Вербомант 2

— Да, но это гораздо проще. Мужская мода дольше держится в одной поре, здесь и я вам в состоянии подсказать. Можно даже прикупить уже готовый костюм, я так часто и поступаю! За пяток империалов Анна подберет вам идеал по фигуре.

Я незаметно вздохнул. Если на себя уложусь в сотню, то терпимо. Пассивные вербы я не отключал, питался по рациону, поэтому рост активно продолжался, и к какому-нибудь новогоднему балу придется опять новый костюм брать.

— Пожалуй, воспользуюсь вашим советом, — улыбнулся я в ответ. — Ювелир тоже неподалеку?

— Вы абсолютно правы. Не идеал, но очень достойно. На самом деле вам стоит поглядывать в сторону костромских ювелиров. Граф Воронцов — один из богатейших людей Империи, и хотя их Род много требует от своих людей, но и заботится о них образцово, — Владимир задумчиво погладил подбородок. — Ювелирные украшения их Рода — произведения искусства, особенно с тех пор, как они породнились с Фаберже. Их подарки — не просто золотые побрякушки, а сложные механизмы с зачарованиями, хотя это лучше один раз увидеть, чем слышать. Боюсь, что такие по карману разве что императорской семье, но и другие украшения на заказ пользуются огромным спросом. Ни одна дама не устоит, — усмехнулся Владимир, оценивающе глянув на мою реакцию.

— А… Стоимость? — подумал я, что хватит уже ходить вокруг да около.

— Простенькие брошки или легкое колье — в районе десяти тысяч. Но для более сложных украшений… Проще сказать, что ценник не ограничен. Цесаревич дарил своей возлюбленной ожерелье за четыреста пятьдесят тысяч, но я бы не рекомендовал вам настолько увлекаться сравнением цен. Главное — чувства, которые вы вложите в подарок, Петр Константинович. И уникальность — достаточное проявление внимания.

Хоть я и был озадачен, но не сравнением цен. Понятное дело, что императорская семья не бедствовала. Миниатюрные механизмы с зачарованием предполагали наличие батарей, поэтому мне интересно, мог ли там быть вербинит? Вряд ли его используют одни лишь волхвы, и вариант с тем, что самородки дробят на Пыль тоже мне казался несостоятельным. Учитывая стоимость на небольшие куски в десятки тысяч рублей, движущиеся побрякушки для высшего света действительно могли быть из вербинита в том числе. Но знали ли Романовы и Воронцовы о его истинной ценности? Внезапно захотелось на прием в императорский дворец, чтобы убедиться, но могу себе представить, какую масштабную за мной откроют охоту, если я свистну брошь у правящего Рода.

Пока что стоит сделать для себя заметки. Неплохо бы познакомиться с Воронцовыми, а еще держать в уме, что рудники с чистым вербинитом могут оказаться либо у самого богатого Рода, либо у правящего. Впрочем, Романовы вряд ли владеют меньшим богатством, но их деньги просто так активно не считают. Если расклад подтвердится, то идея искать собственное месторождение все более и более здравая… Однако как только выяснится, что именно я нашел, мне начнут вставлять палки в колеса. Может, идея с Академией действительно не так уж и плоха — там я смогу оказаться на виду, и вариант «известный студент занялся развитием земель» смотрится всяко безобиднее, чем «неизвестный хрен с горы что-то затеял в Сибири». Правда, это означало, что я должен заполучить титул до поступления, то есть подготовиться к поездке на север неплохо бы уже в следующем году.

— Ох, Пётр Константинович, задал я вам задачку, — Пушкин принял мое молчание за расстройство насчет расценок ювелирки. — У наших ювелиров вы можете заказать отличные украшения в пределах нескольких сотен рублей. И даже необязательно расплачиваться сразу, — на всякий случай добавил Владимир.

— Удобно, — я сдержанно улыбнулся. — Ради красоты Марии Анатольевны мне не жаль и всего золота мира, но, боюсь, владельцы всего золота мира не оценят мое рвение.

Мы с Пушкиным тихо рассмеялись, избежав щекотливой темы сравнения доходов. Конечно, Владимир не собирался кичиться перед подростком заработками Рода, но я видел, как ему приходится тщательно подбирать слова, чтобы я не почувствовал себя не в своей тарелке.

Вместо этого мужчина выудил из внутреннего кармана пиджака письмо и вручил мне. Я вопросительно поднял бровь, а Пушкин приложил палец к губам.

— Воспользуемся моментом. Это сообщение для вас, Пётр Константинович, строго между нами. Можете иносказательно сообщить спутницам, но только если все это не уйдет дальше.

Я кивнул. Похоже, что Владимир полностью доверял графине Ландышевой, раз не против устраивать нечто секретное в этих стенах.

Записка рассказывала весьма логичные вещи. Понятное дело, что Николая Светлова кокнули из-за его знаний, но подробности… Группа эльфов, воспользовавшихся токсином. На первый взгляд ничего особенного, почему бы и нет. Но странности напрашивались сами собой.

Вдобавок к этому на меня обратила внимание агент ИСБ. Похоже, что ловить меня и сажать в имперские подземелья не собирались, но излишняя таинственность моей личности вызвала определенные вопросы. Синеглазка… Она же Марья Моревна Романова. Очень ценная информация, поскольку вряд ли простые смертные знали ее личность вместе с прозвищем, но от внешности — лишь общие черты.

Такой расклад меня не пугал, разве что пока не совсем ясно, какой баланс у госпожи Синеглазки в голове. С одной стороны — левый кудесник, который замешан в странном деле. С другой — он же вроде как помог стране. На чаши весов можно накидать еще и мою роль одного из «тридцати трех», но прошлое, связанное с упырями, вряд ли можно назвать позитивной страницей в досье. В общем, многое сейчас зависело от того, что надумала себе эта девица и что она знала о моем прошлом, я же не в том положении, когда можно легко сбросить слежку агента ИСБ. Я мог сбежать и изменить личность, конечно, но это бессмысленно — в будущем вызовет только новые вопросы, когда служба опять на меня выйдет.

— Весьма странная история, — тихо сказал я, вернув записку Пушкину. Тот положил конверт в пустую пепельницу, стоящую на столе, прошептал заклинание огня и, когда осталось лишь немного пепла, затушил небольшим количеством воды.

— Думаете? — Пушкин показал предостерегающий жест и улыбнулся.

Ага, не стоит говорить совсем уж открыто.