Страница 94 из 108
– Что ты имела в виду?
– Я первая спросила.
– Ну… Может, Он еще передумает?
– Что?
– Если Он все-таки придет за ней… Ведь Он позволил ей влюбиться в себя, и…
Может быть… Госпожа Айя скрыта от Него плащом Губителя, а эта девочка…
Забота и опека предполагает что-то, какое-то чувство…
– Она Ему не безразлична – это несомненно. Но вряд ли госпожа Айя позволит, чтобы что-то такое случилось. Она слишком сильно любит Своего божественного супруга, чтобы не сгорать от ревности.
– Кто знает…
– Любая женщина скажет тебе: можно делить все, что угодно, но только не сердце мужчины! Либо все, целиком, либо ничего!
– Но госпожа не ненавидит девочку. Наоборот, Она покровительствует ей.
– Вот это странно… Если только… – задумавшись, старуха на миг замолчала.
– Что "только"?
– Как-то, в разговоре со своими спутницами по повозке, девочка упомянула, что она – Творец заклинаний. Нани еще потом всем рассказывала, смеясь…
– И ты поверила! Великие боги, Лари! Да это было…
– Что? Шутка? Кто посмел бы так шутить? Во всяком случае, не та, которая знает о богах не только из легенд.
– Но если это правда…
– То она может быть дочерью богини снегов.
– Боги! – глаза старика округлились. В них перемешались и ужас, и восхищение, душа была полна благоговейным трепетом.
– То-то и оно… Ты только представь, каково Ей!
– С одной стороны, супруг… С другой – дочь… А ведь еще в драконьем городе подозревали, что девочка – дочь богини снегов…
– Единственная! Одна за целую вечность! Легенды говорят, у Них с господином Шамашем не было своих детей. А Ему Она не изменяла никогда прежде…
– Как же сильно Она должна ее любить! Да, теперь мне все ясно.
– Так давай, делай, что должен! Ради чего Она привела к нам Мати, чего Она от нас ждет?
– Полубог! Истинный Творец заклинаний! О-о! – ошарашенный тем, во что он вынужден был поверить, караванщик стер со лба испарину.
– Ну что ты окаменел? Не стой ледяной куклой!
– Постой, подожди! Не так быстро! Мне нужно подумать…
– О чем! О чем тут думать! Мы должны торопиться! Пока все спокойно. Ты ведь не хочешь, чтобы караван оказался в самом сердце бури!
– Мы и так…Лари, тут нельзя спешить. Боги… Пусть уж лучше Они как-то сами во всем разберутся. Смертным лучше держаться в стороне, чтобы не нажить не нужных врагов -Как тебе, интересно, это удастся?
– А вот как. Подождем. И если господин Шамаш не придет за девочкой, значит…
Значит, Он согласен, что та судьба, которую госпожа Айя выбрала для малышки, наилучшая.
– И сколько ты собираешься ждать?
– Немного… Но немного подожду…
– И кто будет решать, сколько это – немного? – усмехнувшись, она качнула головой и устремила взгляд на пламень костра…
Время… Время – это та же дорога. Только еще более странная и непредсказуемая.
Так что порой кажется, что не ты идешь по ней, а она по тебе. Ведь даже когда ты стоишь на месте, ты продолжаешь путешествовать, и порой – даже быстрее, чем когда бежишь вперед. И еще. Если на тропе пусть всего раз, но можно повернуться и пойти обратно, то на дороге времени -никогда. А как хочется!
Глава 17
…– Снежные духи, лунные тени и призраки мрака! – Гареш выплевывал слова, словно проклятия и только присутствие жены, сидевшей у одного с ним костра, удерживало его от более смачных ругательств, вертевшихся на языке. Конечно, жена – свой человек, привыкший прощать. В конце концов, сами боги велели ей терпеть супруга.
И, все же… Есть слова, которые при женщинах не принято произносить. Самому потом стыдно будет. Сказанное же звучало недостаточно весомо, поэтому для значимости он с силой стукнул кулаком по ноге и, поняв, что переборщил, поморщившись, крякнул.
Дремавшая, опустив голову на грудь, старуха, вскинулась, взглянула на мужа слезившимися глазами, недовольно проворчала:
– Ну что ты шумишь, старик? – она зевнула, прикрыв рот тыльной стороной ладони. – И сам не спишь, и другим спать мешаешь.
– Да спи, спи, кто тебе не дает? – сказав это, караванщик замолчал, но ненадолго.
– Это просто невозможно! – но сам он никак не мог успокоиться. Раздражение просто переполняло его.- Десять дней! Мы стоим на месте вот уже десять дней!
– Не стой, кто тебе мешает идти? – не открывая глаз, пробормотала старуха.
– Как кто! – возмутился хозяин каравана. – Как будто сама не знаешь! Да богиня снегов, вот кто! Пока стоим и не думаем уходить – пустыня спокойна и чиста, словно глаза младенца. Но стоит пусть хотя бы мысленно сказать себе: "Все, пора в путь", как начинается метель. Да такая сильная, что за пологом небо просто смешивается с землей и перестаешь видеть не то что ушедшего вперед дозорного, но собственную руку, даже если подносишь ее к самому носу.
– И что?
– Как что! Нет, она еще спрашивает: "что"! Да мы здесь погибнем! Караван должен идти вперед! Нам нельзя вечно стоять посреди снегов! Или Она именно этого хочет от нас – чтобы мы замерзли, стали Ее ледяными слугами?
– Ты прекрасно знаешь, чего Она хочет! И мы обязаны исполнять волю богини, потому что горе тому, кто станет дожидаться времени, когда небожитель напоминает о долге!
– Да… – задумчиво протянул караванщик, затем – тяжело вздохнул: – Видно, придется… – провел ладонью по бороде, приглаживая. – Наверное…
– А почему так грустно? В конце концов, от нас не требуется никакой жертвы!
Ничего, кроме того, что произойдет и так.
– Да… Произойдет… – его взгляд устремился на огонь и замер, следя за движением языков пламени, словно надеясь разглядеть за ними картинки грядущего.
– Или ты не хочешь принимать в свой караван Творца заклинаний? Испугался ответственности? Ноша не по плечу?
Гареш поморщился. Да, все верно. Конечно, старуха права. Какой смысл противиться?
Судьба она и есть судьба. И, все же… Что-то удерживало его от этого, казалось бы, единственно верного и возможного шага. Если бы он понял, что – ему стало бы легче. А так… Сомнения мучили его. И раздражали.
– Ладно, – наконец, приняв решение, он поднялся. – Пойду.
– Куда?
– Отдавать распоряжения. К обряду испытания нужно готовиться.
– Решился! Слава богам! Ну наконец-то!
– У меня нет выбора. Я не могу допустить, чтобы с караваном случилась беда. Мой долг перед караваном – мое предназначение.
– Да при чем здесь долг… – начала караванщица, но, поймав на себе его укоризненный взгляд, качнула головой. – Ладно, не важно. Давай, делай, что собирался. Закончим со всеми обрядами – и в путь. Город уже заждался нас… …Медленно кружась, снежинки падали на щеки.
Над полуденной пустыней не бушевали ветра метели, нагоняя из-за горизонта мороз.
Все вокруг было наполнено солнечным светом, который крошился на осколки, однако же не уменьшаясь от того, не ослабляясь, а, наоборот, становясь сильнее и ярче.
Душа девушки пылала огненной водой, и тонкая плоть-лампа, светясь, нагрелась. Ее щеки были так горячи! И ничего удивительного, что коснувшиеся их снежинки стали таять, а Мати, застыв с закрытыми глазами и скрещенными у груди руками, представляла себе, что это слезы покатились по ее щекам, и от этой мысли становилось легче на душе…
Она никогда бы не подумала, что будет так рада слезам. Прежде они казались ей не только знаком слабости, но и источником боли, такие соленые и горькие. Теперь же она к немалому своему удивлению поняла: слезы – они как лекарство призваны врачевать, неся облегчение.
"Они всегда помогали мне… – думала девушка. – А я, неблагодарная, презирала их, ненавидела, гнала прочь. Я считала их знаком слабости, не понимая, что они помогали мне быть сильнее… И вообще… Они так нужны мне сейчас, настоящие слезы! Не эти – капельки талой воды, придуманные, и потому не могущие по-настоящему помочь… Но, должно быть, я тогда выплакала их все… Или же просто разучилась плакать, заставляя себя стать сильнее, чем была когда-то… Я выросла… Но я хочу оставаться ребенком! Потому что… Потому что ребенку не надо ничего решать, за него это делают другие. Не надо выбирать, отказываясь от чего-то ради другого, не надо терять, чтобы найти, даже не зная точно, найдешь или нет, не надо… Не надо быть взрослой! Великие боги, если бы Вы спросили меня: "О чем ты мечтаешь больше всего на свете?" Я бы сказала – навечно остаться десятилетней девочкой.