает Герман.
– Скорее первое, – честно отвечаю.
Не будь я дурой разве попала бы в такой переплет? Нужно было отказаться ухаживать за ним после операции. Взять больничный и уехать куда-нибудь.
Барсаев откидывает голову назад и начинает смеяться. Его твердое тело расслабляется, я не ощущаю давления на свой живот и бедра. Получается вздохнуть. Его настроение так быстро меняется, что я не успеваю подстраиваться. Он сам отступает, а я делаю пару шагов в сторону.
– Не злись на Владимира, – произносит он. – Перед ним непростой выбор – остаться со мной и потерять Олега или уйти к нему и тогда возможно потерять меня. Вовка возомнил себя моим ангелом-хранителем. Из нас троих ему тяжелее всех. Он всегда был в тени Олега. Их вечно сравнивали, и понятно, что не в пользу Вовы. Хотя он тоже был хорошим хирургом. После смерти пациента, у которого не было шанса выжить, ему устроили настоящую травлю. Любимая женщина его бросила, когда нужна была поддержка. Вовка полгода не просыхал, тогда я забрал его к себе.