Путь тени

Когда я пройду испытание, у меня появится возможность одолеть демонов Курунфа.

– Подожди, ты ведь сказала, что, по словам зверя, должна покинуть наш караван… – все окончательно запуталось. – Получается…

– Да нет, все логично, – поморщилась девушка. "Если бы!" – в этот миг ей были нужны сомнения. Потому что они давали бы надежду. А так… – Она ведь говорила, чтобы я ушла из каравана после того, как пройду испытание.

– Ну… – караванщики смотрели на нее оценивающе, совсем как работорговцы, думающие не о рабыне, а лишь о том, как бы ее повыгоднее продать. – Если все так… – для них после этих слов все решилось – окончательно и бесповоротно. Наилучшее решение всех проблем – пусть девчонка пройдет испытание, став полноправным человеком, способным самостоятельно решать свою судьбу, а потом уходит на все четыре стороны. И никто из небожителей не осудит их, если что выйдет не так, потому что это будет не их ошибка, а ее сознательная воля.

– А ты сама что думаешь о всем этом? – спросил Гареш девушку. В отличие от своих спутников, ему все это нравилось все меньше и меньше. Потому что было слишком сложно. А сложный вопрос не может иметь легкого решение.

Мати пожала плечами.

– Не знаю.

– Но ты что-нибудь решила для себя?

– Конечно. Пусть все идет как идет. От своего будущего не убежишь, чужого не догонишь. Все равно, что бы я ни делала, то, что должно случиться, произойдет. И вообще, если сопротивляться, будет только хуже. Так что… – она наклонила голову, вздохнула. – Будь что будет.

– Так сказала золотая волчица?

– Так учит жизнь. Что же до Ашти… – Мати улыбнулась, впервые за весь их разговор. – Она велела мне позвать метель. Как будто я – сама повелительница снегов, которой послушны ветра! – еще мгновение назад обычная теплая улыбка, навеянная воспоминаниями о подруге, померкла, стала бледной и грустной, а потом и вовсе обратилась усмешкой. Если бы это ни было так больно, она бы, наверно, рассмеялась над самой собой.

Гареш и Лари переглянулись. Вообще-то… Если девочка действительно дочь госпожи Айи, ей подобное под силу. Вот только… Когда же все началось? Прежде, чем Мати увидела этот сон или уже после? Что было в начале: тропа или караван?

А Мати, не замечая ничего, ничьих взглядом, ничьих вздохов, даже того, как сильнее сжалась державшая ее рука Киша, не слыша, как он зашептал ей на ухо: – Не бойся ничего! Я не оставлю тебя одну! Мы уйдем вместе! – продолжала:

– Еще Ашти очень разозлилась, когда узнала о помолвке. Она сказала, что этого не должно случится.

– Нет! – резко вскинул голову юноша. Его глаза горели решимостью настаивать на своем. Во всяком случае, до тех пор, пока боги сами не заставят его отступиться.

– Ты говоришь так, потому что боишься!

– Это не удивительно… – попыталась поддержать девочку, ободрить ее старуха, но Киш не дал ей ничего сказать.

– Но это не правда! Мати! – он затряс ее за плечи, вынуждая признаться.

– Я не знаю, – сорвалось с губ у девушке.

– Так или иначе, это был только сон!

– Да. Мой сон. А меня учили управлять снами. Какой бы бездарной ученицей я не была, Шамаш – хороший учитель. И что-то у меня получается. Во всяком случае, тогда, когда я знаю, что сплю. Я хотела увидеть Ашти – и она пришла. Я хотела, чтобы она сказала мне, что я вернусь в караван, и она сказала…

– Значит, ты хочешь пройти испытание? – старуха тепло улыбнулась ей. О да, именно о такой дочери она всегда мечтала – искренней, доброй, робкой и такой невинной, не только в жизни, но даже в мыслях.

Девушка кивнула.

– Наверно, я достаточно повзрослела, чтобы стать взрослой.

– А как же помолвка?

Она только тяжело вздохнула.

– Мати, если все дело… – Киш, еще мгновение назад такой решительный и резкий, поддался ее настроению, сник, отступил чуть назад, хотя, при этом, не отпустил ее руки, в результате – даже мягкостью своей вынуждая девушку сделать шаг себе навстречу. – Отец, – он повернулся к одному из дозорных, стоявших за спиной хозяина каравана – седоволосому, широкоплечему человеку с изрезанным морщинами лицом и широкими сильными ладонями. – Пожалуйста, повремените с помолвкой!

Мужчина молчал, нахмурившись. Было видно, что он не хочет менять принятого решения. Однако, если таково желание богов… Кто пойдет против небожителей, кроме отступника? Вместо него заговорила его жена – невысокая толстушка, выглядевшая куда моложе мужа, моложе даже своего возраста:

– Конечно, сынок! Раз богиня снегов считает, что сейчас не время, – она улыбнулась, подбадривая и вместе с тем – смущенно: – Может быть, для этого Она выбрала другое место. Какое-нибудь особенное, чудесное, – она рассмеялась – несколько нервно, пряча в этом смехе вздох облегчения – какая мать позволит своему сыну уйти в снега, навстречу с демонами Губителя? А ведь ему пришлось бы отправиться вслед за этой несчастной девочкой, если обряд будет совершен. – Гареш? – она повернулась к хозяину каравана.

Тот прицыкнул, со свистом выдул воздух сквозь стиснутые зубы, наконец, глянул на жену.

Лари качнула головой:

– Это не правильно, – ее слова… каждый мог воспринять их по-своему, ведь она не пояснила, с чем именно была не согласна.

Гареш кивнул.

– Вот и хорошо, – облегченно вздохнула мать Киша.- Раз так, нашему сыну еще рано проходить испытание…

– Нет, – резко прервал жену дозорный.

– Что?-она, удивленная, воззрилась на него.

– Решение было принято. И мы не станем его менять.

– Верно, – вновь кивнул Гареш.

– Но ты только что сказал… – метнулась к нему караванщица.

– Нельзя менять путь, по которому уже идешь.

– Нет! – вскинулась женщина, чувствуя, что теряет сына.

Но она была одна против всех.

– Обманщик именно на это и надеется.

– Я не хочу…! – сжав кулаки, она резко взмахнула руками, словно что было сил стучась в невидимую дверь небесного дворца.

– Мама…! – губы юноши дрогнули. Он чувствовал себя готовым на подвиг, на все, что угодно, лишь бы доказать, что он – не слабый маленький маменькин сынок!

– Все, что должно случится, непременно произойдет, – хмуро глянул на жену дозорный.

– Ты никогда не думал о нашем сыне!…

– Вот как?

– Ты…

– А что если это его судьба?

– Гареш, мой муж всегда был помешан на вере, но ты-то разумный человек! Лари, скажи ему! Ты ведь женщина, мать, ты должна понимать…

– Если, – прервал их голос девушки, – в моем сне был хотя бы вздох правды, помолвки не будет.

– Ты не сможешь отменить ее! – все взрослые повернулись к ней.

– Я и не стану. Если мой сон – правда, Ашти скоро будет здесь, – она смотрела прямо перед собой, в то время как всех остальных ее слова заставили занервничать, закрутить головами, в поисках золотых волков.

– Значит, – в обращенных на нее взглядах караванщиков перемешалось множество чувств, начиная со страха и заканчивая вызовом, в котором читалось возбужденно-нервное:

"Мы что, напрасно боялись?!" – Если волки не прибегут, значит, сон был от Обманщика? – "Да, удобно же устроилась эта чужачка! И что бы ни случилось, она ни при чем!" -Наверно, – развела руками девушка в движении полном безнадежности, словно в ее душе не было ни одного мгновения веры в то, что так и произойдет.

– Выходит, мы должны подождать… – проговорил Гареш, скрестив руки перед грудью.

– И сколько, интересно?! – нетерпеливо воскликнул кто-то из мужчин.

– Сколько нужно, – хозяин каравана болезненно поморщился.

– То есть, ты собираешься распустить круг, назначить новый сбор на более поздний срок и пока отправить всех в снега, чтобы мы, упаси нас боги, не упустили появления священных зверей? – продолжал настаивать тот же молодой голос.

Дерзость его речей, обращенных к хозяину каравана, имела объяснение: это ведь был его сын.

– Да, Гур, – Гареш тяжело вздохнул, устало закрыл глаза, мысленно шепча молитвой:

"Великие боги, только Вы знаете, как же мне надоело с ним спорить!" – Именно так.