Страница 1 из 5

У памяти – хороший вкус

Добужинская Елена

Лена Добужинская

Любовь, сплотив людей в народ,

Жить учит мирно и достойно.

И то, что разрушают войны,

Она опять воссоздает.

Год 1968. Москва

– Почему мы едем к тебе на дачу, да еще ночью? Меня обязательно кто-нибудь там увидит и расскажет твоей жене или теще, или, вообще, всему свету.

– Я ушел из дома. Совсем. Живу на даче уже почти месяц.

– Почему?

– Разве это нужно объяснять?

– Думаю, да. Совсем недавно не было еще никаких причин для такого решения.

– Все. Поехали. Ты совсем ничего не понимаешь. Я люблю тебя.

Он взял двумя руками ее лицо и стал целовать губы, глаза, и шептать сумасшедшие слова, совершенно ему несвойственные. Соня всегда думала, что таких страстных, нежных слов он просто не умеет произносить, или даже не знает их вовсе. И это было так неожиданно и так прекрасно, и так долго, что ей показалось: вот, сейчас она потеряет сознание, и еще немного, и она просто умрет.

Теперь Соня знает, как умирают от любви.

После этого поцелуя прошло 45 лет, а Соня до сих пор знает это.

Оказывается, все эти почти полвека она помнила, чувствовала, носила на своих губах его губы, его любовь, его страсть, его запах, улыбку, нежность, уверенность, самонадеянность и властность. И… всегда хотела продолжения.

Все было волшебно. Тихий сумрак, приглушенно горящие свечи, потрескивающие дрова в камине, немыслимое для того времени вино, экзотические сыры и фрукты. Расстеленная постель, слабый запах прекрасных мужских духов, мягкое большое кресло, в котором она тут же утонула. Пушистый плед на ее ногах и светящиеся бокалы с вином цвета переспелого граната. И ОН…

Как же ОН был красив, как элегантен, изящен и необыкновенно добр и внимателен к малейшему проявлению ее желаний. ОН ее любил. Его любовь к ней этой ночью была так сильна, так нежна, так восхитительна, так прекрасна! Как будто ОН знал о том, что произойдет с ними очень скоро, что эта ночь – последняя, и следующая наступит только через 45 лет.

А тогда его сильные, нежные руки осторожно подносили к ее губам бокал с вином гранатового цвета, она отпивала маленький глоток и тихонечко, очень нежно отдавала несколько капель ему, вино смешивалось у них на губах, разливалось во рту, поцелуй от этого был совершенно сумасшедшим, и оба растворялись в этом «винном» объятии, и долго не могли, не хотели ни на секунду отпустить друг друга. Они были уверены: этот счастливый миг – вечен, все повторится, они будут вместе, если очень постараются. Они мечтали об этом, они оба безумно этого хотели!

Но утро, все-таки, наступило.

Год 1964. Начало. Москва

– Сонечка, а где ты работаешь?

– В «ящике», по распределению после института. Еще полтора года не отпустят.

– И как? Тебе там хорошо?

– Ужасно. Такая тоска!

Они сидели тет-а-тет за столом в доме ее родителей. Рядом с ним – жена.

Ее родители, симпатичные, доброжелательные люди, остроумные, особенно отец, – друзья Сониных мамы и папы. Соню всегда приглашали в качестве украшения стола: на нее приятно смотреть, она хороша собой, приятна в общении, вполне образована, с чувством юмора все в порядке.

К тому времени ей было 25 лет, у нее был 2-летний сын, уже целый год не было мужа, и она была социально опасна. По-настоящему, ее не следовало подпускать к молодым семьям; даже мужья ее подруг, на которых она никак не претендовала, неизменно делали попытки поухаживать. И, если бы не ее высокие нравственные принципы, святое отношение к дружбе, от нее были бы одни неприятности.

Эту семью Соня видела впервые.

ОН и ОНА, сидя напротив, легко и весело разговаривали ни о чем, оба были милы, остроумны и всех развлекали. Но всё уже случилось. Это было неизбежно, неотменимо, предрешено. Сила взаимного притяжения была столь велика, что ни у него, ни у нее не возникло никаких сомнений: они не могут друг без друга БЫТЬ.

ОН смотрел на нее с улыбкой, не отрывая глаз, он просто не мог их отвести, и потом сам ей с удивлением рассказывал, как не смог вспомнить, чтобы ему когда-нибудь хотелось так долго любоваться женщиной, смотреть на нее неотрывно и слушать, слушать ее смешливый, воркующий голосок, который к вящему его удивлению еще и не произносил никаких глупостей.

– Приходи ко мне работать. У меня лаборатория, поступишь в аспирантуру, будешь писать диссертацию, а я буду тебе помогать.

– Но меня же не отпустят, надо отрабатывать государственные деньги еще почти два года.

– Это я беру на себя.

Потрясающий был день. Когда они прощались в дверях, она впервые близко увидела его глаза, умные, насмешливые, полные интереса и уже… любви. Он уже тогда в свои тридцать был умный, как черт, все понимал с полуслова, полувздоха, полувзгляда. И никогда больше, ни у кого она не видела таких выразительных глаз. Эти глаза смотрели прямо ей в сердце и делали с ней, что хотели, а хотели они ЕЕ, всю целиком, без остатка. И было совершенно ясно: всё, что они хотят, они получат, сопротивление бесполезно. Да она и не думала сопротивляться.

Всё, абсолютно всё – изменилось! Вся ее жизнь совершенно неожиданно превратилась в праздник, в ожидание счастья, нежности, любви.

Она знала, знала! К ней стремительно приближается любовь такой силы, что как бы совсем не пропасть! Она только еще пока не знала, что его чувства тоже очень похожи на ее, и ОН, так же, как и она, бежал ей навстречу изо всех сил.

И тоже пропал. Совсем. Как она.

Все последующие события развивались с пугающей быстротой. Через несколько дней он принес письмо с подписью ректора на бланке вуза, где преподавал и заведовал лабораторией. Там было написано, что институт просит в порядке исключения отпустить ее для поступления в аспирантуру и, главное, что она, Соня, совершенно незаменимый специалист именно для этого конкретного вуза. А тот «ящик», т. е. секретный объект, куда она угодила после окончания института по недомыслию, даже не заметит ее ухода, и наоборот, будет иметь возможность вместо молодого полуграмотного специалиста взять на работу кого-нибудь стоящего. Все это было изложено на хорошем русском языке, корректно и убедительно.

Не прошло и месяца как она уже работала у него в лаборатории. Лаборатория располагалась в центре Москвы в подвале, который время от времени заливало. И тогда начинался настоящий праздник. Все, кто там работал, бегом бежали откачивать воду, убираться и… накрывать стол.

Все сотрудники лаборатории были молоды и работали на себя. Эта замечательная лаборатория под ЕГО руководством была фабрикой по изготовлению качественных кандидатов наук. Диссертации защищались с завидным постоянством, довольно часто. Никогда больше в ее жизни не было такой радостной атмосферы на работе, там царили любовь, взаимопонимание и дружеская поддержка. В СССР, пожалуй, это было одно из тех немногих мест, где работали свободные люди, сами того не осознавая.

Правда, начальника приглашали на праздники по случаю очередного наводнения нечасто, соблюдали субординацию. Но, все-таки, приглашали, и если вдруг он приходил, ему были рады, особенно женщины, они все были влюблены в него. И он того стоил. Блестящий лектор, талантливый ученый, он был самый лучший из всего факультетского, да и всего институтского профессорского окружения. Кроме того, он был, остроумен, галантен, что называется, всех мер, и к тому же красиво ухаживал за женщинами. До сих пор Соня встречает в институте (теперь университете) взрослых родителей своих студентов, которые когда-то учились у него, и сейчас мечтательно закатывают глаза при одном только упоминании его имени.