Страница 4 из 15
Чувствовал. Знал. Не верил, а сердце подсказывало. Теплота и боль жгут душу. Нервы, как оголенные провода.
И вместе с ними ненависть. К существу, которое обрекло мою дочь на мучения. Бывшая жена… ядовитая гадюка. Она отказалась от нее в роддоме. Обставила для меня все так, будто дочь умерла.
Я тогда едва умом не тронулся. Так ждал ее появления. А потом все эти годы оплакивал свою кровиночку.
И ведь разыграла все мастерски, не подкопаться. Зараза!
Чуть меньше года назад узнал, что дочь жива. Когда вскрылись все мерзкие подробности злодеяний моей бывшей.
Сколько судеб переломала гадюка. Даже ее многочисленные измены, кажутся сущей мелочью.
– Это еще не все новости, Костя, – вырывает меня из раздумий мурлыкающий голос Наташки.
– Что еще? – устало интересуюсь.
– По ходу… это, – выгибает бровь дугой, – В животе у этой Любы тоже твой ребенок…
Глава 3
– Болит? – невесомо прикасаюсь к ее плечу.
– Чуть-чуть, – поднимает голову и смешно морщит носик.
Надюша редко жалуется. Страшно это говорить, но она привыкла терпеть. Когда я ее нашла, малышка очень сильно хромала. И при этом стояла на коленях в мороз. У нее был перелом бедра, который неправильно сросся.
Страшно вспомнить, через какой ад мы прошли, пока восстанавливали ножку. Как ни прискорбно признавать, тогда нам помог Павел Аристархович. Деньги на лечение дал Веня. Больше года доченька промучилась, не все шло гладко, были осложнения.
– Мое ты сокровище, – целую ее в носик.
– Мамочка, чем ты расстроена? – смотрит на меня пытливо. Не детским взглядом.
Она повзрослела слишком рано. На глаза снова наворачиваются слезы.
– Уже все хорошо, ты же со мной, – улыбаюсь.
– Как мой братик? – кладет здоровую ручку на мой живот.
– Отлично! Уже хочет увидеть свою сестренку, – сердце щемит от нежности.
Как же я перед ней виновата! Никогда себе не прощу! И Вениамину тоже! Я попала на сохранение в больницу. Надя осталась с мужем и няней. Я сама выбирала ее. Столько рекомендательных писем, огромный опыт работы. А в итоге женщина не уследила за малышкой. Дочь упала с окна второго этажа. Итог – травматические повреждения плечевого сплетения с отрывом двигательных корешков.
Правая рука не двигалась. Понадобилась операция, которая не гарантировала положительно результата. Но все прошло хорошо. Даже лучше, чем ожидали. Только теперь нужны деньги на реабилитацию. Надо заплатить Павлу Аристарховичу. Где взять средства?
Вениамин, будь он неладен. Ведь и по его вине все случилось. Он обещал быть дома. А сам уехал на сутки.
Скорее всего, к своей любовнице. Но это я сейчас понимаю. А тогда я ему верила. Ведь он выручил меня в безвыходной ситуации. Надюшу помог удочерить и отвоевать у тех страшных людей. Этими поступками муж расположил меня к себе.
– Мы очень ждем малыша! – сжимает мою руку. Серебристые глаза сияют. – Я буду тебе помогать!
Подавляю горестный вздох. Вспоминаю мерзкие вещи, которых наслушалась от врача и мужа. Такое говорить про ребенка! В них хоть что-то человеческое есть?
Сегодня моя вера в людей окончательно уничтожена. Больше никогда и никому не поверю.
– А почему ты с чемоданом? – спрашивает малышка, зевая.
– Спи, цветочек. Потом расскажу, – целую ее в щечку.
Когда придумаю, как мягче преподнести жестокую правду.
Укладываю дочь. Сама ложусь на соседней свободной кровати. Хорошо хоть Павел Аристархович не выгнал. После случившегося, не сомневаюсь, он на любую подлость способен.
Заснуть не получается. Мысли не дают покоя. И эта боль… она проникает в каждую клетку. Судорогами сводит тело, сердце кровоточит. Я как выжженная пустыня. Даже слез нет. Одна против целого мира. И я обязана выстоять. Ради своих детей. Дать им самое лучшее. Только как это сделать?
Утром Надюшу выписывают из больницы. Медсестра дает рекомендации. Многое ранее говорил и Павел Аристархович. Как ухаживать за малышкой, я знаю.
Но где взять деньги? Как расплатиться с клиникой? Украшений у меня нет. Муж никогда мне ничего не дарил. Осталось только колечко от мамы. Память… Но даже если сдать его в ломбард – это не решит проблему. Одна надежда на фонд.
Еще надо где-то найти квартиру. Отель – слишком дорого. На первое время думаю переночевать у Иванны. Она не откажет. Возможно, мне придется совсем обнаглеть и попросить денег в долг.
Подруг у меня нет. Я все свое время посвящала семье и работе в фонде. Только с Иванной мы сдружились. Она работает со мной. И еще жена лучшего друга Вениамина.
Когда садимся в такси, взгляд цепляется за белоснежную иномарку. Никогда не обращала на подобные вещи внимание. А тут на несколько секунд застываю. Автомобиль выглядит как яркое белое пятно на сером унылом фоне. Вот бы и мне найти свет в конце черного коридора.
По дороге Надюшка смотрит в окно с восторгом. Моя девочка… она умеет находить прекрасное в самых обыденных вещах.
– Мамочка, смотри, эти капельки на стекле похожи на сердце, – показывает пальчиком.
– Да… это дождик тебе шлет привет, – улыбаюсь, глотая слезы.
– Папа нас ждет? Я так соскучилась! – радостно восклицает.
Вздрагиваю. Как объяснить ребенку, что папе мы больше не нужны?
К счастью отложить неприятный разговор помогает таксист. Он подъезжает к фонду. И я облечено вздыхаю и расплачиваюсь.
На улице усиливается дождь. Зачем-то оборачиваюсь. Взгляд снова цепляется за белоснежный автомобиль. Тот же самый, что и около клиники. Странно…
Впрочем, мне какая разница. Передергиваю плечом и скорее бегу к зданию, чтобы не промокла дочь.
Дорогу мне преграждает охранник.
– Любовь Павловна, извините, – тушуется, прячет взгляд, – Но у меня строгий приказ вас не пропускать.
– Что? – ошарашенно переспрашиваю.
– Я человек подневольный, – пожимает плечами. – Мне сказали, вы тут больше не работаете.
– Даже если не работаю, почему не могу пройти? Забрать вещи… выяснить причины… – шепчу в растерянности.
Должна ведь привыкнуть к ударам. А нет… снова боль. Там же детки, которым нужна помощь. Фонд стал огромной частью моей жизни. И теперь у меня без наркоза вырывают кусок сердца.
Ведь могла предугадать такой исход. Вениамин соучредитель фонда на пару с мужем Иванны.
– Мамочка, все плохо, да? – с тревогой в голосе интересуется дочурка.
– Все отлично, цветочек, – отвечаю бодренько.
На что в ответ получаю укоризненный взгляд. Надюшку не проведешь. Она слишком хорошо все чувствует.
– Маленькие проблемы, но мы с ними справимся, – тут же исправляюсь.
Замечаю фигуру нашего главбуха.
– Захар Андреевич! – кричу и машу рукой. Привлекаю внимание.
Оглядывается, смотрит на меня затравленно. Но все же подходит.
– Любочка, прости, – шепчет мне на ухо. – Но ты лучше это… уходи. Так будет лучше.
Он напоминает испуганно зайца. Дрожит, постоянно оглядывается.
– Что вообще происходит?
– Ох, меня ночью вызвали. Заставляют деньги переводить на непонятные счета. Угрожают… Нечего тебе тут делать, Любонька, так лучше, – говорит очень тихо.
Физически ощущаю его страх.
– А деткам деньги перечислили? Мне же на днях одобрили. Там операции на носу… – свои проблемы отходят на второй план.
Ничего нет ценней детской жизни.
– Не светись тут… иди, – закрывает глаза, опускает плечи.
Нет… никто ничего не перечислил. Закусываю губу, чтобы не заорать в голос.
Ладно, меня выгнать! А дети при чем? Что Вениамин делает с фондом? Пахнет чем-то гнилым и отвратительным.
Захар Андреевич хороший человек. Но он перепуган до смерти и ничего мне не скажет.
– Иванна тут?
– Нет, ее… – качает головой. – Ты держись, Любочка, береги себя, – бросает на меня затравленный взгляд и понуро идет прочь.
Набираю номер подруги.
«Абонент сейчас не может принять ваш вызов», сообщает механический голос.
Снова вызываю такси. Поеду к ней. Надо выяснить все. И мне сейчас необходима помощь. В свое время я не отходила от Иванны. Не оставила ее в беде. Помогла справиться с изменой мужа. Взяла заботу о ее маленьком сыне на себя. В итоге они все же помирились.