Мёд

– Может, дождёшься основное блюдо? – я не выдерживаю, когда раненый тянется через меня на полку, где стоит сахарница. – Сначала надо поесть, а потом пить чай, – разворачиваюсь и смотрю ему в глаза.

Мы снова близко. Ближе, чем стоило бы. Шкаф с лёгкой улыбкой на губах кивает и берёт сахарницу. Он идёт к столу, кладёт себе в чашку две ложки сахара и перемешивает.

Оглох, что ли?!

Бросаю нож, которым собиралась резать мясо, и иду к нему. Выдвигаю венский стул сажусь и… беру вторую чашку – ту, что для меня, пью чай. Без сахара.

– Ты всегда всё делаешь правильно, да? – мужчина продолжает едва заметно улыбаться.

– Нет. Что за глупости? С чего ты взял вообще?

– У тебя дома идеальный порядок.

Ага, везде, кроме гостиной, где я ещё не успела отмыть кровь…

– С твоим появлением здесь появился хаос, – сама не замечаю, как начинаю улыбаться.

– Возможно, в прошлой жизни я был раздолбаем.

– Ты что-то вспомнил?

– Нет, просто предположил, – гость хмурится, смотрит в чашку.

– Ой… – прикусываю губу. – Я не спросила, как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – пожимает плечами. – Утром свалю, если ты об этом.

– Я… Нет… То есть… мне надо будет уходить и… Но если хочешь… – слова растворяются в смятении.

– У меня утром тоже дела.

– Хорошо, – киваю.

Совсем не хочется, чтобы он уходил. И дело не в моём влечении…

Вспоминается наш Федя, и аналогию провести несложно. Всё начинается с беды, а закончиться может катастрофой. Куда он пойдёт? На улицу, естественно. Непросто найти работу, когда у тебя даже имени нет. Фёдор был в гораздо лучшем положении, чем мой гость, но неудача за неудачей его сломали. Если бы не Марина, не знаю, что бы с ним стало. А сколько их таких – поломанных? На всех ангелов-хранителей не хватает.

– Попробуй вспомнить, как тебя зовут, – предлагаю шкафчику.

– Я пробовал, не получается, – улыбка пропадает с его губ. Сидит чернее тучи. – Как думаешь, какое имя мне подходит? – поднимает на меня глаза, полные надежды.

– М-м-м… Миша? Ты похож на медведя.

– Да? – хмыкает. – На какого-то конкретного медведя или вообще?

У меня чай встаёт поперёк горла, я кашляю. На вполне конкретного медведя. Но с чего такой вопрос?

– Всё нормально! – выставляю руки ладошками вперёд, останавливая человека-гору, который собирается «постучать» мне по спинке. – Я в порядке, – дышу, держась за шею. – Не в то горло пошло.

– Я что-то не то ляпнул? – спрашивает и так ехидненько улыбается.

Ощущение, что он сейчас скажет – я тот самый мишка, которого ты гладила на ферме. Нет, конечно – это из разряда моей любимой мистификации, как говорит тётя. Но, блин, похож! Глаза эти медовые, «медвежья» походка вразвалочку, и размеры у моего гостя нечеловеческие. А ещё… его тоже подстрелили. Правда, рана всего одна, а у нашего мишки их пять. Но один фиг – много совпадений…

Остановись, Дина, тебя уносит!

– Так, что насчёт имени? – я глотаю чай, пытаюсь уйти от навязчивых мыслей. – Михаил не подходит?

– Не думаю, что меня звали Миша, – шкаф тоже пьёт чай, думает. – Плохая примета носить чужое имя, но меня надо назвать. «Эй, ты» – не вариант.

– Значит, нужно придумать погремуху.

– Чо придумать? – он смотрит на меня, скривившись. – Погремуху?

– Ну да – погремуху, погоняло, кличку, – перечисляю синонимы. – Ник-нейм, ну!

– Да понял я, понял…

– Только такой, чтобы тебе подходил.

Снова хочется назвать его медведем, но это обязательно трансформируется в «мишку» и получится «плохая примета».

У меня ещё полкружки чая, и мне невкусно – не сладко. Сахар добавлять поздно – чай остыл, и я тянусь к баночке с мёдом, которая стоит на столе. Набираю ложку тягучей сладости, сую в рот, и меня осеняет:

– Мёд!

– Ага, давай, – гость тоже берёт чайную ложечку и тянется к банке.

– Нет, ты не понял! Это имя для тебя – Мёд, – радостно таращу на него глаза.

– А что, мне нравится, – щетинистые щёки растягиваются от улыбки. – Люблю сладенькое.

Речь о пчелопродукте, но глазами он почему-то меня облизывает…

Радостное выражение стекает с моего горящего от смущения лица – расплавилось нафиг. Я за всю жизнь столько не краснела, как последние часов шесть.

Не надо на меня так смотреть, мужчина!

– Так… Тебя устраивает псевдоним? – я подрываюсь из-за стола, иду к плите.

– Вполне, – довольно соглашается мой раненый гость. – А тебе нравится?

– Нравится, – бурчу, стараясь держать себя в руках.

– Тогда можно я буду называть тебя – булочка?

Бабах нахрен!

Резко разворачиваюсь к новоиспечённому Мёду, сжимая в руке кухонный нож.

– Что ты сказал?! – моя шея вытягивается.

– Да я… это… Ты кругленькая такая…

– Лучше тебе заткнуться! – делаю шаг к нему, жестикулирую, а выходит, что трясу ножом.

– Спать пойду, – он быстро встаёт и уходит в зал.

А я остаюсь в кухне пыхтеть, как маленький чайник. Булочка! У меня есть несколько лишних килограмм, но я точно не похожа на булочку!

Разворачиваюсь к плите, швыряю нож в раковину и нервно вытаскиваю из пачки горсть спагетти. Сую их в кипящую воду и…

Никаких больше макарон! Достаю из шкафчика запасы и утрамбовываю их в мусорное ведро. Вообще ничего мучного в рот не возьму теперь. Ни кусочечка! На стрип-пластику как на работу – в обязательном порядке, и ещё в качалку запишусь, и в бассейн.

Выключаю плиту, прячу мясо обратно в морозилку. Аппетит пропал, и я очень надеюсь, что это надолго.

Глава 8

Полежать пять минуточек было плохой идеей. Смотрю на экран своего телефона и глазам не верю – половина десятого утра! Как так-то?! Не поспала – моргнула, а первая пара – прогул.

Чертыхаясь, я быстро встаю с кровати, достаю из шкафа платье и несусь в ванную. Чищу зубы и вспоминаю, что я сегодня не одна. Раненый гость с перепуга из головы вылетел. Надо срочно его будить. Мне из дома выходить через десять минут!

Во рту – зубная щётка, в руках – полотенце, я врываюсь в зал. Диван пуст. Мёда в комнате нет. Хм…

Проверяю кухню – пусто, дёргаю дверь туалета – не заперто, темно, на всякий случай заглядываю в спальни – гостя там нет.

Входная дверь у меня захлопывается! Я быстро щёлкаю замком – может, он зачем-нибудь вышел в подъезд и не смог вернуться?

– Мёд! – кричу, а в ответ – тишина.

Я возвращаюсь в квартиру и с круглыми глазами начинаю носиться по комнатам – ищу, что пропало. А ничего не пропало. Даже деньги в кошельке, который лежит в прихожей на самом видном месте, целы. Нет только спортивной сумки Мёда. Как и его бейсболки, и кроссовок…

Он не вор. Он просто ушёл.

Я плюхаюсь на пуфик в коридоре, под горлом стоит мерзкий комок обиды. Собрался, пока я спала, и свалил – даже не попрощался. Хотя обижаться я должна только на себя. Ночью повела себя, как ненормальная – орала, ножом кухонным размахивала. И всё из-за какой-то невинной «булочки». Сейчас это прозвище кажется даже милым, но вчера… Наверное, Мёд подумал, что я дура неадекватная, и сбежал от греха подальше.

Чую – сейчас разревусь. Ни шанса истерике!

Иду в ванную, ставлю под кран ведро – буду отмывать гостиную. В универ идти расхотелось. Точнее, мне туда никогда не хочется, едва не за волосы каждое буднее утро тащу себя на пары. Это мама моя хотела в молодости изучать право и стать прокурором…

Короче! Хватит себя жалеть.

Иду в зал – скатываю белый в кровавую крапинку коврик. Его придётся отнести в химчистку – сама я точно не справлюсь. Пшикаю на кожаный диван моющим средством и берусь за мытьё пола. Бытовой фитнес с утра успокаивает, заряжает энергией и… не даёт превратиться в «булочку».

Я всхлипываю и сажусь в кресло. Ну почему Мёд ушёл вот так – тихо, не сказав мне ни слова?.. Почему?!

Вполне вероятно, что мы с ним больше никогда не увидимся. Я не знаю настоящего имени этого мужчины, у меня нет номера его телефона… От осознания очевидного факта становится горько.